Правдивая история Деда Мороза - Андрей Жвалевский

Когда по городу пошел трамвай, люди смотрели на него и плакали от счастья. Плакал и Сергей Иванович, плакала Маша, ревела сидевшая у Маши на плече охля.

Вообще-то птёрки и охли не приходили к Морозовым в обычное время, кроме как в Рождество или на Новый год, но в этом году появлялись частенько. Чувствовали, что их Деду Морозу очень нужна моральная поддержка.

— Слышь, Дед Мороз, что я тебе расскажу, — охля аж подпрыгивала от нетерпения, — я сегодня специально к врагам сбегала, у них там паника. Они сначала думали, что русские какое-то новое секретное оружие испытывают, блики какие-то непонятные по городу бегают! А потом, когда поняли, что вы трамвай пустили, чуть с катушек не съехали. Один ефрейтор даже плакал: «Мы тут мерзнем, у нас люди гибнут, а они на седьмом месяце блокады пускают трамвай! О какой победе может идти речь, о какой гибели этого города, если они трамвай пустили?»

— Спасибо, — Сергей Иванович аккуратненько погладил охлю по спинке, — не ходи туда больше, они злые.

— Нет, — охля пожала плечиком, — они несчастные. Им холодно, им все надоело, они домой хотят. Не они эту войну начали. А те, кто начал, в окопах не мерзнут…

Второй блокадный Новый год был полегче. Не такие сильные морозы, не такие крошечные пайки по карточкам. До того, чтобы наесться досыта было еще очень далеко, но и по-настоящему голодать люди перестали.

Машин детский сад потихоньку разбрелся. Одной семье удалось эвакуироваться, другие переехали к родственникам. Еще две семьи вернулись жить к себе домой и теперь только забегали в гости.

Так что для Деда Мороза и Снегурочки это был уже почти обычный рабочий Новый год.

Город жил. Люди ходили на работу, дети учились в школах и ходили в садики. Просто школы и садики были расположены в бомбоубежищах. Но к этому привыкли.

В бомбоубежищах стояли елки. Самые настоящие. Игрушек, конечно, было очень мало, но тут пригодилось умение Сергея Ивановича и Маши делать их своими руками. Из проволоки, из бинтов, из бумаги, из всего, что только можно себе представить, они мастерили шарики, зверей и даже кукол. Маша так вообще открыла целые курсы по производству елочных украшений. Ее ученицы делали такую красоту, что просто глаз не отвести.

— Храните их, девочки, — просила Маша, — храните эти игрушки! Война кончится, и вы будете сидеть на большой светлой кухне и рассказывать своим внучкам о том, как когда-то в бомбоубежище клеили непонятно из чего такую красоту.

Девочки смеялись и шили.

Пока образ большой светлой кухни у них в головках не вырисовывался. Уже почти полтора года дети жили в блокадном городе. Они привыкли к обстрелам, привыкли к нехватке еды. Сидеть в бомбоубежище стало обычным делом. Уже никто не плакал и не боялся. Веселились, в мячик играли. Уроки учили, читали книжки.

А были двухлетние, трехлетние детки, которые вообще другой жизни не помнили. Придя на очередной утренник еще до его начала, Дед Мороз наткнулся на такую малышку. Она стояла в коридоре и смотрела на незнакомого дедушку огромными карими глазами.

— Ты кто? — спросила девочка.

— Я Дед Мороз. А тебя как зовут?

— Вела.

— Верочка, — улыбнулся Морозов, — иди ко мне на ручки. Давай, загадывай желание, что хочешь — все исполню!

Верочка послушно залезла на ручки, и в голове у Деда Мороза вспыхнуло солнышко.

К Деду Морозу тихонько подошла Снегурочка. И испугалась, увидев на глазах у мужа слезы.

— Верочка, у тебя будет в жизни много-много солнышка. Война закончится, и вы с мамой и папой будете каждый год ездить отдыхать к морю. А там все время солнце, представляешь?

— Нет, — честно ответила Верочка, — а еще конфету, можно? И не плачь, пазя-я-ялуста…

Верочка убежала, а Дед Мороз устало прислонился к стене.

— Я думала, у нее погиб кто-то из родных, — подала голос Маша.

— Нет, слава Богу, — устало ответил Дед Мороз, — ужасно, но к этому я готов. Я уже знаю, как себя вести, я уже научился не плакать. А вот такие мелочи… Казалось бы, мелочи… Она выросла в бомбоубежище. Она почти ничего не знает, кроме этих унылых стен, будь они неладны! Мелкими перебежками по улицам, летом во дворе между сигналами воздушной тревоги немного поиграть… Она ни разу в жизни не была за городом, в речке не купалась… Маш, кто за это ответит? Маш, что я должен сделать, чтобы это не повторилось никогда?

