Водораздел - Анна Пылаева

В общем, все это призвано было удовлетворить утонченный вкус полпреда Коренчука, большого ценителя восточных мотивов.

В легких беседах прошел вечер. Близилась полночь. Полпред выглядел довольным и умиротворенным. Со своей обычной улыбкой пионера–отличника и энергичным жестикулированием вел он легкую беседу с женой губернатора, которая весь вечер приветливо ему улыбалась и не оставляла ни на шаг. Готовился заключительный этап вечера — губернаторский фейерверк. В этот момент губернатор ощутил какую–то заметную тревожность, словно какая–то заноза в одной части тела напомнила о себе. Еле заметным жестом он подозвал к себе Мордашева и спросил:

— Слушай, а где начальник УФСБ Гладышев? Куда этот мудила подевался? Он же вроде как с полпредом увидеться собирался.

Мордашев пообещал разобраться, и сразу набрал номер оперативного дежурного Совета Безопасности и велел послать человека в УФСБ. Через пятнадцать минут он перезвонил и сказал, что генерал весь день не выходил из своего кабинета. Сейчас он там, судя по тому, что в кабинете горит свет.

Мордашев тут же пересказал эту новость Агаркову. Губернатор задумался.

— Что же он там сидит так долго? — спросил он.

— Видите ли, Дмитрий Иванович, я вам не успел доложить со всеми этими хлопотами… Вчера с ним инцидент неприятный произошел. Вчера в два дня в «Волге» он встречался с Фейдельманом и Имаевым. В ходе встречи Имаев его окунул лицом в тарелку. На рабочее место генерал вернулся изрядно помятый и в сильно расстроенных чувствах. Вот с тех пор он из кабинета и не выходил. Видно, переживает.

— Так, так, — с довольной ухмылкой, губернатор потер руки, — значит, говоришь, мордой в тарелку… Интересные дела творятся в нашем королевстве. Значит, говоришь, опустили генерала? То–то он огорчился так, что даже про полпреда забыл. Значит, так. Давай сейчас быстро лично езжай в УФСБ и привези сюда этого козла, живым или мертвым. Скажешь, полпред желает его видеть. А если будет артачиться — силком потащишь.

…

Мордашев на своем джипе домчался до улицы Дзержинского за считанные двадцать минут. Мигалку вице–губернатор почти никогда не включал — в крае ГАИшники и так знали его машину.

Остановившись у ворот краевого управления ФСБ он непринужденно посигналил и пару секунд посветил дальним светом. Охрана на КПП быстро опознала его машину и, не задавая лишних вопросов, открыла створки железных ворот. Вице–губернатор въехал внутрь, оставил машину на заднем дворе и быстро выйдя из нее с ходу потребовал дежурного.

В ту ночь в краевом УФСБ дежурил старший лейтенант Курочкин, молодой розовощекий паренек, который всего три года назад окончил Великоволжскую Высшую школу ФСБ, но уже успел получить повышение и вообще считался довольно перспективным кадром. Отчасти, ему это удавалось потому что он стремился никогда не спорить с начальством, всегда приветливо улыбался, был подтянут и гладко выбрит, а для начальства всегда держал в запасе хорошие новости.

— Где генерал? — спросил с порога Мордашев.

— Он у себя, — доложил старлей с искренней и теплой улыбкой, — но он сегодня целый день никого не принимает и не выходит. Ну, вы понимаете, туалет у него там внутри, а видеть, я так понимаю, никого не хочет.

— А я тебя и не спрашиваю, чего он хочет, — сказал вице–губернатор, быстро поднимаясь по лестнице на третий этаж, где находился кабинет начальника.

— Но, послушайте, — начал заикаться дежурный, и улыбка моментально сошла с его лица, — мне же влетит, если я его побеспокою.

Вице–губернатор остановился, обернулся и ответил, глядя прямо в глаза старлею:

— А если ты побеспокоишь меня, то тебе влетит так, что всю жизнь отхаркивать будешь. Понял?

Старлей испуганно закивал головой.

— Тогда быстро исполнять!

— Вас понял, — ответил дежурный.

Тем временем они подошли к апартаментам начальника. Дежурный открыл дверь. В приемной было темно и пусто.

— Лена уже ушла, — сказал старлей, — ну, секретарша. Странно, но она ничего не говорила. Заходила она вообще к нему — не знаю.

Мордашев подошел к двери генеральского кабинета и взялся за ручку. Дверь была заперта. Он ее попытался пару раз подергать — было бесполезно. Тогда он со всей забарабанил по ней, но никакого ответа изнутри не последовало.

— Анатолий Иваныч, — громко сказал вице–губернатор, — выходи. Тебя губернатор и полпред видеть хотят. Давай, не дури, вылезай на белый свет.

Но за дверью было по–прежнему глухо.

