Эндшпиль (СИ) - Логинов Анатолий Анатольевич

Подкрепившись принесенным лакеем хересом, Черчилль продолжил свой рассказ. Теперь он описывал, как один за другим исчезали в морских волнах разбитые артиллерийским огнем любимые детища адмирала Фишера –линейные крейсера типа «Инвинсибл». Как взорвался от сосредоточенного артиллерийского огня противника на глазах всего Гранд Флита линкор «Беллерофон». А потом – как в ночных боях всего лишь от одной торпеды затонул крейсер «Челленджер» и как, героически сражаясь и уничтожив по несколько эсминцев погибли крейсера «Патфайндер» и «Энкаутер». Общие потери флота, по докладу оказались чрезвычайно велики. Из крупных кораблей полностью потеряны один дредноут, три линейных крейсера, три броненосца и тяжело повреждены два дредноута и два броненосца. Противник, по самым оптимистичным оценкам, потерял не более одного линкора и трех броненосцев, плюс четверку легких крейсеров. Сложившаяся ситуация оценивалась Уинстоном как очень тяжелая. Так как противник, судя по имеющимся сведениям, успевал ввести в строй в ближайшее время не менее трех дредноутов и такое же количество линейных крейсеров, в то время как Гранд Флит мог получить только два дредноута – отремонтированный «Худ» и введенный в строй систершип «Беллерофона» - «Вэнгард». Достройка и ввод в строй новых дредноутов серии «Орион» задерживалась из-за ремонта поврежденных кораблей. Эти дредноуты, как вторая серия линейных крейсеров, могли появиться в боевом составе не ранее середины текущего года. Пока же континенталы будут иметь шесть-семь линкоров против пяти и подавляющее преимущество в линейных крейсерах.

Вину за подобный исход боя у Доггер-банки Черчилль полностью взял на себя и подал письменное прошение об отставке. С такими же прошениями к Его Величеству обратились адмиралы Фишер и Джеллико. Эдуард, даже не пытавшись как-то уговорить от отставки хотя бы своего друга, согласился. И не расспрашивая больше ни о чем, милостиво отпустил незадачливых флотоводцев.

Когда же они шли по коридорам дворца к выходу, появившийся откуда-то из бокового коридорчика лакей остановил лорда Фишера и передал ему записку от короля. В ней было всего три слова: «Прошу остаться, Джек», начертанных личной Его Величества рукой…

Англия. Лондон. Флит-стрит. Паб «Старый Чеширский Сыр».

Январь 1910 г.

Лондон действительно величайший город мира, как по размеру, так и по значению. Это подтвердит вам любой житель старой доброй Англии. Здесь, в столице крупнейшей мировой империи, жителей больше, чем в двух за ней любых столицах остальных держав. Здесь сходятся торговые пути всех самых оживленных и выгодных морских маршрутов мира. Здесь, в Сити, расположен финансовый мировой центр. Здесь можно найти улицу на любой вкус и любой достаток – от вельможной, чопорной Пэлл-Мэлл и консервативной тихой Бейкер-стрит до какой-нибудь нищей и грязной Бердетт-Роуд в Ист-Энде. Среди всех этих знаменитых и не очень улиц выделялась Флит-стрит, что на окраине Сити. Некогда бывшая сосредоточением третьей ветви власти, она с шестнадцатого века все больше и больше становилась центром новой, четвертой власти Британской империи. А в расположенном на этой улице с семнадцатого века пабе «Старый Чеширский Сыр» почтенных знаменитых судей, степенных барристеров и юрких пронырливых солиситоров[13] постепенно сменили почтенные знаменитые писатели, степенные авторы и юркие пронырливые журналисты.

