Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На столе плясали тарелки, напевала ложечка в стакане, осуждающе качали головками ромашки.
Поезд набирал скорость. Эмма наблюдала.
Те вылезли одновременно – будто столковались. Ну, ну… Больно быстро парень клюнул. Убей меня бог, сурово подумала Эмма, если он не окажется банкротом, а эта дурочка Наденька не заплатит за него!
Уже через минуту она сама подивилась своей проницательности, увидев окаменевшую Наденькину спину. Эмма поняла, что дальше оставаться в стороне нельзя.
– Ну, Наденька, рассчитывай молодого человека, да будем закрываться! – очень вежливо, будто на конкурсе «Лучший по профессии», произнесла она и при этом ухитрилась заглянуть под Наденькин оттопыренный локоток.
На уровне глаз Эммы оказался, до этого заслоненный круглой Наденькиной спиной, раскрытый портфель. Да, неуплатой здесь и не пахло… Портфель был набит барахлом. Точнее сказать, отнюдь не барахлом! Парень как раз осторожно доставал оттуда хрустальную конфетницу – ладью с позолоченной отделкой и мелкой, дробящейся гранью. Большие деньги, определила Эмма. Это не ширпотреб, которым уставлены полки в «Алмазе» и набиты серванты у всех подряд, – нет, это югославский или чешский хрусталь, вон и наклеечка поблескивает, да букв не разобрать… Эмма прикинула, сколько у нее при себе денег, и решительно поднырнула под Наденькин сдобный локоток:
– За сколько продаешь?
Наденька испуганно встрепенулась, словно хотела зажать Эмму под мышкой и держать, пока не надоест.
– Прискакала уже… горная козочка, – проворчала она.
Однако парень не дрогнул. Его простодушные глаза приветливо обратились к Эмме, и та подумала, что, похоже, не с Наденькой будет у этого «продавца» главный интерес.
Парень выставил ладью на стол, меж грязных тарелок, потому что приступ чистоплотности у Наденьки прошел как пришел, и снова полез в портфель… Там что-то захрустело так заманчиво, как хрустят только заграничные пакеты. Наденька разве что носом не влезла в портфель, а Эмма, хоть и тоже подрагивала от нетерпения, все же в чем-то засомневалась, а вот в чем, понять не могла. Однако черно-синее, с густым люрексом платье… Царица ночи! И недорого. Не обманулась Эмма – главный интерес был ее, потому что для Наденьки понадобилось бы четыре таких платья разом, а на субтильную фигурку Эммы платьице подошло без разговоров. Едва ли не впервые в жизни пожелав похудеть, Наденька выложила тридцатку за ладью и ожидала новых сюрпризов. На этот раз пакетик оказался маленьким, да удаленьким: эмалевый цветок на золотой цепочке.
Наденька и Эмма разом раскрыли рты, но спросил о том, о чем хотели спросить они, совсем другой голос:
– Почем?
Ах Ирвачева, пронюхала все-таки! Посудница Ирвачева была по характеру скрытной и нелюдимой, губки у нее всегда были поджаты, глазки опущены – не подступишься!
– Закрыла бы ты двери, – недовольно сказала Эмма Наденьке. – А то поналезут тут всякие…
Узкий ротик Ирвачевой обиженно подпрыгнул, но ничего, вытерпела: видно, очень уж кулон приглянулся.
– Бери за восемьдесят! – предложил парень.
Эмма даже головой покачала. Дураку ясно – цена больше двухсот. Цепочку в игольное ушко протянуть можно, а уж плетение… А сам кулон! Но скупердяйке Ирвачевой и это показалось дорого. Она принялась нудно торговаться, поражая при этом Эмму и Наденьку совершенно неожиданной словоохотливостью, но парень, исподтишка ободряемый улыбками и подмигиваниями первых покупательниц, стоял на своем. Наконец Ирвачева удалилась, так ничего и не купив и обиженно поджав губы.
– Жадная! – с неодобрением определил парень.
– Ох и жадная! – в лад запели Наденька и Эмма. – Ирвачева – женщина скрытная и скупая, не то слово!
Медальон взяла Эмма, но по-дружески отступилась, когда в очередном пакете оказалась серебристо-сиреневая сверкающая шаль с фирменной наклеечкой. Наденька в нее так и вцепилась! Эмме сиреневый цвет для лица смертелен, потому и сыграла добрую подружку. А шалюшка – чудо. Откуда столько добра?
Парень не замешкался с ответом:
– Я ведь моряк. Из Владивостока сюда приехал, сестру навестить. В Японию недавно прошлись. Повез сестре и ее дочерям подарки, да поссорились – не стал их ей отдавать. Теперь обратно еду, а куда мне одному все это?
– Ты что же, холостой? – завибрировала Наденька, и начались было у них опять взгляды и переглядки, но тут Эмма возьми и спроси:
– А что еще у тебя есть?
– Есть, много чего есть, – оторвал взор от Наденьки парень. – В купе, в чемодане, потом на вокзале, в камере хранения, осталось…
Наденька нетерпеливо переминалась, но что-то заставляло Эмму снова и снова спрашивать:
– А долго плыть от Владивостока до Японии?