— Ключи, — скомандовал Мордашев дежурному, — быстро.

— Но… — попытался было возразить старлей.

— Я че, говорю не по–русски?! — спросил вице–губернатор и старлей сразу согласился.

— Я мигом, — ответил он.

Уже через минуту запыхавшийся дежурный вернулся со связкой ключей. Из нее он быстро выделил нужный, вставил его в замочную скважину и открыл замок. Вице–губернатор быстро распахнул дверь, и в тот же миг в ноздри шибануло запахом чего–то тухлого. Дежурный вскрикнул, а вице–губернатор произнес:

— Ебанный в рот!!!!

В кабинете горел свет. Поникшая голова генерала лежала на столе лицом вниз, и если бы не лужа крови залившая длинный стол, за которым обычно собиралась коллегия краевого УФСБ, и пол генеральского кабинета, то можно было бы подумать, что генерал, устав от службы, на минутку вздремнул прямо на рабочем месте. На том же полу рядом с креслом валялся табельный пистолет генерала. Руки генерала безжизненно повисли. Сомневаться в отсутствии генерала в мире живых уже не приходилось.

Мордашев обошел труп со всех сторон и внимательно все осмотрел. На рабочем столе лежала записка, на которой небрежным почерком было выведено:

«Ухожу из жизни добровольно. Прошу никого не винить. Не могу пережить позора и глумления над честью мундира. В какое дикое время мы живем. Это не мое время. Больше так жить не могу. 8 августа. Подпись».

— Значит, еще вчера, — сказал Мордашев. Тут он обратился к дежурному:

— Слышишь ты, стой здесь. Сейчас ты закроешь дверь и оставишь все, как есть. О происшествии никому ни слова. Как минимум ближайшие сутки. Если раскроешь рот, будет хуже для тебя. Постарайся, чтобы к этому кабинету завтра в течение дня никто не подходил. Ты меня понял?

Старлей, на котором буквально не было лица от ужаса, закивал головой, а потом вдруг произнес смущенным голосом.

— Так он ведь это…ну, разлагаться дальше будет… Запах вон какой!..

Вице–губернатор внимательно посмотрел на него и объяснил:

— А ты скажи, что рыба в холодильнике протухла.

После этого дежурный никаких вопросов больше не задавал, и быстро ретировался. Мордашев же, осмотревшись в кабинете, достал из кармана платок, взял его в руку и сквозь платок начал открывать ящики служебного стола генерала. Оттуда он извлек несколько папок. Еще немного осмотревшись, он подошел к шкафу, стоявшему в углу кабинета и раскрыл его. Там был бронированный сейф. И в этот момент с порога кабинета раздался голос:

— Что здесь происходит?

В дверях стоял полковник Брусницын.

Полковник подошел к столу, и так же, как сделал пару минут назад Мордашев, обошел труп и внимательно осмотрел его со всех сторон. Потом он прочитал записку, повернулся лицом к Мордашеву и дежурному и сказал:

— Так, так. И что же это вице–губернатор, секретарь совета безопасности Великоволжского края в такой поздний час делает в кабинете начальника краевого УФСБ?

С вице–губернатора от неожиданности слетела его обычная отстраненность и наглость. Он раскрыл было рот, чтобы ответить в своей обычной манере, но слова ему в голову не приходили.

— Так, а что это у нас за бумажки тут такие? На память о покойном решили прихватить? — продолжал полковник, и не сделав никакого перерыва приказал:

— Дежурный! Быстро опергруппу на место происшествия. Это первое. И второе. Немедленно доложить о происшествии в Москву и в окружное управление.

— Вас понял, — неуверенно сказал дежурный, появившийся в кабинете вслед за полковником, и повернулся к двери.

— Стоять! — подал голос пришедший в себя Мордашев.

— Слышь, полковник, — обратился он к Брусницыну, — давай не будем торопить события. Надо подождать сутки. Я думаю, картина происшествия очевидна. Это однозначно самоубийство. А здесь полпред, завтра его совместная с губернатором пресс–конференция. Давай не будем омрачать…

— Товарищ вице–губернатор, — ответил Брусницын, — вы, может быть, не совсем понимаете, что случилось, так я вам объяснить постараюсь подоходчивее. Здесь труп генерала ФСБ, причем начальника краевого управления. Смерть носит черты насильственного характера, а уж самоубийство это, или что другое, сможет определить только следствие. Рядом с трупом оказываетесь вы, хотя к нашему ведомству не имеете никакого отношения. Причем, оказываетесь в кабинете начальника УФСБ в нерабочие часы, да еще прихватываете тут какие–то бумажки. Я заместитель начальника краевого управления, старший офицер здесь на данный момент. Что я, по–вашему, должен делать? Утаивать информацию о происшествии и тем самым совершать должностное преступление, как вы мне сейчас предлагаете?