Засланный казачок - Сергей Соболев

Москвичку усадили на единственный диван. Мышка налила ей из термоса кофе. Семенова, конечно, обратила внимание на то, что помещение офиса, куда ее пригласили, обставлено, мягко говоря, скудно. Римас хотел соврать, что в их конторе только что завершились ремонтные работы и вот-вот должны доставить новую мебель, необходимое оборудование и спецтехнику. Но вовремя вспомнил, что видел у москвички свежий номер «Республики», которую та, по-видимому, приобрела еще в аэропорту. В этой газете, среди всего прочего, была напечатана небольшая заметка о том заседании суда, в котором так и не довелось поучаствовать «соколам». А в другой колонке, под рубрикой «Криминальная хроника», было помещено еще более лаконичное сообщение об обыске, произведенном в понедельник сотрудниками одного из подразделений столичной полиции в офисе частного охранного предприятия «Фалькон»…

Примерно около часа Нестеров и Семенова проговорили тет-а-тет. Переварив информацию, Стас сделал вывод, что дело это, которое ему сосватал московский коллега, имеет свои подводные камни. Любопытно, что разговор этот, носящий конфиденциальный характер, Семенова начала фразой, огорошившей даже такого человека, наслушавшегося и навидавшегося всякого, как Нестеров: «Стас, как вы относитесь к еврейскому вопросу?..»

Семенова попросила его пробить для ее конторы кое-какую информацию, которая может оказаться полезной в деле поиска пропавшей без вести Юлии Поплавской. Когда она перечислила вопросы, на которые ей хотелось бы получить как можно более обстоятельные ответы, Стас облегченно перевел дух: то, что интересовало эту девушку, а значит, и ее руководство, к разряду государственной тайны, если подходить строго по букве местных законов, не относится.

— Я так понял вас, что имя Поплавской в ходе нашего расследования называть пока не следует? — спросил Стас.

— Да, вы правильно меня поняли, — кивнула Семенова. — Есть несколько версий того, что могло произойти с Поплавской. Но главная — киднепинг…

— Похищение с целью получения выкупа? Я так понимаю, что данная версия пока основывается на голых предположениях?

— Уж не знаю, к счастью или, наоборот, к несчастью, но так оно и есть. Если Поплавскую и похитили, то те, кто это организовал, никак пока себя не обозначили и никаких условий и требований не предъявили. Но ее папа, Аркадий Гуревич, — очень состоятельный человек. Равно как и старший брат Михаил. Это обстоятельство, расследуя факт исчезновения Поплавской, мы не можем не принимать в расчет. В этом деле есть ряд непростых нюансов, которые я изложу вам по мере необходимости. Крайне маловероятно, что ваш литовский криминалитет, у которого, конечно же, есть общие дела с калининградскими братками, как-то причастен к исчезновению Поплавской. К услугам вашего МВД решено пока не обращаться… Есть опасение, что толку от этого будет мало, а вот само дело получит ненужную огласку. Это я говорю не к тому, что мы сомневаемся в компетенции вашей полиции. Просто такие дела, как наше, во-первых, имеют свою специфику, а во-вторых, главенствующим тут является принцип: «Не навреди…»

— Понятно… Кстати, вы упомянули тут, что Юлия замужем не была. Почему она в таком разе Поплавская, а не Гуревич?

— В детстве она носила фамилию отца, а когда получала паспорт, взяла фамилию матери, — пояснила Семенова. — После того, как они переехали в восемьдесят шестом из Вильнюса в Москву…

— Так она что, виленчанка? — удивился Стас.

— Да, она родилась здесь, в Вильнюсе. Ее брат Михаил даже успел проучиться несколько лет в одной из местных гимназий. Гуревич-старший в одно время собирался эмигрировать вместе с семьей в Израиль, но потом отказался от этих планов и перебрался в Москву. Вскоре у них в семье случился развод: Михаил остался с отцом, закончил «плехановку» и теперь трудится в компании отца, причем занимает сейчас пост исполнительного директора. Аркадий Львович создал новую семью, во втором браке у него подрастает восьмилетний сын. Юлия почти все это время жила с мамой, там же, в Москве. Два года назад она окончила факультет психологии МГУ. Сейчас в Москве у нее есть собственная жилплощадь: двухкомнатная квартира, расположенная в комплексе «Золотые ключи».

— Чем она занималась в последнее время?