Парень замялся:
– Да как тебе сказать… Неделю, дней десять при хорошей погоде…
При хорошей погоде?! Он что же, под парусом туда добирался? И Эмма почему-то почувствовала себя так, будто развернула свое необыкновенное платье, а на нем дыра. Как-то смутно, нехорошо ей стало, и повернулась она, чтобы уйти, да и замерла: перед ней, загораживая проход, стоял бригадир поезда, а за ним – два милиционера, а позади маячили злорадно поджатые губки посудницы Ирвачевой…
…Первый в жизни Васи Орденко следователь, сердитый старик Петр Петрович Самойлов, в свое время с насмешкой называл его чудом природы и феноменом. Вася и сам не мог объяснить, как оно получалось: только глянет он в замочную скважину – и словно бы кто-то в ухо ему нашепчет, который именно из его богатой коллекции ключей беспрепятственно в замок войдет и без шума его отопрет. Ключи Вася собирал давно и заботливо и частенько делал ревизию своей коллекции, потому что знал: мода – она мода на все: длина юбок по моде, и ширина брюк по моде, и на замки своя мода есть. Конъюнктуру Вася чувствовал и коллекцию свою постоянно обновлял. Но однажды, лежа на своей продавленной койке в шумно-тоскливой общаге для таких же, как он, бессемейных бедолаг, Вася почувствовал: пора вообще-то коллекцию опробовать. А то заржавеют скоро ключики.
Сначала ему во всем везло: и уйти удавалось тихо, и деньги были, немного, правда, и ключики подходили без промаха, его почти никто не засек, кроме одного пацаненка, там, на Сортировке… И квартиры, главное, попадались – одна к одной! Вот только купец из Васи не получился. Купца что отличает? Умение продать с выгодой – да, но главное в этом деле – чувствовать покупателя. А Вася покупателя не почувствовал. Увлекся… Вот и погорел.
– Ну и куда ты двигал свои стопы? – спросил следователь.
Вася презрительно дернул уголком рта: ну и мент достался ему! Мальчишка! Лохматый, в потертых вельветовых штанах, на плечи какая-то бабья кофта накинута, в белых тапочках… Спятили сейчас все на этих кроссовках, и если уж милиция позволяет себе так выглядеть, то чего от остальных ждать?!
«Мальчишка», листая страницы допроса (Васю Орденко допрашивали еще на станции, где его ссадили с поезда), с удивлением посмотрел на него:
– Слушай, это правда, что за три дня ты успел столько квартир обойти? Не врешь?
Вася высокомерно молчал. А «мальчишка» не унимался:
– Ты свое тридцатилетие так отмечал? Занятно! А что, тоже метод, верно?
Вася издевок над собой не терпел:
– Это ты с девушкой своей пошучивай, вник? А со мной про дело говори.
– Ух ты! – восхитился лохматый. – Де-ло-вой ты, оказывается! Впрочем, это по почерку видно.
Он смотрел на Васю, будто на птицу заморскую. А сам-то еще ни одного путного слова не сказал. Все выпендривается. Ишь, развалился, нога на ноге отдыхает. И носки у него тоже белые. Ну!.. Волосы надо лбом выстрижены – вот мужик нынче пошел! А на лбу пятна рыжие – родимые, что ли? Или шрамы?
И Вася не удержался, съязвил, показывая на его лоб:
– Подвел автопилот? Потерся об асфальт?
– Что ты! – захохотал парень. – Я на ногах крепко держусь. А это – бандитская пуля. Рикошетом прошла. Но, знаешь, пустяк, царапина. – И он прямо-таки зашелся.
– Слушай, – доверительно спросил Вася, – у вас что, старшее поколение вымерло? Или всех на пенсию спровадили? Покрепче, поопытнее тебя неужто нет никого?
– А я чем тебе не по нраву?
– Молодой ты. Жизни, вижу, не знаешь. Трепу много.
– Ну, брат ты мой! – засмеялся следователь, будто ему за каждую ухмылку деньги давали. – Это я нарочно. Ты же от меня опасности не ждешь, верно? Мол, чего с трепача взять! А я ка-ак подкрадусь…
– А чего ко мне подкрадываться? – печально вопросил Вася. – Я и сам все, что надо, скажу. Чего крутить…
– Это правда, – согласился следователь. – Ну и тем лучше. Между прочим, если тебя мой возраст волнует, то мне тридцать пять. Просто хорошо сохранился. А вообще – старый сыщик. Будем знакомы. Меня зовут Никита Викторович Лосев.
– Старый сыщик… – проворчал Вася. – Ну какой ты следователь?! Ни виду из себя, ни слова сказать. В белых тапочках!
– Так ведь лето! – удивился Лосев. – А если я трепом увлекся – не взыщи. Видишь ли, я еще недавно в том отделе работал, где фарцовщикам жизни не дают. Ну, приоденешься для виду в экстрашмотки и пасешь вечерами этих субчиков. Поневоле старался соответствовать! Ну и набрался от них. А когда вот так начинаю болтать – это от злости. Дело тут одно…
- Одна минута и вся жизнь - Алла Полянская - Криминальный детектив
- Ночь лунного страха - Ирина Арбенина - Криминальный детектив
- Под чёрным флагом - Сергей Лесков - Криминальный детектив
- Долг Родине, верность присяге. Том 1. Противоборство - Виктор Иванников - Криминальный детектив
- Команда: Генералы песчаных карьеров - Владимир Колычев - Криминальный детектив
- Так умирают короли - Владимир Гриньков - Криминальный детектив
- Амбивалентность P.S: Я научу тебя любить (СИ) - Ельская Ингрид - Криминальный детектив
- Таможня дает добро - Воронин Андрей Николаевич - Криминальный детектив
- Тульский–Токарев. Том 2. Девяностые - Андрей Константинов - Криминальный детектив
- Не верь - А. Шантарский - Криминальный детектив