Моя твоя дочь (СИ) - Сурина Лилия

Дашка хочет поцеловать меня на прощание, но я отшатываюсь, она смиренно пожимает плечами и уходит. Я растерян, не могу сообразить, как приготовить себе кофе, рассматриваю кухонные приборы. Меня кормит по утрам Нина Андреевна, отобрала у кухарки эту привилегию. Она мне как мать, вот и ухаживает так, и ругает, и хвалит, как мать. И тоже ругает, что не иду к врачам.

Наконец нахожу кофеварку, наливаю себе коричневую жижу, и присаживаюсь на то место, где только что сидела бывшая жена, сиденье стула еще хранит ее тепло. Недосказанность буквально витает в воздухе. Да, я не знал, что делать вчера, позвал переночевать, но это же не значит, что нужно командовать моей жизнью, и уже целовать, как будто мы женаты.

- Папа, а тетя Даша уже уехала? – отвлекает меня от мыслей дочь, со сна трет маленькими кулачками глаза. Ловлю ее и сажаю к себе на колени, прижимаю к себе теплое маленькое тельце, вдыхая сладкий аромат. Моя дочь!

- Уехала, ей на смену нужно. И где – «Доброе утро, папочка»? Где мой утренний поцелуйчик?

- А когда тетя Даша еще приедет? – игнорит вопросы малышка, буравя мое лицо злыми глазами с бирюзой.

- Может, никогда, - злюсь, Дашка только появилась в нашей жизни, а уже умудрилась лишить меня дочерней любви. – Завтракай и в сад! Жду через десять минут у ворот.

Горничная пересаживает хмурую Дарьяшу на ее любимый стул и ставит перед ней тарелку с хлопьями, но она отодвигает лакомство, от которого никогда не отказывалась.

- Не буду.

Вылетает из кухни, нечаянно толкнув меня в больную ногу, та сразу полыхнула дикой болью, едва успел стиснуть зубы. Вот этого я и боялся, если впущу бывшую в свою жизнь. Вместо моей маленькой принцессы появился демоненок в юбке. Мне так тошно, что чуть не забываю нужные документы в кабинете. Чертыхаясь от боли, хромаю в нужную сторону, под лестницу, и вдруг замечаю в гостиной на спинке дивана Дашкин шарф.

Машинально подхватываю пеструю шелковую ткань и подношу к носу, вдыхаю ее запах. Он мне так знаком, еще с тех времен, когда нежил в постели податливое тело своей любимой жены. Притягательно-волнующие ноты сандала и ладана. От соблазнительного аромата кровь быстрее бежит по венам, тепло разливается в груди и струйкой стекает вниз. Стискиваю зубы. Вот, что ждет меня с ней! Желание, которое никогда не удовлетворить. Я стану одинок, потому что Даша и дочку перетянет на свою сторону. До сих пор я был любимый папочка, средоточие жизни моей крошки.

Со злостью сую шарф в карман пиджака, отдам завтра, при встрече. Нужно решать эту проблему, хочу жить, как прежде. Я и дочь. Моя дочь!

Дарьяна уже в машине, ждет меня, даже сама пристегнулась. Отворачивается и дует губы, напоминая мне ее мать. Усмехаюсь.

- Дарьяша, не обижайся, но у тети Даши своя жизнь, мы ей чужие. Нам же и вдвоем хорошо, да котенок? – тяну руку к девочке, но та снова отворачивается, сверкнув зло глазами. Ладно, посмотрим.

Весь день думаю о предстоящем разговоре, репетирую, ночью чуть не вою от боли, вспоминая, как вчера меня лечила Даша. Странно, но от ее заботы боль отпустила быстрее будто, даже заснул сразу от облегчения.

Я приехал на станцию «скорой помощи» заранее, за полчаса до окончания смены Даши, боялся упустить ее, с нетерпением вглядывался в каждую спецмашину, подъезжающую к шлагбауму. И вот наконец вижу, как легко выпархивает из салона та, которую жду, и чей шарф держу в руках, наслаждаясь изумительным ароматом. Появляется мысль спрятать вещичку подальше и потом наедине смаковать возбуждающее амбре, но прогоняю соблазн, и выхожу из машины.

Даша не видит меня, тащит из кареты «скорой помощи» тяжеленный оранжевый чемодан, но тут из-за машины появляется огромный мужик, отбирает у нее укладку и, приобняв за плечи, ведет к зданию станции. Он что-то говорит ей, склоняясь к самому уху, та смеется и смотрит ласково на этого медведя. Не замечаю, как сильно стискиваю зубы, пока не слышу характерный скрип. Ну да, одинока она, как же!