— Многим, — чуточку подумав, сказала Семенова. — Преподавала в МЭШ… это Московская экономическая школа, где сейчас учатся преимущественно дети обеспеченных людей. Проработав там полгода, ушла… В последнее время довольно много печаталась, как в российской, так и в израильской прессе. Участвовала в ряде гуманитарных проектов, ездила даже пару раз на Северный Кавказ с миссией «Врачи без границ» (кстати, именно я сопровождала Юлию в этих поездках). Параллельно занималась на заочном отделении московского филиала Института Гаона… Кстати, сам институт находится у вас, в Вильнюсе.

— Да, я знаю.

— Поплавская изучала там идиш, вернее сказать, совершенствовала свои знания. А вы, Стас, знаете, что такое идиш?

Нестеров усмехнулся.

— До войны, я слышал, половина нашего города общалась на этом наречии меж собой… Но сейчас идиш, кажется, вышел из употребления?

— Во многом — да. Потому что подавляющего большинства тех восточноевропейских евреев, которые являлись носителями языка идиш, вот уже шесть десятилетий как нет в живых.

Стас тут же согнал улыбку с лица — как рукой стер.

— Насколько я понял, — сказал он, возвращаясь к их разговору, — Юлия Поплавская не занимает никаких должностей в компании отца и не имеет никакого отношения к его бизнесу?

— Да, так и есть, — кивнула Семенова. — Отношения у них сейчас нормальные, но Юлия идет по жизни собственной дорогой…

Стас отвез Семенову по адресу, где для нее, как выяснилось, была арендована двухкомнатная квартира.

Там ее дожидался уже какой-то мужчина лет тридцати с небольшим, которого Стас увидел лишь мельком, но в котором безошибочно вычислил виленчанина (мужчина этот, пока Нестеров находился в арендованной квартире, был в другой комнате и в разговоре не участвовал).

Впрочем, разговор у них с Семеновой здесь выдался короткий:

— Вот, держите задаток и сумму, необходимую на текущие расходы, — Семенова передала ему пакет, который она, в свою очередь, взяла на столе в гостиной (интересно, кто его туда положил?). — На сегодня, Стас, у вас будет чем заниматься…

— Прислать вам человека для охраны?

— Нет необходимости, — скупо улыбнувшись, сказала командированная.

— Во сколько завтра за вами заехать?

— В девять утра. Если не случится чего-либо экстраординарного, мы с вами завтра отправимся в Палангу.

Глава 11

У САМОГО СИНЕГО МОРЯ

Утром в среду «соколы» и Семенова занимались каж­дый своими делами. Никаких новостей касательно судьбы Поплавской к этому времени не появилось. Поэтому, пусть и с опозданием против того, как это планировалось вчера, Семенова решила все же съездить на литовское взморье, где сейчас находится Маша Ильина, знакомая Юлии Поплавской (с понедельника по пятницу в одном из пансионатов Паланги проходит мероприятие по линии израильского агентства «Сохнут», на которое приглашены директора молодежных общинных центров и старшие мадрихи[11] всего Прибалтийского региона, в их число попала и Маша).

Вообще-то в провожатые Семеновой достаточно было одного человека. Планировалось, что с ней поедет сам Нестеров. Но в компанию к ним навязался Слон — командированная не возражала, — поэтому в Палангу они отправились втроем, на «Круизере» Стаса, который приставы так и не смогли у него изъять.

Паланга — это курортный город, известный еще с «имперских» времен своими великолепными белопесчаными пляжами, тянущимися по Балтийскому взморью на многие километры, комфортабельными домами отдыха, уютными барами и ресторанчиками и приятным ненавязчивым сервисом, приближенным к европейским стандартам.

Саму Палангу, впрочем, они проехали насквозь по Лиепайской трассе, не задержавшись здесь и минуты. Слева промелькнули разноцветные кубики лечебниц и домов отдыха. Оставив позади местный аэропорт, «Круизер» свернул на узкую асфальтированную дорогу, ведущую к нужному им пансионату, расположенному в прибрежном массиве хвойного леса.

Спустя примерно полчаса они уже гуляли по берегу моря, оставляя на плотном, слежавшемся песке неглубокие вмятины своих следов.

День выдался пасмурным, но без осадков и сильного ветра. Море здесь, кстати, отнюдь не синее, как это бывает на юге, а покойного зеленовато-коричневого, бутылочного оттенка (примерно через месяц, когда начнется осенний штормовой сезон, волны Балтики приобретут тяжелый свинцовый цвет). Людей, прогуливающихся по песчаному берегу в одиночку и группами, даже сейчас, в будний день, хватало с избытком. Но лезть в воду, которая и в жаркое-то лето едва прогревается до восемнадцати градусов, никто из нормальных людей уже не решался.