Рок небес - Мэри Робинетт Коваль

году.

– Это ведь невероятно, – Джек Пар наклонился еще ближе – с улыбкой и непоседливым любопытством ребенка: – И как там?

– Куда больше похоже на Землю, чем можно подумать. Я пилотирую один из транспортных кораблей. Перевожу геологов и горняков с одного места на другое. Я выполняю регулярный маршрут, так что это все равно что водить автобус.

Паркер рядом со мной фыркнул.

– Только не нужно недооценивать доктора Йорк. Управлять таким кораблем совсем непросто из-за масконов?

Брови Джека Пара взлетели так высоко, что чуть не затерялись в линии роста волос.

– Маскони? Что это, массовые скопления лошадей?

Как я ему благодарна за эту шутку, пусть и очень глупую. Иначе у меня бы челюсть отвисла от такого комплимента со стороны Паркера.

– Масконы – это сокращение от mass concentration, то есть «концентрация массы». Это такие образования на поверхности Луны, которые обладают высокой плотностью, отчего корабль при прохождении над ними может неожиданно опускаться к поверхности.

– Погодите… то есть, это такие места на Луне, где больше гравитации?

Я кивнула.

– Здесь, на Земле, они тоже есть, но отклонения в гравитационном поле настолько несущественные, что вы их не заметите. Это одна из причин, почему автопилотирование на Луне невозможно. Для механического компьютера небольшого размера, который поместился бы на космическом корабле, это слишком сложные расчеты, – не всем интересны расчеты. Моя задача – превозносить прелести марсианской программы: – Но лунная колония позволяет примерно понять, как будет выглядеть колония на Марсе. Наверное, примерно то же самое испытывали первые американцы.

– А правда, что в лунной колонии есть музей искусства?

– Правда. – Я улыбнулась еще шире, и мне начало казаться, что кожа вокруг губ вот-вот лопнет. – Хотя, в общем-то, это всего лишь каморка площадью полтора метра. Колонисты создали крошечную вращающуюся выставку со скульптурами, текстильными изделиями и картинами.

Теперь и губы Паркера растянулись в напускной улыбке.

– Все так. Я с удовольствием туда заглядываю каждый раз, как оказываюсь на Луне. Там я понимаю, что человечество будет процветать среди звезд. Наше стремление к искусству – одна из отличительных черт человеческого рода.

– С нетерпением жду, как повлияет на художников Марс.

Едва ли бывает голос более веселый. Но ведь от меня этого и ждут. С каждой улыбкой внутренности у меня сжимались во все более тугой комок, и в кои-то веки не просто от тревоги, а от того, что меня использовали. Еще и в ущерб другим.

– Так, а теперь я хочу задать вопрос посерьезнее, если вы позволите. Доктор Йорк, по вашему возвращению на Землю корабль захватили террористы. Каково это было?

– Не то чтобы террористы… Это были мужчины, которые охотились неподалеку и которые… – Держали меня на прицеле. – Которых очень беспокоила идея того, что их могут бросить на Земле.

Немедленно вмешался Паркер. Он наклонился вперед, уперев локти в колени и соединив пальцы, отчего стал напоминать глубоко задумавшегося раввина.

– Именно этим и ценна наша работа в МАК. Мы летаем в космос, чтобы подготовить почву для остальных. Во времена фронтира[20] люди не могли и мечтать о том, чтобы перевезти бабулю через всю страну в крытом вагоне. И что мы видим сейчас? Она может отправиться хоть куда. И с космосом то же самое.

– Точно. Мы делаем космос местом, где даже бабушки будут чувствовать себя в безопасности, – когда я несу подобную околесицу, сложно догадаться, что у меня есть ученая степень в области физики и математики. Но, возможно, это мой шанс достучаться до людей вроде Роя, которые опасаются быть брошенными. – Это все целиком командная работа. В космической программе задействованы люди со всего земного шара. Например, Хелен Кармуш – штурман-вычислитель родом с Тайваня. Именно ей пришла в голову идея, благодаря которой все смогли спастись с «Сигнуса 14».

– А ты эту идею воплотила в жизнь, – Паркер ослепительно улыбался. – Так что нам ужасно повезло, что ты полетишь на Марс с нами.

Урод.

– О, я лишь часть большой команды. У нас еще есть Камила Шамун из Алжира, Эстеван Терразас из Испании и Рафаэль Авелино из Бразилии… и много кого еще. – Мне хотелось посмотреть прямо в камеру и обратиться к Рою, который, скорее всего, сидел сейчас где-нибудь в тюрьме, и сказать прямо: «Видишь, у нас не одни лишь белые. И мы все работаем сообща». Но вместо этого я сказала: – У нас там прям летучая Всемирная выставка.

Зрители рассмеялись. Класс. Могу взять с полки пирожок, ура-ура. Паркер тоже засмеялся и наклонился к Джеку Пару.

– И, конечно, каждый член команды является специалистом сразу в нескольких сферах.

Джек Пар приподнял брови.

– Вот как? И в чем вы сами специализируетесь?

– Я – командир экипажа. А еще пилот и лингвист, – Паркер ткнул в меня большим пальцем: – Доктор Йорк – физик, вычислитель и пилот. Тройная угроза. Если бы она еще в шахматы играла, был бы полный набор.

Я старательно улыбалась и смеялась вместе со всеми. Потому что, конечно, в шахматы я играть не умела. Зато в шахматы играла Хелен.

* * *

После окончания «Вечернего шоу» мне стоило вернуться в номер и заняться учебой, но как я могла не увидеть брата, оказавшись так рядом? Когда машина такси высадила меня и Паркера у отеля, Гершель уже сидел вместе с Томми на одном из шикарных бархатных диванов, украшавших лобби. Мой брат не сильно изменился с тех пор, как мы виделись на Рош ха-Шана[21], а вот Томми, кажется, вытянулся сантиметров на тридцать. Видимо, вот в чем разница между шестнадцати- и семнадцатилетними. Лицо у него все еще было совсем мальчишеским, зато челюсть приобретала форму, как у моего отца.

Племянник подскочил на ноги, расплывшись в довольной улыбке. Он уже пересек вестибюль и сжал меня в объятиях, а Гершель все еще возился со своими костылями.

– Тетя Эльма!

Томми горячо обнял меня, отчего я даже покачнулась. Боже, не дай ребенку моего сердца растерять свою любовь к жизни.

Ребенок моего сердца. На мгновение меня ослепило напоминание, что настоящего ребенка – ребенка от моего тела – у меня никогда не будет, и я ответила на объятия Томми с излишним пылом.

– Привет, приятель. – Я разжала руки и повернулась к Паркеру, который остановился в вестибюле вместе со мной. – Позволь тебе представить…

– Вот блин! Вы же Стетсон Паркер!

Паркер одарил его своей фирменной, якобы смущенной улыбкой.

– Да, это я. – Он протянул Томми руку, и они поздоровались по-мужски. – А ты, наверное, Томми.

Это меня застало врасплох. Насколько я помнила, я никогда не обсуждала своего племянника с… Нет, все-таки обсуждала. Это было в симуляторе смерти. Все космонавты отрабатывали действия, которые нужно предпринять в случае смерти кого-то из экипажа на лунной миссии. Мы подробно обсуждали, кого в таком случае необходимо оповестить и в каком порядке, так