Проклятая амфора - Мария Владимировна Цура

А где поселимся: в Аполлонополе или в Коптосе? А мне идет зеленый? А ты покатаешь меня на лодке?». Жалость к женщине сменилась раздражением. Через два часа Глафира уже прониклась сочувствием к Александру, вынужденному из-за собственной жадности терпеть эту безмозглую курицу.

Наконец, они распрощались и исчезли в глубинах коридора. Ученица лекаря тоже решила откланяться и потянулась к поясу, чтобы вынуть кошелек, но тут вспомнила – он остался в гостинице, на столике у кровати. Поняв, что оплаты не будет, юноша нахмурился и преградил ей путь.

– Я принесу деньги, – пообещала Глафира.

– Нет уж, – осклабился хозяин каморки. Теперь он напоминал бродячую собаку, которую били так часто, что напрочь лишили доверия к людям.

«Хотя нет, – поправила себя девушка. – Собак в нашем царстве бить опасно – фанатики Анубиса41 моментально вышибут дух из того, кто рискнет пнуть пса. Зато над бедными людьми издеваться не зазорно».

– Хорошо, – сдалась она. – У тебя найдется что-нибудь, на чем можно писать? Я отправлю весточку подруге.

– Нет, но я пошлю к ней раба.

– Только пусть он соблюдает осторожность! – взмолилась Глафира. – Женщина, за которой я тут следила, живет в одной гостинице с нами.

Глава 22. Норы

Ксантия откинула голову на высокую спинку кресла и прикрыла глаза. Голос Мегакла обволакивал, как тягучий сладкий сироп из рожкового дерева. Весь вечер он воплощал собой заботу и предупредительность, подавая девушке еду и напитки, укрывая плечи накидкой, когда с реки потянуло прохладой, и развлекая разнообразными байками. Казалось, он боялся, что она уйдет и оставит его одного в зале.

Сначала Ксантия отнесла это насчет смерти дядюшки Финея: судя по всему, к ней причастна родня и, возможно, Мегаклу трудно с ними встречаться, вот он и не спешит домой. Но потом она поняла, что компания Галии или других постояльцев не столь радует его. Он даже вздохнул с облегчением, когда все разошлись спать. К часу ночи Ксантия решила, что пора бы и ей вздремнуть, и уже собиралась проститься с архитектором, но он смотрел на нее глазами потерявшегося ягненка, полными чистого обожания и мольбы. Обидеть его неосторожными словами – почти то же самое, что ударить беззащитного ребенка. При одной мысли об этом делалось дурно, как если бы девушка поймала себя на каком-то недостойном поступке.

Так она и сидела, попавшись в ловушку, слушала в пол-уха многочисленные истории и злилась. Потом накатила волна дремоты, и Ксантия не стала изображать вежливое внимание – устроилась поудобнее, смежила веки и расслабила руки. «В каждом человеке должна быть темная сторона, хоть капля зла – подумала она, перед тем, как уснуть. – Иначе он становится просто невыносимым».

Разбудили ее на рассвете: Галия деликатно потрясла за плечо. Открыв глаза, Ксантия снова увидела перед собой добродушное лицо Мегакла и едва не выругалась.

– Пришел раб из Крысиных нор, говорит, у него поручение от Глафиры, – сказал архитектор встревоженно.

– Что еще за Крысиные норы? – проворчала девушка, пребывавшая в уверенности, что подруга провела ночь в гостинице.

– Так называется бордель в трущобах, за рынком, – пояснил Мегакл.

– Она велела передать тебе, госпожа, что находится в пятой комнате справа, на первом этаже, в конце коридора. И просила принести деньги, – отчитался раб.

Ксантия, Галия и Мегакл недоумевающе переглянулись.

– Что ей могло там понадобиться? – удивилась брюнетка.

Посыльный подавил смешок, но в его глазах заплескалось веселье.

– Ты же не думаешь?.. – протянул архитектор.

– Конечно, нет! – отрезала Ксантия. – Поднимись наверх и возьми кошелек со столика.

– Я провожу вас до рынка, – предложила Галия. – Заказала кузнецу строительные инструменты, пора забирать.

Спустя полчаса они добрались до борделя, который ранним утром казался тихим и пустынным, но не потерял зловещего вида. Ксантия мысленно похвалила горожан за столь точное определение – Крысиные норы. Корявое здание с надстройками и ответвлениями лишили окон, чтобы не оскорблять взоры «приличных людей». Хотя она готова была поспорить, что ночью эти самые «приличные люди» перевоплощались в постоянных клиентов заведения.

Внутри узкого коридора сидела, умостив стул в тесную арку, толстая привратница. Ксантия объяснила ей, в какую комнату хочет попасть, и заплатила восемь оболов, чтобы не начинать спор, поскольку положение Глафиры оставалось неясным.

– Ну вы и затейники, – поцокала языком добрая Хари и подмигнула Мегаклу. – Желаю хорошо провести время.

Ксантия стиснула зубы и двинулась по проходу, считая двери, и держа кинжал за лезвие так, чтоб немедленно метнуть, если подруга окажется в заложниках у каких-нибудь негодяев. Но Глафира чувствовала себя вполне сносно: она сидела на циновке рядом с тощим парнем и разглагольствовала о метемпсихозе42, размахивая руками. Ее собеседник устало кивал и со всем соглашался. Заметив Ксантию, она тут же вскочила и обняла ее.

– Слава богам! Я вчера увидела, как Ирида тайком убегает из гостиницы, последовала за ней и оказалась здесь. А этот милый юноша разрешил мне спрятаться в его комнате. Но за отдельную плату.

– Опасно являться в такое место одной, – заметил Мегакл с мягким укором.

– Не было времени предупредить, – отмахнулась ученица лекаря. – Ирида и Александр, внук Эдии, собираются пожениться. Он подталкивает ее к убийству отца с помощью амфоры. Уж не знаю, где они познакомились, но их отношения явно длятся несколько месяцев, судя по разговору.

Она взяла кошелек и протянула юноше три серебряные драхмы – довольно щедро для заведений подобного уровня.

– Скорее на воздух! – радостно провозгласила она и подхватила подругу под локоть. – Я чуть с ума тут не сошла от духоты и воплей.

После полутемной норы яркий свет солнца ударил в глаза. Все трое, как по команде, зажмурились и приложили ладони козырьком ко лбу. В этот момент Ксантии показалось, что один из посетителей борделя прямо у порога проваливается сквозь землю, и она встряхнула головой, чтобы отогнать видение.

Выбираясь из трущоб, они повернули к тесному проходу между двумя трехэтажными домами, удивляясь тишине и отсутствию людей. Скорее всего, здесь квартировали проходимцы, шарящие по ночам в карманах пьяниц, и теперь отдыхали от трудов праведных.

Внезапно из-за угла выглянула Галия, словно поджидала их, чтобы вместе вернуться домой. Но на ее лице алели пятна от оплеух, по щекам катились слезы, а глаза расширились от ужаса. Тяжелый кулак толкнул ее в спину, и вскоре в поле зрения появился его обладатель – высокий детина с физиономией заправского головореза. Его сопровождали двое дружков самого свирепого вида.

– Брось меч, или ей перережут глотку, – приказал он Ксантии.

Один из подручных схватил Галию за локти, а второй приставил к горлу нож.

– Они закололи насмерть мальчика! – крикнула хозяйка гостиницы. – Сына кузнеца, он помогал мне