Там, где живут боги - Лито Эвиван

сразу два огромных куска айвы и запихнул их в рот.

Деспина продолжала:

– Но мы же не ради этого живём, ведь так, дорогой? Что такое метро по сравнению с Царствием Божьим? Разве не туда мы стремимся, избавив душу от грешного тела? Зачем нам вся эта мирская суета, если кто-то из нас совсем скоро увидит благодатный свет?

Михалис чуть не подавился десертом и залпом осушил остаток вина в бокале, упрямо не поднимая глаз на жену:

– Ладно, я понял. Ты нашла результаты анализов. И ты сердишься.

– Сержусь ли я? Может быть. Только не на решение, которое ты принял, а на то, что скрыл это от нас.

– Вы бы настояли на химиотерапии. Знаешь, во что бы я превратился, если бы начал лечение? В лысого, немощного старика с невыносимыми болями!

– Поверь, дорогой, я знаю.

– Извини, я не хотел тебе напоминать о твоём отце.

– Кто у тебя лечащий врач?

– Деспина, я тебя прошу!

– Я не буду ни на чем настаивать, Михалис. Просто скажи, кто делал биопсию? У меня остались кое-какие связи.

– Я не записал его имени. Меня это не интересует. Всё в руках Господа.

– Ты не логичен в своих действиях.

– Я не хочу следить за строением метро по Интернету и телевидению. А также я не позволю вам страдать, глядя на то, как я корчусь в бесконечных муках!

– Ты не понимаешь, о чем говоришь!

Деспине вдруг показалось, что это не она с Михалисом, это её родители, Элени и Алексис Папаниколау, спорят о методах лечения. Только сейчас отец говорит совершенно нелогичные вещи.

– Знаешь, медицина существует отдельно от религии, она возникла задолго до рождения Христа. Человек рождается, болеет и умирает – это закон природы. А Бог как не посылает болезни, так и не излечивает их. Тебе дано тело свыше, так не навреди ему.

Михалис смотрел на жену и лишь непонимающе моргал. Потом он сказал:

– Да, Деспина, конечно. Я буду лечиться.

– Поклянись Гиппократом.

– Кем?

– Поклянись!

– Клянусь Гиппократом, – неуверенно пообещал Михалис.

Деспина наклонилась и нежно поцеловала мужа. Потом встала, собрала со стола бокалы и тарелки, закрыла недопитую бутылку. Они встали и, взявшись за руки, отправились в спальню…

Глубокая тишина завладела домом. Тишина, сотворённая вечными, ещё более тихими, чем само молчание, голосами ночи. Тяжёлый день завершил свой этап, а новый, пугающий своей неизвестностью, ещё и не думал начинаться, когда лёгкий свежий ветерок колыхнул одеяло над Деспиной. Её веки дрогнули. Медленно ноги потянулись к краю кровати, высвобождаясь из тёплого одеяла. Стараясь не спугнуть сон мужа, она встала и босиком вышла из спальни. Несколько шагов по коридору, и Деспина уже стояла у двери, поворачивая ключ в замке. Небо было покрыто россыпью звёзд, небывалой для большого города. Круглая луна осветила прямую дорожку к морю. Женщина уверенно направилась к набережной. Солёные капли щекотали ноздри, она вдохнула полной грудью морской воздух и почувствовала вместо запаха моря аромат цветочного поля. «Я знала, что ты здесь. Но почему я тебя не вижу?» – «Видимое совсем не обязательно более реально, чем невидимое», – послышался совсем рядом тонкий голосок. Деспина присела на каменные ступеньки, ведущие к самой кромке Эгейского моря. Из плиточных щелей, расколотых волнами, торчали рыбацкие удочки. Рядом с ней, словно воздушное облако, приземлилась Богиня Любви. Некогда жгучая брюнетка, теперь покрытая снежным серебром, и блондинка с волосами цвета зимней луны слились в крепких объятиях. Афродита сняла с себя мягкую шаль и накинула на плечи подруге. «Я скучала по тебе», – сказала Деспина. «Знаю. И мне было нелегко пробиться сквозь потоки твоих христианских молитв». – «Я всегда знала, что это ты нас тогда спасла, но Михалис уверен… – Она умоляюще посмотрела в изумрудные глаза подруги. – Ты ведь спасёшь его и сейчас?» – «Мы бессмертны, но не всемогущи. Я дам ему силы продержаться ещё год, но ничто уже не остановит процесс уничтожения клеток». Они замолчали. Вдруг Деспина спохватилась: «А как Адонис?» – «Погиб. Большего я тебе сказать пока не могу». – «Соболезную». – «Спасибо». Они просидели так всю ночь, пока вдали за заливом Термаикос не стали проступать очертания Олимпа. Безмятежная синева моря и расцветающее яркими красками небо сбрасывали с себя черное покрывало ночи…

