То, что мы прячем от света - Люси Скор

двигателя помогало мне почувствовать себя свободной.

Я сбавила до своей типичной скорости — на 14 км/ч выше допустимого лимита. Ровно столько, чтобы немного повеселиться, но не столько, чтобы какой-нибудь коп потрудился меня остановить.

Агрессивная, крутая женская музыка ревела из магнитолы, и ветер развевал мои волосы.

И слишком скоро мне пришлось свернуть на гравийную дорогу, петлявшую через леса. Часть меня испытывала искушение просто гнать дальше. Ехать быстро и громко петь, пока всё нараставшее раздражение не вылетит в окошко.

Но как бы я ни сердилась, поездка по загородным дорогам едва ли приведёт мои мысли в порядок.

Так что я совершила досадный, ответственный поступок и выполнила поворот.

Даже в своей взбешённости я всё равно могла оценить пейзаж, который рисовала осень. Деревья оживали яркими красками. Красные, золотые и оранжевые листья еле держались на ветках и дождём падали на подъездную дорожку. Осень вызывала у меня смешанные чувства. То, что раньше ассоциировалось с воссоединением друзей и началом новых приключений, теперь означало лишь тоску по обеим этим вещам.

— Чёрт, что-то я сегодня стервозная, — проворчала я, пока Кэрри Андервуд пела про то, как царапает ключами грузовик своего бывшего.

Я убавила громкость стерео, и салон машины наполнился тихим журчанием ручья меж деревьев.

За следующим поворотом показался дом Нокса и Наоми. Брёвна и стекло примостились между деревьями так, будто являлись частью леса. Я припарковалась за внедорожником Наоми и вышла прежде, чем успею уговорить себя сидеть и внутренне кипеть. Чем быстрее зайду, тем быстрее выйду, поеду домой и буду кипеть в одиночестве.

Я направилась к каменной тропинке, которая вилась между низкими кустарниками и осенними цветами к широким ступеням переднего крыльца.

На участке газона виднелся детский велосипед, на креслах-качалках лежали полосатые подушки. Папоротники в горшках свисали с балок на крыльце. Трио тыкв, вырезанных и превращённых в хэллоуинские светильники, стояло прямо возле входной двери.

Я готова была поспорить, что тыква Нокса — это та, что выглядела ужасающе мерзкой и выблёвывала свои внутренности. Тыква Наоми — та, что вырезана идеально, с зубастой улыбкой. А тыква Уэйлей — нетерпеливая, кривоватая и со страшными бровями.

Всё это место так и кричало «семья». Что казалось одновременно милым и забавным, когда я думала о Ноксе, которого знала целую вечность.

Из-за двери-сетки раздался восторженный вой, за которым немедленно последовала какофония гавканья и тявканья. Собаки всех форм и размеров высыпали на крыльцо и вниз по ступеням, окружив меня дружелюбной суматохой.

Я наклонилась поприветствовать их.

Собаки бабушки Нокса — это миниатюрный одноглазый питбуль по имени Китти и неугомонный бигль по кличке Рэнди. Родители Наоми, которые теперь обитали в хижине на этом же участке, привезли свою собаку Бипер, беспородную дворняжку, которая напоминала лохматый кирпич на лапках.

Пёс Нокса, толстенький бассет-хаунд по кличке Уэйлон, упёрся своими коротенькими передними лапками в мои бёдра, чтобы подняться над сворой и получить свою долю внимания.

— Уэйлон! Прекрати, — гаркнул Нокс с крыльца, толкая дверь-сетку. На плече у него висело кухонное полотенце, в руках были щипцы для гриля, а на его привлекательном лице виднелось нечто сродни улыбке.

— Я накрываю на стол, как ты и сказал! — донёсся возмущённый крик двенадцатилетней девочки из дома.

— Уэйлон, а не Уэйлей, — проорал Нокс в ответ.

— А чё сразу так не сказал? — проревела Уэйлей.

Я широко улыбнулась.

— Семейная жизнь тебе к лицу, — сказала я, шагая вброд сквозь свору собак к крыльцу.

Он покачал головой.

— Я вчера целый час гуглил сраную математику для шестого класса и всю неделю слушаю, как женщины не могут выбрать цветочные композиции, — из дома донёсся хор смеха. — Тихо никогда не бывает. Вечно везде люди.

Может, он и жаловался, но было очевидно, что Нокс Морган счастлив как никогда.

— Похоже, ты заслужил вот это, — сказала я, приподнимая упаковку из шести бутылок пива, которую я принесла с собой.

— Давай выпьем их на заднем дворе, пока нас никто не нашёл с просьбой, чтобы я починил сушилку или посмотрел очередной «уморительный тик-ток», — он сунул щипцы в задний карман джинсов, схватил две бутылки пива, затем взял подставки с перил крыльца. Одну подставку он сунул мне. — Последний шанс сбежать, — предложил он.

— О, я ни за что не пропущу любование одомашненным Ноксом, — сообщила я ему.

— Одомашненным? — он издал хрюкающий смешок.

— Просто подкалываю. Тебе идёт.

— Что идёт? — он опёрся предплечьями на перила крыльца.

Горлышком своей бутылки я указала на входную дверь.

— Эти две дамы нуждались в тебе. Ты взял на себя эту роль, и теперь вы трое так ослепительно счастливы, что мы все не можем смотреть на вас в упор как на солнце.

— Думаешь, они счастливы? — спросил Нокс.

Из дома донёсся очередной взрыв смеха. Собаки бегали по двору, уткнувшись носами в землю в поисках очередного приключения.

— Уверена, — ответила я.

Он прочистил горло.

— Я хочу кое о чём тебя попросить, но не хочу, чтобы ты поднимала из-за этого бл*дскую шумиху.

— Заинтриговал.

— Я хочу, чтобы ты была моим шафером или типа того.

Я моргнула.

— Я? — не считая свадьбы моей тети Ширли с тетей Джени (где я блистала в роли восьмилетней радужной феи блёсток), я никогда не участвовала в организации свадьбы. Я не была близка с кем-то настолько, чтобы меня пригласили не просто гостем.

— Наоми попросит Слоан, Стефа, Фи и Уэй. А у меня Нэш, Люс и Джер. Ну, или будут, когда я им скажу. И ты.

Нэш. Одно лишь упоминание имени его брата погружало меня ещё глубже в стервозность. Но стервозность заглушило яркое свечение в моей груди.

— Ты хочешь, чтобы я надела смокинг?

— Мне плевать, приходи хоть в трениках, залитых пивом. Хотя я уверен, что у Маргаритки будут какие-то варианты. Просто приди, — он сделал глоток пива. — И не дай мне всё похерить.

Я широко улыбнулась.

— Сочту за честь быть… подружкой жениха?

— Стеф вон дружок невесты, и нормально.

Мы оба усмехнулись в сумерках, уже начинавших опускаться на двор.

— Спасибо, что попросил, — сказала я наконец. — Хотя ты скорее приказал.

— Если говорить людям, чего хочешь, а не просить, то с большей вероятностью получишь желаемое, — ответил он.

— Нокс, одомашненный философ.

— Заткнись, а то напялю на тебя мандариновую тафту.

— Я поражена, что ты вообще знаешь такие слова.

— До свадьбы три недели. Я ещё и не такие слова узнал.

— Три недели?

Его улыбка была ленивой.

— Такое чувство, будто я всю свою жизнь ждал встречи с Маргариткой и Уэй. Я бы прям сегодня расписался в ЗАГСе, если бы получилось их уломать.