— Исполнять желания. Пока живы люди, которые помнят эту войну, их самым горячим желанием будет, чтобы это не повторилось.

— А потом? Через пятьдесят, через семьдесят лет?

— Наверное, сделать так, чтобы не забылось. Чтобы фильмы снимали, книжки писали, чтобы музеи специальные были и в школе дети проходили. Чтоб ни одному нормальному человеку никогда не пришло в голову начать еще одну войну.

* * *

Новогодние утренники проходили почти так же, как довоенные. С песнями, хороводами и финальным поиском подарков под елочкой.

Только подарки были, в основном, из лакомств. Да и реагировали дети на них гораздо эмоциональнее.

— Посмотри, — шептала Снегурочка Деду Морозу, — посмотри на вон ту девочку!

Девочка вытащили из-под елки мешочек с карамельками и теперь угощала ими всех своих друзей.

— Она и просила конфеты для всех.

— Добрая душа. А вон мальчик плачет!

Дед Мороз обернулся и пошел к ревущему мальчику.

— Я просил настоящий! А он игрушечный… — десятилетний мальчик вытирал слезы и показывал на пистолет, который достал из-под елки.

— А зачем тебе настоящий?

— Я пойду на фронт и всех немцев убью!

— Зачем?

— Они моего батю убили, а я их убью!

— Понятно… — Дед Мороз понял, что разговор предстоит нелегкий, и присел рядом с мальчиком.

— Как тебя зовут?

— Дима, — мальчик шмыгнул носом.

— Дима, а ты хочешь, чтобы война поскорее кончилась?

— Хочу.

— А что ты будешь делать, когда кончится война?

Дима замешкался с ответом. Было похоже, что он об этом не думал.

— Я поеду и убью всех немцев!

— Так война же уже закончится!

— Ну и что?

— А то, что начнешь новую войну. И опять все будут убивать друг друга.

Дима насупился и задумался.

— И что делать? — спросил он через пару минут.

— Давай я пожму тебе руку, а ты загадай желание. Загадай, кем ты хочешь стать, когда вырастешь. Ты знаешь, кем хочешь стать?

Дима задумался, но в этот раз совсем ненадолго.

Уже через пару секунд его лицо просветлело.

— Знаю. Как батя, врачом.

Дед Мороз пожал руку Диме и мысленно увидел молодое, улыбающееся лицо мужчины в белом халате.

— Это твой отец? — спросил Сергей Иванович.

Дима не удивился, он только кивнул.

— Ты будешь очень похож на него, я тебе обещаю. Ты вырастешь таким же смелым и добрым. И ты будешь замечательным врачом. Все будут говорить тебе, что отец бы тобой гордился.

— Правда? — Дима не отнимал руку, и было видно, что он отчаянно хочет в это поверить.

— Дед Мороз никогда не врет.

— Тогда спасибо, тогда… — Дима повертел в руках пистолет, — тогда пистолет мне не нужен.

— Может быть, тебе теперь нужно вот это?

И Дед Мороз достал из-под елки стетоскоп.

— Настоящий? — с надеждой спросил Дима.

— Да, самый настоящий.

— Ух ты! — Дима немедленно повесил стетоскоп себе на шею, — А пистолет я Кольке подарю. Он еще маленький, пусть поиграет.

Накануне праздника Дед Мороз и Снегурочка постарались обойти не только школы, но и больницы. К сожалению, теперь в городе появилось очень много раненых детей.

— Немцы там совсем озверели, — рассказывала Морозовым охля-разведчица.

Она только что в очередной раз вернулась из стана врага.

— Им уже понятно, что Ленинград не взять, так они его разбомбить решили. И пуляют, и пуляют…

— За что ж они нас так ненавидят? — спросила Маша.

— Уже не ненавидят, уже боятся, — ответила охля, — восхищаются и боятся. Понимают, что проиграли и стараются насолить напоследок. Но это они от страха. Потому что мы уже выиграли! Правда, Дед Мороз?

— Правда, правда, охлюшка.

И охля гордо встрепенулась. Маленькая защитница большого города.

Сразу после этого Нового 1943 года, в январе, Красная Армия прорвала блокаду. Исполнилось самое заветное желание горожан. Птёрки и охли устроили по этому поводу такой тарарам, какого даже Морозовы от них не ожидали. Засыпали их звездами, да какими! Каждая величиной с кулак! И горели эти звезды гораздо дольше обычных, и сияли ярче, и переливались всеми цветами радуги!

* * *

А почти ровно через год, в январе 1944 года, осада была снята полностью. Говорят, что вслед за улепетывающими немцами бежали птёрки и охли. Они строили немцам страшные рожи, кидались в них яркими непонятными снарядами, что-то кричали. Но немцы были очень напуганы, может, им это и привиделось?..