– Деспина! Деспина, вставай! Девять часов, слышишь?

Михалис легко тряс жену за плечо. Деспина открыла глаза. Муж стоял полностью одетый, готовый ехать на работу.

– Доброе утро, милый. Как ты себя чувствуешь?

– Неплохо. Дети были какими-то странными перед уходом в университет.

– Не волнуйся, они уже не маленькие.

Она сладко потянулась. Никогда за всё время их брака Деспина не лежала в кровати до этого времени. Напротив, она просыпалась первой ни свет ни заря, готовила на всех завтрак, варила кофе, делала заготовки на обед. Потом провожала всю семью и до вечера крутилась как белка в колесе. Сегодня её как будто подменили. Это была другая Деспина.

Михалис поцеловал жену и вышел из дому. Она ещё немного решила понежиться в постели. Мать четверых детей, она не позволяла себе подобной роскоши уже много лет. В памяти стал смутно пробиваться сон. Или явь? Это было как будто и тем и другим. Произошло какое-то чудо, но где и как оно произошло? Деспина решила об этом не думать, ей и так было хорошо. Женщина прошла на кухню и засыпала в турку крепкий кофе. Рядом с плитой на мраморной столешнице стоял небольшой пузырёк с зеленоватым маслом.

«Что это?» – послышался в голове вопрос. «Миртовое масло», – тут же родился ответ. «Спасибо, Афро». – «Не благодари. Природа не знает сентиментальности. Это очень сильное противоядие. Только не переусердствуй: мирт может как исцелить, так и убить».– «Зачем ты это делаешь?» – «Люди не должны задавать вопросы Богам, они должны благодарно принимать их помощь». – «Ты Богиня?» – «Я – Любовь».

Деспина блаженно улыбалась, не прекращая помешивать ложечкой в кофейной турке…

*******************

– Ты снова рискуешь, любовь моя.

– На этот раз я доведу дело до конца, чего бы мне это ни стоило.

– Отец узнает, и пострадают не только эти смертные. Ты же знаешь, он не умеет рассчитывать свою силу.

– Эта семья спасёт нас, Грецию и, возможно, всё человечество. Разве риск не оправдан? Пифия видела рождение Никоса ещё сто лет назад. Это самый преданный православный христианин со времён апостола Павла. Он так же девствен и свято предан своей религии. И, как и его предшественник Саул апостол, очень скоро изменит ей, едва дойдя до пика в своей вере. А потом за ним пойдут толпы, которые восстановят наши храмы и обратятся к Зевсу. И он услышит их и простит.

– Ты пытаешься повернуть колесо истории вспять, дорогая Афродита, но возможно ли это?

– Всё повторится, мой милый Арес, всё вернётся, вот увидишь!

Глава 8.

Голосование

– Итак, кто за то, чтобы пожалеть людей и в который раз попытаться наладить бессмертную связь со смертной? – громко спросил Верховный Бог. – У кого осталась хотя бы капля надежды на то, что этот мир имеет шанс на спасение? Кто считает, что смертные достойны того, чтобы мы вмешались и пробудили божественный ген, который вернёт им разум и мудрость, здоровье и детородность, знания и связь с природой? У кого хватит терпения являться на Землю в человеческом облике, не рискуя сжечь всех ненароком или затопить в порыве гнева? Кто не боится Эрота