Игра слов - Дмитрий Лекух

И – плевать, что по газонам еще не везде снег стаял.

Все равно – весна.

Поеду-ка я в паб.

Выпью кружечку-другую в ожидании парней.

А часам к семи – Машка подтянется, жена, мы с ней договаривались вместе поужинать перед ее ночной гонкой.

У них сегодня первый в этом году челлендж.

Открытие сезона.

Я, может быть, даже поеду, поприсутствую – в качестве зрителя, разумеется, чтобы потом ей поподдакивать да вместе домой уехать.

Мне нравится, когда ей хорошо.

Самому лучше становится.

…Так что, наверное, – соберусь.

Если настроение будет, естественно.

Я, в отличие от нее, от стрит-рейсинга – ну совсем не фанатею.

То ли дело – футбол…

…Ну вот, значит, – выхожу на улицу.

Господи, а там – настоящая весна!

Солнце.

В лужах – синее, без единого облачка, небо отражается.

И – воздух такой, какой только весной бывает. Кажется, еще чуть-чуть, – и почки лопаться начнут.

Ну, вы меня понимаете…

Махнул водителю рукой, чтобы подождал, достал сигареты. Стою, смотрю, улыбаюсь совершенно по-дурацки.

Хорошо…

И тут – этот звонок.

Наталья.

Бывшая жена.

Представитель этого страшного для почти любого сорокалетнего мужика вида хомо сапиенс.

Причем насчет «сапиенс», – я бы еще, наверное, поспорил…

– Дим, ты? – спрашивает.

Как будто по моему мобильному телефону может кто-то другой отвечать. Да к тому же еще и моим голосом.

– Я, – отвечаю. – Здравствуй, Наташ. Что-то случилось?

– Нам нужно срочно встретиться, – говорит.

– Наташ, – вздыхаю. – Ты мне постоянно говоришь, что нам нужно срочно встречаться. Что это – вопрос жизни и смерти. А потом это заканчивается банальным требованием очередной суммы денег. Помимо тех, которые я тебе и так даю…

Молчит.

Сопит.

Потом говорит:

– Это – твой долг…

Но голос уже менее уверенный.

– Ну, – вздыхаю, – и в чем мой долг на этот раз? Поломанный компьютер детям я уже – заменил, путевки вам в Испанию на майские – купил, гостиницу в Питере на белые ночи – оплатил, дачу на лето – снял. Насчет двух недель летом в Турции – мы договорились, выберете отель – оплачу. Чего еще-то произошло?

– Я не хочу об этом по телефону, – заявляет.

– Фу, – выдыхаю. – А я не хочу сейчас мчаться сломя голову через всю Москву, чтобы выслушивать про мой очередной долг. Может, перенесем?

– А мчаться никуда не надо! – смеется торжествующе. – Я здесь, в пяти минутах пешком от твоего офиса. Сейчас подойду.

Подловила…

– Ладно, – вздыхаю покорно. – Только в офис не надо. А то на меня уже секретарши с сочувствием смотреть начинают, не говорю про бухгалтерию. Тут, слева по Ленинградке, – пивной ресторан. Ты его знаешь, мы в нем в прошлый раз встречались. Вот туда и подходи. Буду ждать…

Прервал звонок, подозвал водителя, объяснил ситуацию, – да и пошлепал по лужам.

А что делать?

Только уселся – и она тут же появилась. Как будто специально ждала. Я даже пива не успел заказать.

Может, думаю, – оно и к лучшему.

Лучше – кофе.

Зачем портить хорошее пиво плохим разговором?

– Давай, излагай, – говорю. – И постарайся попредметнее. У нас с тобой в распоряжении – максимум полчаса…

– Хорошо, – поводит бровями, – излагаю. Нам нужно пять тысяч долларов. Это – первый взнос педагогу. Твоя дочь хочет быть эстрадной певицей.

Хорошо, что еще кофе не принесли.

Точно бы обварился.

– Наташ, – говорю осторожно. – Во-первых, я совершенно не уверен, что хочу, чтобы моя дочь становилась эстрадной певицей. Насмотрелся, знаешь ли…

– Это не тебе решать, – пожимает плечами. – А ей.

Задумываюсь.

Лезу в карман за сигаретами.

– Согласен, – говорю. – Ей. Не мне. А вот решать, давать ли денег на такое, с моей точки зрения, – весьма сомнительное, – образование, – уже не ей. А как раз даже и наоборот. Ты меня понимаешь?

Смотрит на меня с презрением.

– Ты что, собираешься отказать собственному ребенку?

Тут она, конечно, – в точку бьет.

Дочери мне очень трудно хоть в чем-то отказать. Так получилось, что я ее совсем по-другому чувствую.

Как хоть и полузнакомого, – да что там, совсем незнакомого, но все-таки необычайно близкого человека.

И откуда только что берется…

Хоть и не виделись бог знает сколько времени.

Мне это очень трудно объяснить, но она – моя.

Абсолютно моя.

