Летопись России. Дмитрий Донской и его время - В. Елагин

Как нельзя лучше подобные мысли Олега изложены в «Сказании о Мамаевом побоище», и не столь важно — выдумка это автора или нет, важно что и современники так же оценивали позицию рязанского князя: «А другаго же посла скоро своего вестника князь Олегъ Резанскый с своимъ написаниемъ, написание же таково в грамотах: «К Великому князю Олгорду Лит овьскому — радоватися великою радостию! Ведомо бо, яко издавна еси мыслилъ на великого князя Дмитриа Ивановича Московскаго, чтобы его згонити с Москвы, а самому владети Москвою. Ныне же, княже, приспе время наше, яко великый царь Мамай грядеть на него и на землю его. Ныне же, княже, мы оба приложимся къ царю Мамаю, вем бо, яко царь даст тебе град Москву, да и иные грады, которые от твоего княжениа, а мне дасть град Коломну, да Владимерь, да Муромъ, иже от моего княже-ниа близъ стоять. Азъ же послах своего посла кь царю Мамаю с великою честью и сь многыми дары. Еще же и ты пошли своего посла и каковы имаши дары и то пошли к нему и грамот ы свои списавъ, елико самъ веси, паче мене разумееши»[215]. Мог вынашивать подобные планы Олег, мог рассчитывать на такой раздел московского «пирога»? Вполне. Всё это и объясняет дальнейшие действия Олега по принципу «и вашим и нашим» С точки зрения Дмитрия Ивановича, нужен был ему Олег Рязанский как союзник? Что за вопрос? Но какой? Открытый, официальный? Это невозможно в силу причин, изложенных выше. Стало быть, более полезным мог быть такой союзник, который на словах является участником коалиции хана, а на деле — тайным агентом Дмитрия Ивановича. И такая линия развития просматривается при анализе дальнейших событий. Впрочем, вернёмся к Литве.

В сентябре 1379 года между Кейстутом и Орденом было заключено перемирие на 10 лет между частью земель Ордена и частью владений трокайского правителя[216]. А в мае 1380 года Ягайло заключил тайный договор с Орденом, по которому в случае военного столкновения Кейстута и Ордена Ягайло обязывался не оказывать ему помощь в борьбе с крестоносцами[217]. Это имело далеко идущие последствия. С одной стороны, он развязывал руки Ягайло для похода на Москву, так как Кейстут вынужден был держать свои войска для отражения возможного вторжения войск Ордена; а с другой, ослаблял военную мощь Любы, лишаясь участия сил трокайской группировки[218]. Важен ещё тог факт, что на сторону Москвы перешёл Андрей Ольгердович, ставший псковским князем и пользующийся большой популярностью и поддержкой полочан, чьим князем он был свыше 30 лет. Этим объясняется участие в Куликовской битве псковичей и полочан. Литва стремилась укрепить свои позиции в Новгороде. Зимой 1379-80 гг. в Новгород прибывает литовский князь Юрий Нариманович[219], в результате чего произошло «розмирье» между Новгородом и Москвой.

Лишаться такого союзника, как Новгород, Москве было совершенно ни к чему. И Дмитрий Иванович решается на очень дерзкий военный поход русских войск зимой 1379 года на территорию Литвы. Возглавляли его Владимир Андреевич, Андрей Ольгердович и Дмитрий Михайлович Волынский — три военачальника, внесшие потом важнейший вклад в победу на Куликовом поле. «Собрав воя многи», куда вошли не только московские дружины, но и литовские воины, псковско-полоцкие дружины, они совершили глубокий рейд по юговосточной окраине Великого княжества Литовского, захватив города Трубчевск, Стародуб «и иныа многи страны и власти повоеваша»[220]. Примечательно, что князь фубчевский Дмитрий Ольгердович, брат Андрея, добровольно сдал город, перейдя на сторону Московского князя, и «прииде на Москву въ рядь къ великому князю Дмитрею Ивановичю, и урядися у него въ рядъ и крепость взя Князь великий же давъ ему крепость и рядъ, и приа его съ честию великою и со многою любовию, и даде ему градъ Переславль и со всеми пошли-нами»[221]. Брянские земли отходили, очевидно, под протекторат Москвы, а перевод Дмитрия Ольгердовича «по ряду» в Переяславль был важен тем, что такого опытного князя выгоднее было держать под боком, под присмотром, нежели на зыбких границах княжества Остается рассмотреть цели этого зимнего похода. Вторжение в Юго-Восточные земли Литовского княжества преследовало попытку создания, пусть зыбкого, но плацдарма Москвы в данном регионе, создание своеобразной буферной зоны между Литвой и Ордой, возможное препятствие или по крайней мере осложнение продвижения войск Ягайло на встречу с Мамаем. Данный поход явился предупреждением Новгороду, следствием чего уже в марте 1380 года в Москву прибывает большое посольство во главе с архиепископом Алексеем о восстановлении мира Дмитрий Иванович принял посоль-ство и «крестъ целовалъ на всей старине новогородцкои и на старых грамотах»[222]. Неизвестно только, остался ли в Новгороде Юрий Нариманович, по в результате данных переговоров Новгород занял скорее нейтральную позицию и по отношению к Руси, и по отношению к Литве.

