Иггинс и К° - Рене Бюр

В последний момент Дальтону пришла мысль пригласить его на встречу с Жаклин Дюбуа.

– Быть может, – сказал Поль, – старик знает о сыне что-нибудь такое, чего не знаем мы. Мы представим его богачом. Он, должно быть, будет великолепен во фраке. Я думаю, эту роль он сыграть сумеет. Во всяком случае, его присутствие не помешает. Я поговорю с ним.

Последовали длинные переговоры, и Данблез согласился. Иггинс придумал нам имена: Данблез становился миллионером Федором Дановым, а я – доном Антонио Маргезом.

– Я – Вильям Бэлл из Нового Орлеана, – заявил Дальтон. – Только нужно загримироваться. В газетах слишком часто печатали мою физиономию.

– Но приглашение-то принято? – поинтересовался я.

– Завтра в пять часов. Не сомневайся. И вот мы ждали, не сомневаясь.

Данблез дремал, а я читал последний номер «Времени», точнее, перечитывал. Понятно, перечитывал я столбец, посвященный интересующим нас преступлениям. Увы! Как и все на земле преходяще, так проходил интерес газеты к этому делу.

Прежде оно занимало полторы страницы, затем страницу, полстраницы, два столбца, один столбец, несколько строк. В каждом номере, как было объявлено, печаталось сообщение Иггинса и K°. Только настоящее сообщение содержало – как и несколько предыдущих – одну фразу: «Ничего нового, следствие продолжается».

Пока что дело Данблеза было назначено к слушанию на ближайшую сессию окружного суда департамента Сены. Дело по обвинению в четырех убийствах.

Пока я читал газеты, кто-то открыл дверь и вошел. Я вздрогнул, увидев незнакомца, но затем узнал Дальтона, несмотря на пышную черную бороду. Да, грим был превосходен. Жаклин Дюбуа ни за что не узнает в этом человеке Поля Дальтона.

– Поразительно, дорогой Бэлл! – соблаговолил изречь из своего кресла Данблез.

– В путь! – скомандовал Дальтон. – В восемь обедаем в кабачке «Серебряная груша» на улице Сантье. Нас пригласил мой старый приятель Роберт Дартинг. Я знаю его уже пятнадцать лет.

– Он в курсе дела?

– Я сообщил ему только самое необходимое. Он обещал хранить тайну, но выставил встречное условие.

– Какое?

– Мы должны использовать полученные сведения только для оправдания Жака Данблеза.

– Это нетрудно.

– Обещаете, господин Данблез?

– Обещаю.

– Рассчитываю на ваше слово. Ну, слушайте. Роберт Дартинг приглашает на обед своего старого друга Вильяма Бэлла. Они не виделись пять лет. Вильям Бэлл путешествует со своими друзьями: Федором Дановым и Антонио Маргезом.

– Но при чем здесь Жаклин Дюбуа?

– Роберт будет со своей любовницей Монной Бамбош. Жаклин Дюбуа – близкая подруга Монны и согласилась пойти с ней.

– Она не изменит своего решения в последний момент?

– Нет. К тому же Жаклин, кажется, хочет познакомиться с Федором Дановым. Роберт наговорил ей уйму небылиц о нем. А Жаклин, как и все женщины, очень любопытна.

– А Монна ничего не знает? – поинтересовался старик.

– Нет. Не то об этом уже знал бы весь Париж. Ну, все поняли? В таком случае до встречи. Я явлюсь один, а вы придете с небольшим опозданием.

– Постой! А этот самый Ривейро Бодальво знает о намечающейся встрече? – спросил я.

– Может быть, но помешать не сможет.

– Почему?

– Вчера вечером его арестовали. Я так и подскочил на месте.

– Как арестовали? Почему?

– Арестовали в клубе за шулерство. Вышел изрядный скандал. Жаклин Дюбуа просто в ярости.

– Когда, ты говоришь, его арестовали?

– Прошлой ночью.

– Послушай, а нет ли здесь какой-нибудь связи? Как только Жак Данблез порвал с Жаклин Дюбуа, тут же появился этот проходимец.

– Об этом мы еще поговорим, – прервал меня Дальтон. – Сейчас у меня нет времени. До встречи!

* * *

Мы расположились в уютном кабинете «Серебряной груши». Все были в сборе.

Жаклин Дюбуа сидела напротив меня. Она была очень хороша. Выразительное лицо в обрамлении пепельных волос, огромные серые глаза, свежий рот, длинная шея, красивые холеные руки. Глядя на нее, я понимал, что такая женщина может вскружить голову любому. Но имеет ли она какое-нибудь отношение к убийству на вилле сенатора, в письменном столе которого нашли письма ее любовника?

Миниатюрная Монна Бамбош тоже была прелестна. Сознаюсь, находясь в обществе двух очаровательных женщин, я почти забыл, зачем мы здесь.

Разговор за столом понемногу оживлялся. Дальтон занялся Жаклин Дюбуа. Она была грустна и чем-то озабочена.

