Ветер разлуки - Соня Мармен

Когда он вошел, Конни как раз склонилась над кастрюлей, пробуя рагу. Она покачивала округлыми бедрами в такт своей веселой песенке. От этого фривольного зрелища у него спутались мысли, а сердце забилось быстрее. Кровь пульсировала в висках и… между ног.

Ему захотелось поцеловать ее, прикоснуться к ее пышному телу, такому теплому и уютному… Зачем говорить ей, что он скоро уедет, если он так ее хочет? Это желание заставляло забыть обо всем на свете, и Александер ужасно разозлился на себя. Охваченный паникой, он повернулся, чтобы уйти, но Конни вдруг прогнулась в спине и запрокинула голову, расслабляя затекшие мышцы. Этой картины оказалось достаточно, чтобы когти вожделения глубоко вонзились ему в живот.

Густая завеса дождя за окном заглушала доносившиеся с улицы звуки. Молния белой вспышкой зигзагообразно прорезала небо. Гром, этот крик неба, словно бы предупреждал Александера об опасности. Снова стало тихо, но в голове у него все еще звучал гул неба: «Спасайся! Спасайся!» Однако он ничего не мог с собой поделать. Эта чаровница окончательно покорила его своими прелестями.

Девушка грациозно повернулась, сделала несколько танцевальных па, округлила губки и поднесла к ним палец. Потом протянула руку, взяла коробку с солью, бросила щепотку в кастрюлю и зачерпнула ложку пахучей подливы.

– Ай, горячо! – воскликнула она, пробуя жидкость. – По-моему, чабреца маловато…

Встав на табурет, она потянулась за пряной травой. Взгляд Александера скользнул по девичьей груди. Юноша с трудом проглотил комок в горле. У Конни между тем никак не получалось достать до свисавшего с крючка букета сушеного чабреца. Она встала на цыпочки и оперлась рукой на подвесную полочку. Полка съехала в сторону, девушка потеряла равновесие и стала беспорядочно хвататься за висевшие на стене сковородки и противни. Еще мгновение – и под оглушительный грохот посуды она рухнула вниз, однако крепкие руки успели ее подхватить.

– Ой, какая же я все-таки растяпа! – выдохнула она, расстроенная своей неловкостью.

– Ты в порядке? Не ушиблась?

– Нет, по-моему… Ты ведь меня поймал.

Ее взгляд тонул в сапфировой синеве его глаз, смотревших на нее с непривычной настойчивостью. Ощущать прикосновение ее крепких грудей было так приятно… Александер не спешил разжимать объятия. Но что делать дальше, он не знал. Два или три раза ему случалось поцеловать подружку по играм, но то были невинные поцелуи, продиктованные любопытством. Они оставляли после себя неловкое чувство, и желание повторить эксперимент не возникало. Охота и уроки владения мечом интересовали его тогда намного больше. Сейчас ему пятнадцать, а он по-прежнему не знает, как обходиться с девушкой, хотя близость Конни так его возбуждает! Она же, судя по всему, особого стеснения не испытывала. Он почувствовал запах ее тела и в первый раз в жизни отметил про себя его особую нотку, которой раньше не замечал. Интересно, так пахнут все женщины или только Конни?

– Спасибо! – шепнула она, придвигаясь еще ближе.

Ее лицо остановилось в нескольких дюймах от его лица. Она обняла его за плечи, не сводя глаз с его рта. Ее смелые розовые губы коснулись его губ. Это прикосновение породило приятную дрожь, которая прошла по его телу от затылка до поясницы. Ее губы оказались еще нежнее, чем он представлял…

– Миссис Фрейзер уехала на целый день к своему деверю в Боли, – протянула она, сладко глядя на него из-под полуопущенных век. – А с этой грозой раньше ужина она точно не вернется!

Не найдя в себе сил произнести хотя бы слово, Александер помотал головой и набрал в грудь воздуха, чтобы успокоиться и собраться с мыслями.

– Мы с тобой, Аласдар Ду, сегодня одни до самого вечера…

Руки Конни, которая даже не догадывалась, в каком смятении находится сейчас юноша, скользнули по рубашке к нему на спину, потом переместились на талию. За последний год тело неуклюжего подростка неузнаваемо переменилось, мускулы окрепли от тяжелой работы, сделав его мужественным. Пальцы Конни пробежались по его бокам и замерли на ягодицах, которые он тут же сжал. Несколькими касаниями ей удалось сломать стену, которую он так отчаянно возводил между ними…

– Аласдар, я тебе нравлюсь? Ты ведь уже мужчина, а мужчинам иногда… хочется побыть с женщиной. Ты хочешь меня, Аласдар?

Она выдохнула эти слова ему в губы и тут же снова накрыла их своими, завоевывая его своими лукавыми речами змеи-искусительницы. Юноша не нашел в себе сил возразить. Участь его была решена. Хочет ли он ее? О да!

Возбужденный до предела, Александер со стоном прижался к ее телу, которое напряглось под его руками. Пальцы Конни ловко массировали ему ягодицы. Александер закрыл глаза. Влажными ладонями он провел по девичьей груди – вожделенному объекту своих фантазий. Он ласкал и мял их, как сотни раз делал это в мечтах и во сне. Так берут желанный спелый плод – деликатно, получая удовольствие от прикосновения. В голове проносились возбуждающие картины, и он постепенно погружался в состояние полузабытья, в котором никакие страхи и угрызения совести больше не имели над ним власти.

– О Конни! О-о-о! Да! Да-а-а!..

Еще одна молния прочертила небо. Руки Конни вступали во владение его телом, его ощущениями. Гортанный крик сорвался с губ Александера, в то время как адское пламя обожгло низ живота. Снова блеснула молния. Земля словно бы разверзлась у него под ногами, и он провалился в бездонную пропасть. Он уцепился за нее, вонзил пальцы в ее плоть через несколько слоев юбок. Несколько минут спустя, совершенно потерявший связь с реальностью, Александер понемногу ослабил хватку и прислушался к стуку дождя и биению своего сердца. Они простояли так довольно долго. Он пытался отдышаться, она покусывала губы, чтобы не расхохотаться.

– Прости, я… – наконец пробормотал он униженно и отодвинулся.

Только теперь до него дошло, что он испачкал себе штаны. Он попытался прикрыть пятно рукой.

– Ты еще девственник, но ты всему научишься.

Она встала на цыпочки и нежно поцеловала его в губы.

– Если хочешь, я тебя научу. Ты хорошо целуешься, это отличное начало!

Александер не сомневался, что Конни не была новичком в делах плотской любви. Ее ярко-красные припухшие губки изогнулись в милой улыбке, ресницы затрепетали. Он со вздохом закрыл глаза. Низ живота по-прежнему жестоко терзало желание. «Carpe diem!» – подумал он. Вот только как теперь уехать?

* * *

Прошел еще год. Лето 1748 года окрасило горы в оттенки аметиста, долины приобрели изумрудный цвет. Поспели пшеница и рожь, ягнята весело скакали за отарами, которые белыми пятнами выделялись на фоне зеленых холмов. Но вместе с новым жизненным циклом в Хайленде начался новый виток репрессий. На рейде стояло множество кораблей, постепенно наполнявшихся изрыгаемыми тюрьмой мятежниками. Заключенных переправляли в Ньюкасл, а там их, как скотину, грузили на суда и отвозили в колонии, где им предстояло работать на плантациях.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});