Даже имя ей в свое время – я давал, преодолевая жесткое и упорное сопротивление Натальи.

Она хотела по-другому назвать.

Олей, по-моему.

Или Настей.

Наплевать.

А назвали – Русиной.

Почему именно такое – странное – имя, – это уже совсем другая, темная, страшная и немного мистическая история.

Очень и очень личная.

Мой неоплаченный и неоплатный долг.

Потом как-нибудь расскажу…

Не сейчас.

– Отказать, – говорю, – это сильно сказано. Разобраться. Нужно ли ей это на самом деле…

Поводит презрительно плечами:

– Ты хоть знаешь, – говорит, – что твоей дочери в этом году исполняется четырнадцать лет? Что она уже выше тебя ростом? Что на нее заглядываются парни на пять лет старше? И что у нее абсолютный слух и природный джазовый вокал, почти на четыре октавы?

– Я, – вздыхаю, прикуривая сигарету, – знаю только одно: что я хреновый отец. Это не рисовка, это правда. И что совершенно не чувствую себя на сороковник с лишним. Года на тридцать два – тридцать три, максимум…

Сигарета наконец-то прикуривается, а официантка наконец-то приносит кофе.

– А насчет джазового вокала тебе кто сказал? – спрашиваю.

Жмет плечами.

– Ее преподаватель в музыкальной школе, естественно…

– Ага, – кривлюсь. – И деньги – естественно – этому самому преподавателю…

– А кому еще?! – вскидывается. – У нее связи на телевидении, нужно записать фонограмму, показать девочку…

Молчу.

Курю.

Усмехаюсь.

– Тебя, – говорю, – дорогая, просто разводят, как последнюю лохушку. Точнее, – не тебя. Меня. На мои деньги. При твоем посредничестве. А я их зарабатываю, между прочим, а не на фикусе выращиваю. У меня у самого «связей на телевидении», просто в силу специфики профессии, – хоть жопой ешь. Уж побольше, чем у вашего «преподавателя из музыкальной школы», это точно. Как говорит один мой добрый знакомый из этого самого ящика – «по любэ». И толку? Знаю я эти «технологии»…

– И что теперь? – вскидывается. – Из-за того, что ты что-то там «знаешь», девочка должна попрощаться со своей мечтой?

– Почему сразу «попрощаться», – жму плечами. – Поспрашиваю у знакомых, ее послушают. Если действительно что-то есть – посоветуют, к кому обратиться. Только не к продюсеру, ты уж извини. Рано. К педагогу. К нормальному, я имею в виду, педагогу. Не из районной музыкальной школы «со связями на телевидении». А там – посмотрим. Захочет работать как проклятая ради того, чтобы на сцене десять минут покрасоваться – ее право. Нет – значит нет…

– Это все хорошо, – поджимает губы. – А что я должна сказать дочери?

– А то и скажи, – тушу окурок и подзываю официантку, чтобы расплатиться, – что я тебе сказал. Желательно – не перевирая. А сейчас – извини, но мне пора…

Расплатился, вышел, сел в машину.

Злой, естественно, как собака.

Плохо, что сегодня футбола нет.

Рожу бы какому-нибудь случайно подвернувшемуся под руку коню разбил бы – с превеликим удовольствием.

Так, думаю.

Надо Сашке звонить, продюсеру наших рок-н-рольщиков.

Он среди моих знакомых лучше всех в этой мутотени разбирается…

Набираю номер.

– Привет, – говорю, – Саш. Чем занимаешься?

– Сплю, – зевает. – А что, что-то случилось?

– Все-таки ты еврей, Шурик, – смеюсь, – а никакой не хохол. Только они вопросом на вопрос отвечают…

– Да ладно тебе, – протирает он глаза на том конце провода. – Какой из меня еврей? Если б я был евреем или гомосексуалистом, то уже давно стал бы мультимиллионером. А так – до сих пор за квартиру расплатиться с банком не могу. Опять пришлось отсрочку просить…

– Ладно, Саш, – беру быка за рога, – дело у меня к тебе есть. Тебе абсолютно неинтересное, ни по деньгам, ни по чему другому. А для меня – очень важное. Посоветоваться надо. Когда встретиться сможем?

– Охо-хо-хо-хо, – вздыхает он. – А давай сегодня вечером ко мне, часам эдак к двенадцати заезжай, лады? Ребята подъедут. Мне тут, кстати, таа-акой порошок дилер приволок – просто обалдеешь…

Я задумываюсь.

– Не, – говорю, – Саш. Если я к тебе на вечеринку попаду – раньше семи утра оттуда свалить ну никак не получится. Особенно если учитывать качество порошка. А у меня завтра – дела. Может, я сейчас подскочу?

– Да я еще толком не проснулся, – мнется он.

Потом вздыхает, догадываясь, что не отвяжусь.

– Ну ладно, – говорит, – давай, подскакивай…

…Подскочил.

По дороге бутылку виски прикупил.

Самого дорогого, какое только нашел.

Разлили.

Я добавил льда, он – чуть-чуть холодной родниковой воды.