Два таких представителя второй древнейшей профессии как раз вошли в этот паб с улицы. Торопливо складывая зонтики и непроизвольно поеживаясь после уличного холода, они проследовали к ближайшему свободному столику. Джошуа Браун, знаменитый репортер, первым сумевший передать сенсационные статьи о бое русской и австрийской эскадр в Фиуме, а потом отличившийся своими непревзойденными военными репортажами из осажденного Льежа, встретился со своим американским коллегой Уолтером Липманом. И поспорили. Естественно о том, о чем в эти дни думали и спорили большинство населения цивилизованных стран – о войне в Европе и Азии.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Я настаиваю, - громко и уверенно, с вызывающим улыбку американским прононсом продолжил спор Уолтер, пока они усаживались и подзывали официантку. – И утверждаю, что вы не правы, Джош. До весны в Европе ничего серьезного не случится. Не учитывая погодный фактор, могу предположить, что и русские, и германцы выдохлись, понесли большие потери и сейчас поспешно готовят резервы.

- Которые им не помогут, - сделав заказ, ответил Браун. – Если русские и смогут что-то сделать с австрийцами и турками, то германцы не смогут….

- Нет, нет, нет! Этим летом они прорвутся и под рев духовых оркестров и глокеншпилей с развевающимися на них волчьими хвостами пройдут гусиным шагом по парижским бульварам. Точно так же, как это было в прошлый раз. Они профессионалы, мистер Браун, и уж что-что, а военное дело знают, как свои пять пальцев[14].

- Но наша армия…, - попытался возразить Джошуа.

- Ваша армия, дорогой Джош, конечно хороша. Но она одна против германцев не выстоит. А лягушатники… пфе…

- То есть вы считаете, что надо ехать в Китай? – поспешно перевел разговор

- Я полагаю, что именно там и в Южной Африке в ближайшее время будут происходить самые важные события. После «второй битвы у Шантунга», закончившейся вничью, флоты уже должны восстановить поврежденные корабли. И снова сойтись в бою… Полагаю начнется также наступление либо на Вейхайвей, либо на Циндао. Да и в Корее…

Рассуждения американца прервал громкий возглас вошедшего с улицы журналиста, объявившему сидевшему за соседним столом приятелю:

- Только что получена телеграмма! Генерал Де ла Рей вчера, с двадцатью тысячами солдат, вошел в Преторию!

- Вот так пишется история, - ничуть не удивился Липман. – А вы не верили, Джош. Так что я вам говорю точно, как Дельфийский оракул – даже и не сомневайтесь, соглашайтесь на командировку в Китай. Сейчас горячие новости будут приходить оттуда и из Африки. Но буры не определяют мировую политику, а вот Китай…, - и он поднял принесенную официантом кружку с элем, как бы намекая на тост. Браун повторил его жест, после чего оба молча, как и полагается благовоспитанным джентльменам, приступили к трапезе.

Которая, надо заметить стоила уже вдвое больше предвоенных цен из-за уменьшения подвоза. Несмотря на то, что часть русских и германских рейдеров ушла из океана, положение на морях стало еще сложнее. Пользуясь фактическим поражением главных сил английского флота, континенталы вывели в море все корабли, способные перехватывать торговые суда. Причем отдельные крейсера, более скоростные и вооруженные, пиратствовали прямо у берегов Британии и Франции, вступая в схватки с более слабыми дозорами флотов Антанты и уходя от более сильных.

Похоже, для Великой Британии наступали тяжелые времена…

Из газет:

«Сообщают из Нью-Йорка: Группа студентов Гарвардского университета устроила антигерманскую манифестацию. Статуя “Брауншвейгский лев”, несколько лет тому назад подаренная Вильгельмом II американскому университету, подверглась бомбардировке тухлыми яйцами.

Германский посол в Вашингтоне заявил протест против поругания статуи, являющейся для Германии патриотическим символом».

«Петербургскiя вѣдомости» 05.01.1910 г.

«КОПЕНГАГЕН, 17 января. (Соб. кор.).Из Константинополя сообщают:

Турецкое правительство объявило, что иностранные подданные Евреи, проживающие в Турции и, главным образом, русские подданные, в настоящее время тысячами подающие прошения о переходе в турецкое подданство, могут быть принимаемы в турецкое подданство, но с условием не менять его после окончания войны».

«Московскiя вѣдомости» 18.01.1910 г.