POP3 - Маргарита Меклина

Исцарапанный котом неизвестных кровей персидский принц пока мной покинут не будет, а что дальше — либо текст, а либо гадалка могут поведать-сказать. На интернете позавчера случайно нашла отклик некоего читателя, наткнувшегося на страницу Курицына, который написал нечто, чему мне до сих пор сложно поверить: «even if Margaret Meklin stops writing now, I will think of her as the greatest writer, along with Nabokov and Sasha Sokolov». И подпись: «Тема». He иначе, Тема Гарина-Михайловского…

[178]

В свободном полете зажав в одной руке статью о Байарсе, в правый же карман запихнув зеленое яблоко, отказавшись от услуг шофера (то есть самой себя), вооружившись различными ключами, последовательно открывающими скрытные двери, в развевающейся плохо распустившимся парашютом рубашке и в штанах из парашютного шелка, вольно шла я по скупо освещенным улицам своего городка, поспешая двухмерным шагом на работу. Вот и дошла. Почему же я должна была на Вас рассердиться? И если Вы так усердно допытываетесь об этом рассержении, напоминающем саржу или суржик, то наверно «сержение» и было сержантовой целью!

Да, кстати, доброе утро, милейший Аркадий!

пребываю в пятнистом настроении: знаете, иногда в стиральные машины нальют слишком много хлороформа… то есть хлорки… и тогда даже появляются дырки. Не с кем раздавить бутылочку. Не с кем прихлопнуть стакашек. С ужасом думаю о моем окончательном переезде на новую квартиру. Представляете, на лестницах ошивается мексиканская беднота-детвора? Но внутри хорошо. Притулился уже у стены небезызвестный нам Джозеф Бойс, то бишь подписанный им принт. Кровать с буйно вьющимися зелено-медными листьями. Как же можно: приходить вечером домой и там тебя никто не ждет? Все это ново, ново, ново… Пора подумать о колыбели. Или колыбельной. Но все: закрываю чемоданы, между старых газет кладу нож, огурец, одеколон «Шипр» и прочие шпионские принадлежности…

Рита [179]

Милая Рита,

я привел в порядок (даже в бумагу свел) все ваши письма. Это важно (могу перегнать файл), может быть, это важно даже для вас. Так что будет о чем поговорить, но если вы не кинули мои письма в помойку, то возьмите их с собой. Посмотрим. Очень многое не хотелось бы предлагать читателю.

И все равно, невзирая на вашу великую blue dreeem bed я вас очень люблю и надеюсь, что мы проведем на зависть многим чудесное время.

[180]

— Original Message —

From: rita [mailto: [email protected]]

Sent: Thursday, June 17, 1999 9:34 PM

To: Аркадий Драгомощенко

Subject: Pasternak

Неожиданно написал мне незнакомый интернетовский junkie:

really russia? im о so jealous. I used to baby sit an old lady from st Petersburg, josephine pasternak — afraid of the dark, leonid's daughter (the russian renoir — only better) boris's sister (no mean draughtsman himself) couldn't sleep in the house all alone, she told me stories of st Petersburg and tolstoy and chaliapin and any crazy shit to keep me coming back, then my old friend nick went to live there and still I didn't go. pathetic really.

— это будет мой «найденный текст».

Рита [181]

Милая Рита,

да и не возитесь вы с письмами, кому это собственно нужно…

[182]

вот-вот, именно вечером и в отель, как у бунина, визитные карточки… У нас нью-йоркская жара. 40 по С, или 104 по F. Впечатляет. Сегодня, вообще, из дома не выходил. А у меня из оружия только один вентилятор. Война, считай, проиграна. Армия бежит на пол. Словом, не забудьте шорты и всякую дребедень на жаркий день. Хотя, как знать, может быть к вашему приезду на стогны падет снег.

Вот уж по приезде скатаем в Выру, вырубим там осиновый кол и забьем звезде мировой литературы, чтобы на повадно было шататься ночами по чужим снам. На линии лишь одинокий Левкин, злой как черт, от злости пишет на работе роман. Я не поверил, подумал, что поехала крыша от жары, нет — все правда. Пишет. А это уже не шутки. Я же за все это время все-же прочел книжку, чем горжусь. Книжка называется «Остров сокровищ». Знаете, очень увлекательно.