Хочу уехать, пока меня не заметили, но поздно, бывшая вдруг оглядывается и фокусирует на мне свой яркий взгляд. Что-то говорит медведю, и быстро идет ко мне.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Привет. Случилось чего? – с тревогой спрашивает, заглядывая в салон моей тачки, ищет дочь. – С Дарьяной что-то?

- Все нормально, ты хотела поговорить, я приехал. Поехали, позавтракаем где-нибудь?

- Да, сейчас, я только за медикаменты отчитаюсь и переоденусь. Я быстро.

Дашка легко бежит к огромному крыльцу, а я невольно улыбаюсь, любуясь стройной фигурой. Когда-то я был ее миром, защитником и любимым мужчиной. А сегодня приехал, чтобы разбить ее мечты, избавиться от нарушительницы моего спокойствия. Она и не представляет, о чем мы будем разговаривать.

Через полчаса паркуюсь у кафе, меня немного потряхивает, не люблю делать больно, особенно ей, но делать нечего. Я знаю Дашку с детства, все ее эмоции знакомы. Сейчас она довольна, рада встрече и предстоящему разговору. Я не даю ей слова вставить, когда располагаемся за столиком у окна, знаю, что сейчас она начнет уговаривать меня лечиться.

- Вот, - двигаю к ней по столешнице пластиковую карту.

- Что это? Зачем? Если ты хочешь покрыть мои расходы на дочь, то не нужно, я в состоянии сводить ее куда-нибудь и накормить, - двигает карту обратно ко мне.

- Ты не поняла. Здесь деньги, много денег. За то, что без спросу взял твою яйцеклетку из криохранилища. За то, чтобы ты исчезла снова из нашей жизни. Ты не нужна нам, Даша. И вот, ты забыла.

Я выкладываю на стол ее шелковый шарф, но Даша внимания на него не обращает. Радужное настроение испарилось с ее лица, как роса под утренним солнцем, молчит и смотрит в одну точку. Я знаю, что сейчас разразится истерика, так всегда было. Жалею, что привез ее в людное место, уже позабыл, какие мощные концерты она устраивала раньше. Вот так помолчит, переварит и задаст жару. Хорошо хоть посетителей пока нет, утром нет желающих развлекаться в кафе.

- Ты пойми, Дарьяна изменилась, как ты появилась в нашей жизни, она больше не любит меня, капризничает. А я не смогу воспитывать ее с тобой вместе, семьи нашей нет больше. Я не тот… и ты другая.

Молчок. Будто с каменной статуей разговариваю.

- Даш, у тебя еще будут дети, и мужик будет, а у меня кроме Дарьяшки никого больше нет. И не будет. Я совершенно одинок. Прошу, не забирай у меня дочь…

Ноль эмоций, только нижняя губа начала трястись, это значит, что слезы близко. Дотягиваюсь до руки Даши, безвольно лежавшей на столе, сжимаю похолодевшие пальцы, а она и внимания не обращает. Я еще что-то говорю, убеждаю, проклиная себя за этот болезненный разговор. Жалею, что вообще открыл свой поганый рот, глядя на побледневшее и разом осунувшееся красивое лицо, искаженное внутренней болью, на потухшие глаза, потерявшие жизненный блеск.

- Даша, ты сама ушла от меня, ты билась в истерике, когда я заводил речь о детях. Тебе же не нужны были дети… Ну, скажи хоть что-нибудь…

- Сказать… - наконец отмирает и смотрит прямо мне в глаза. Одинокая слеза скатывается по щеке, Дашка машинально смахивает ее ладонью, и прерывисто вздыхает, не позволяя другим слезам пролиться. – Лишняя… ненужная… Я услышала тебя.

Она встает так резко, что я отшатываюсь. Вот, сейчас начнется буря.

Но Даша подхватывает сумочку за ремешок и прижимает ее к груди, будто отгораживаясь от меня.

- Прости…

Она сорвалась с места неожиданно, я даже сообразить не успел, что натворил, ожидая истерику, которой не последовало. Бросился следом, предчувствуя беду. Когда я выскочил из дверей кафе, Даша перебегала дорогу, не обращая внимания на машины, которые резко тормозили и с остервенением сигналили. Выдохнул, когда ее нога коснулась тротуара на противоположной стороне. Даша бежала прочь от меня, не оглядываясь. А я стоял, будто облитый помоями. Сам на себя их вылил, не отмыться.

- Мужчина, вы заказывать будете? – слышу за спиной и не сразу понимаю, о чем меня спрашивает девушка в синем переднике. – Если нет, то вещи свои заберите, не забудьте.