Итак, союзниками Мамая были Литва (виленская группировка Ягайло) и Рязань. Действия каждого из них разберём подробнее ниже. Также, не надеясь только на собственные силы, Мамай широко привлёк и наёмников. «И глаголаше ему, утешающе его, советници его: «видиши ли, великий княже, паче же великий царю, Орда твоя оскудела и сила твоя изнемогла; но имаши богатства и имениа безъ числа много, да наимствовавъ Фрязы, Черкасы, Ясы и другиа къ симъ да воинства собереши много…»[223], т. е. в состав его войска вошли наёмники из Поволжья, Крыма, Кавказа.

Ну а что же коалиция Москвы? С ней мы подробнее разберёмся, анализируя поэтапно ход событий 1380 года. Важно только заметить, коль летопись не упоминает об очередном съезде Северо-Восточных князей, значит, практически все, входившие в конфедерацию московского князя, готовились к решающему сражению, ожидая только приказа к выступлению. Иначе трудно объяснить ту скорость, с которой собрались отряды даже из отдалённых районов Руси по первому зову великого князя.

В ЛЕТО 6888 (1380 г.). «Повесть полезна бывшаго чюдеси, егда помощию Божиею и пречистыя Его Матери Богородицы, и угодник Ихъ святаго чюдотворца Петра митрополита всея Руси, и преподобнаго игумена Сер-гиа чюдотворца и всехъ святыхъ молитвами князь велики Дмитрей Ивановичь, з братомъ своимъ, иже изъ двоюродныхъ, съ княземъ Володимеромъ Андрсевичемъ и со всеми князи Русскими на Дону посрами и про-гна Воложскиа орды гордаго князя Мамая и всю Орду его со всею силою ихъ нечестивою изби»[224] — так начинает автор Никоновской летописи своё повествование о величайшем сражении XIV века. Цели Мамая были предельно ясны. Он мечтал видеть себя вторым Батыем и «всю землю Русскую пленити»[225]. Грандиозные планы даже притупили чувство бдительности, осторожности и скрытости. Поход подготавливался основательно, но в то же время не спеша и без необходимой в таких случаях тайны.

В Золотой Орде было мною «глаз» Дммирия Ивановича, которыс задолго до начала кампании посвящали его в действия Мамая. Так что о начале похода московский князь знал далеко заранее. Возможно, Мамая успокоило послание Олега Ивановича о том, что «князь Дмитрей человекъ христианъ: егда услышить имя ярости твоея, отбежить въ далныа места, или въ великий Новъгородъ, или на Двину, и тогда богатство Московьское все во твоей руце будеть»[226], но всё же главное заключалось в том, что лето должно быть посвящено сбору войск, как с самой Золотой Орды, так и наёмников. Именйо поэтому сбор всех сил союзников был определён на «Семёнов день» — 1 сентября. Пере-правясь через Волгу, Мамай расположил свои войска в устье реки Воронеж, собирая подходившие отряды и ожидая союзников. Уверенность в победе была столь велика, что он приказал всем татарам: «Да не пашете ни единъ васъ хлеба, будите готовы на русскыа хлебы!»[227], надеясь осенью собрать богатую добычу. Между тем в Москву поступали донесения о действиях Мамая. Послал весть и Олег: «Мамай идет съ всемъ своимъ царствомь в мою землю Рязанскую на мене и на тебе, аи то ти сведомо буди — и литовский идет на тебя Ягайло сь всею силою своею»[228]. Незавидная, двуличная позиция Олега Рязанского сказывается хотя бы и здесь.

Известие о выступлении Мамая пришло в Москву где-то в конце июля — начале августа[229], и во все уголки русских княжеств, «яже подъ нимъ беху князи местныя»[230], были посланы гонцы с грамотами с призывом явиться с войсками для отпора ордынцам. Персонально было направлено при! лашение Михаилу Александровичу Тверскому, но тот нашёл отговорку и направил вместо себя своего племянника Ивана Всеволодовича Холмского со своим войском. Вскоре в Москву прибыл князь Владимир Андреевич, находившийся в это время в своей вотчине в Воровце, и деятельно взялся за организацию сбора русского войска. Он отправился в Городец и вскоре привёл в Москву городецкие войска. Одновременно были посланы гонцы к Андрею и Дмитрию Ольгердовичам, и те обещали скоро подойти.