Обнимаю, не бойтесь снов, они проходят как и те, кто в них приходит 8-)

[183]

Рита, я безумен и непонятен даже самому себе. Вот чем оканчивается времяпровождение с приятелем из Новой Зелландии… два «л»? Я совершенный идиот. Но мне нравятся закаты, ваши письма и вы сами, приезжайте, я буду вас охмурять и вы забудете обо всем на свете. 8-)

Ваш инфернальный друг — атд. [184]

Да, да, милейший Аркадий, тот чувак, который знал Жозефину… он навещал ее в Оксфорде, где сам он получал магистра по английской литературе. Он так мне и сказал: там в Оксфорде они думают, что после бакалавра ты сидишь и корпишь над учебниками, поэтому за 5 паундов через какое-то время можешь заграбастать-прикупить и магистра. Он плачет над Томасом Харди. Он слушает «Балладу о солдате» Стравинского. В общем, Жозефина боялась спать в доме одна. Ей нужны были люди. В доме еще жила Мата, sister-in-law. Мата типа сидела на инвалидном кресле и стучала палкой об пол. Жозефина ей, всегда в одно и то же время, поставляла еду. Мату Жозефина за человека не считала, они все время ругались, поэтому Жозефине и нужен был кто-то приходящий, чтоб оставаться с ней ночью. Они в общем там все время цапались из-за Леонидова наследства: типа когда и где его картины показывать, кому что достанется, и т. д. Мы с этим чуваком пошли в воскресенье в музей на Била Вайолу. Bill Viola. У него там есть такие Sleepers, стоят типа 7 крашеных бочек, а в них вода, а на дне лежат мониторы (в каждой бочке по монитору), телевизоры типа, к ним подсоединены проводки, а на мониторах — лица людей, как они спят, как ртами обвисшими двигают, как потасканные волосы их разметались по подушкам, усатые всякие, обрюзгшие всякие, и есть еще один ребенок такой, ну совсем как ангельчик милый…

<…> здесь многое пропущено, наши герои встретились в Петербурге…

[185]

Милая Рита, как ты долетела? Все ли нормально? Жду правленного текста про… и все такое 8-) твой атд.

[186]

Доброй ночи — милейшему Аркадию! Скажу честно — до сих пор вспоминается мне Ваша (твоя) походка би боппера! А еще ощущение, что до сих пор нахожусь я под влиянием винных паров, да буйного Разина, хотя все дело, вероятно, в том, что вернулась я с Того Света на Этот, поменяв день на ночь. Соседом моим по самолету был 64-летний даргинец, знающий даргинский язык и преподающий геологию, поэтому всю дорогу он дергал меня за рукав и просил посмотреть на облака. Когда приехала в СПб, все казалось серым, потекшим по сравнению с лубочным Сан-Франциско, а когда достигла СФ, все тоже оказалось серым и нерасцвеченным. Выложив родительские матрешки, на поезде устремилась во Фремонт… Машина цела, квартира тоже, вроде, неопечатана. Что же мне теперь есть? Текст про…, кажется, на работе — в общем, в понедельник, — во вторник его перешлю. Уже думаю про Сэлинджера, хотя от самолета «отходить трудно». На самом деле эти два дня, пятницу и субботу, я спала. ПП (перс, пр.) по телефону сразу начал спрашивать меня о галерее. Вообще, конечно, не знаю, смогу ли я среди фремонтских песков возвести точную копию нашего с Вами воздушного замка, рожденного на П-ком косогоре… Мне бы Ваши паруса и походку, Аркадий… Опять же: с чего начать? Сейчас ночь, без десяти три. Мне даже не верится, что я уже не там, а здесь!..

[187]

Милая Рита, срочно, — Баскеа или все таки Боске????!!! Я начинаюпо фрагментам ставить материал — целую, обнимаю, подробности завтра, сегодня провожал Плеханова 8-) — твой атд.

[188]

Милая Рита, наконец, все медленно, но неуклонно прининимает свои прежние (надеюсь) очертания. С изумлением обнаруживаю, что нужно переделать горы всего и что это необходимо сделать как можно скорее, иначе погонят меня в шею отовсюду и пойду солнцем палим на все четыре стороны.

С другой стороны, такого рода возвращения все чаще и чаще становятся сокрушительней — как будто твое отсутствие длилось поменьше мере лет двадцать пять. Все меньше смысла в найденных бумагах, равно как и в тающих фрагментах невесть кому принадлежавших разговоров. Разговоры невнятны, поначалу кажутся исполненными необыкновенной значимости, потом оказываются лишь скрипом двери, свистом птичьего крыла. Опять появились стрижи.

[189]

Милейший Аркадий, я очень в Вас и в нас верю, нас, кажется, ожидают великие дела. Персидского принца, кстати, зовут Вреж (что в переводе с армянского значит «отмщение» — когда турки перерезали армян, появилось это имя…), и он уже, кажется, не может ни о чем говорить, кроме art projects. Сегодня и должен состояться торжественный бизнес-митинг по поводу обсуждения наших туманных гор, наших мечт, наших мачт, и тому подобных неосязаемых, как блеск золота, устремлений. В общем, сегодня я его «заряжу на жизнь», как Вы сказали.

Поверьте, Аркадий, из Вас замечательный получился бы Маг, это правда. А Вы и есть… В общем, огромное Вам спасибо за все. И я еще все хотела Вам сказать: у Вас замечательно красивый голос, очень чистый, камертонно-настроенный.