– Я замечаю, мадемуазель, что ваш стакан полон, – Поль сделал обиженную мину. – Отсюда я делаю вывод, что ваша душа печальна, и подтверждение этого читаю у вас на лице. Может быть, вам не нравится это красное вино? Но вы не откажетесь от шампанского?

– Благодарю вас, – сказала Жаклин Дюбуа, отрицательно покачав головой.

– И даже не хотите чокнуться со стариком? – подключился Ренэ Данблез.

Они чокнулись. Жаклин, не пригубив, поставила стакан на стол.

– Э, нет, так не пойдет, – заметил Данблез. – У меня на родине за такую обиду, нанесенную даже самой прекрасной женщиной, убивают ее возлюбленного.

– А где ваша родина? – спросила Жаклин.

– Далеко отсюда.

Дальтон не спускал с нее глаз. Он понял маневр Данблеза и сказал:

– Не горячитесь, Данов.

– Господину Данову нечего беспокоиться, – нахмурилась Жаклин. – У меня нет возлюбленного.

– У вас нет возлюбленного? – разыграл удивление Данблез. Он опустил бокал с такой силой, что ножка сломалась.

– Нет возлюбленного?

– Оставьте, не приставайте к ней, – вмешалась Монна Бамбош. – Она…

– Замолчи, Монна! Да, у меня нет возлюбленного.

– Черт возьми! В таком случае я вас люблю.

– Любовь с первого взгляда и до гробовой доски? – шутливо воскликнула Жаклин.

Было заметно, что она еле сдерживает рыдания.

– До гробовой доски, – повторил Данблез, налил себе вина и осушил стакан залпом. – Убью всякого, кто осмелится взглянуть на вас!

– О! – изумилась Жаклин.

– Я всегда любил вас!

– Вы уверены?

– Конечно! Знаете, как-то в Мексике одна женщина сказала мне, что я ее не люблю. Чтобы убедить ее, что это неправда, я убил ее мужа.

– Вы убили его?

– Три пули в голову, – небрежно бросил Данблез. При этих словах Жаклин вскрикнула.

– Послушай, – обратилась Монна Бамбош к Робетру Дартингу, – твои друзья говорят то, чего не следует говорить.

– А в чем дело? – встревоженно спросил Дальтон.

– Ничего, ничего, – попыталась замять разговор Жаклин.

– Но вы бледны! Почему вы дрожите?

– Это просто нервы. Впрочем, я действительно чувствую себя неважно. Мне лучше уйти. Я только порчу вам настроение.

Мы хором запротестовали. Она выпила немного вина и, казалось, успокоилась.

– Никогда не прощу себе, что сделал вам больно, – тихо заметил Данблез.

– Ничего, пустяки, – улыбнулась Жаклин.

Я заметил, что Дальтон разочарован. Ясно было, что Жаклин Дюбуа не будет говорить на интересующую нас тему.

Поль подозвал официанта.

– Принесите мне газету.

– В чем дело? – шепнул я.

– Ничего, – громко ответил Дальтон. – Надеюсь, господа, вы разрешите мне узнать, выбран ли мой друг Ланфлер от департамента Нижней Луары.

– Правда ведь, – отозвался Дартинг, – сегодня выборы. Я не понимал, какое отношение имеют выборы Ланфлера, если таковой вообще существует в природе, к убийству сенатора и к найденной в его письменном столе переписке Жаклин Дюбуа и Жака Данблеза.

Дальтон ожидал, рассеянно очищая мандарин.

Официант вернулся с газетой. Это был вечерний выпуск, и через всю первую страницу шел заголовок, на который я не обратил внимания, так как совершенно не интересовался ни внешней, ни внутренней политикой.

Дальтон взял газету и стал искать на второй странице результаты выборов в департаменте Нижней Луары.

Внезапно на глаза мне попался заголовок, от которого дрожь пробежала по телу. Я опустил стакан на стол.

Поль уже складывал газету. Но тут он тоже заметил заголовок и вскрикнул:

– Однако! Жак Данблез, помните, убийца…

– Что? – прерывающимся голосом спросила Жаклин Дюбуа.

– Покончил с собой в тюрьме.

Жаклин Дюбуа вскрикнула и так побледнела, что, казалось, вот-вот упадет в обморок.

Я взглянул на Ренэ Данблеза. Он как будто ничего не слышал или просто хорошо владел собой. Во всяком случае, никаких чувств не отразилось на его лице.

– Что с вами? – бесстрастно обратился к Жаклин Дальтон.

– Дайте мне, пожалуйста…

Она потянулась к газете, где сообщались подробности происшествия.

– Что с вами? – повторил Дальтон. Он тоже был взволнован.

– Этого человека я любила… – прошептала актриса. Поль молча протянул ей газету. Мы ждали. Жаклин Дюбуа читала. Внезапно она вздрогнула.

– Что за подлость! Какая низость!

– Что с вами? – снова спросил Дальтон, но уже нежно, почти по-отцовски.