Там, где живут боги - Лито Эвиван

как ты знаешь, так и поступай!»

Никос слушал мать, и слёзы одна за другой катились по его щекам. Ресницы слиплись так, что он ничего не видел. Небрежно потерев глаза тыльной стороной ладони, парень сказал:

– Я принесу тебе воды, – и вышел из спальни.

А Деспина тихо продолжила:

– Господи, как Ты знаешь, так и поступай… И кто только придумал эти глупости? – И расхохоталась.

Она смеялась так долго и отчаянно, всхлипывая и заходясь икотой, то останавливаясь на пару секунд, то разражаясь хохотом с новой силой. Ей казалось, что она крутится в колесе десятилетий, пытаясь сосчитать круги. У Бога Своя мера, и ею Он отмеряет наше время. У Него Своё мнение на её счёт! Что ещё Ему надо? Она посвятила православию сорок лет жизни и научила верить и молиться своих детей. Она сама пришла к Господу, поверила в Него, вверила Ему своё будущее. Делала пожертвования, исправно и совершенно искренне молилась по нескольку раз в день. Её мать Елени верила в науку и никогда не посещала церковь. Разве Деспине не должна была быть уготовлена другая участь? Почему она оказалась на месте матери, словно вернувшись в исходную точку? Что она делала не так? Рождённая атеисткой, воспитанная бабушкой-язычницей, прошедшая через школу дикой природы, она пришла к Богу, который вернул всё на круги своя…

Деспину одолел сон. Это длилось всего какое-то мгновение, но она успела увидеть сновидение, дивное своей необычностью. Она плывёт по бескрайнему небу между миллиардами звёзд. Они повсюду, они вокруг её тела, они почти касаются кончиков её пальцев. Впереди самая яркая – Афродита, Венера. Её свет не слепит, он нежен и приятен. На него можно смотреть, не моргая, не раздражая рецепторов роговицы. Слёзы готовы скатиться, но не от света, а от счастья. «Ты вернулась! Вернулась! Как же я рада тебя видеть!» – «Ну конечно! А куда я денусь? Я здесь живу». – «Тогда хорошо, что я тебя нашла. Ты теперь всегда будешь со мной?» – «Пока я буду тебе нужна», – пообещала звезда. Они ещё о чем-то поговорили, после чего Деспине стало легко и спокойно. Как будто бы она вновь родилась, и нет больше тяжести проблем, грудами камней, прижимавших её к земле. Она была легка, свободна и сильна как никогда. Ей открылась тайна, и теперь она знала, что надо делать. Сколько времени прошло? Час? Два? Вечность? У Вселенной своя мера времени…

За кухонным столом сидели Никос, Касьяни и Ставрос. Перед каждым стояла чашечка с выпитым кофе. В сушилке для посуды около раковины сверкали чистотой три вымытые тарелки. «Уже поели», – подумала Деспина и села на свободный стул. На неё смотрели три пары бездонных, самых красивых и любимых глаз, в которых застыл один на всех вопрос. В центре стола лежал смятый листок бумаги с рваным уголком.

Деспина решила начать с конца:

– Я нашла его сегодня утром в папиной тумбочке у кровати, в обложке Нового Завета. Есть и более ранние анализы, годом раньше, ещё на первой стадии.

– Но я не понимаю… Почему папа молчал? Почему не лечился? Или лечился? Мам, объясни! – Голос Ставроса дрожал, а в глазах блестели слёзы, которые он изо всех сил старался сдержать.

– Не знаю. Мне кажется, что он не хотел нас беспокоить, поэтому скрывал. Скорее всего, никаких курсов терапии он не проходил, надеясь на Божье милосердие. Дети, я хочу вас кое о чём попросить. Позвольте сначала мне с ним поговорить. Уверена, папе сейчас намного трудней, чем нам.

– Только, по всей видимости, Господь его не услышал! – вскрикнула Кейси с заложенным от слёз носом и стукнула кулаком по столу.

– Кейси, не говори так! – Никос сидел с поджатыми коленями, обхватив их руками. В эту позу он садился с детства, словно прячась в невидимый панцирь. – Господь знает лучше нас…

– Господь безжалостен! Но… почему к отцу? Почему? Разве он не исполнял Его волю? Разве мы недостаточно верим и молимся? Ему всегда мало!

– Прекрати, Касьяни! – Ставрос заорал на сестру. – Не гневи Бога, будет хуже!

– Куда уже хуже! Отец умирает! Хуже только Ад!

– Дети, дети! Остановитесь! Ну о чём мы сейчас говорим? Как в Средневековье, правда! Давайте не будем ссориться, а подождём отца. Умоляю, ступайте к себе и займитесь делами. Или молитесь…

Кейси вскочила со стула и убежала в свою комнату, громко стуча пятками по паркету. Ставрос встал, поцеловал мать и со словами «Если тебе понадобится помощь, только позови» удалился. Никос смотрел на Деспину блестящими, безутешными глазами и молчал.

– Иди сынок, иди, со мной будет всё в порядке. Обещаю.

Он встал и поплёлся по коридору, низко опустив взлохмаченную голову на грудь.

«А ты останься, Афро, только не уходи, я без тебя не справлюсь…» – Деспина смотрела напротив себя и улыбалась краешком губ.

Михалис пришёл поздно. Он снял пальто и ботинки в прихожей и отправился прямиком в ванную. Пару минут он мыл руки и, казалось, даже умыл лицо. Он появился в дверном проёме кухни, высокий седовласый мужчина в синих джинсах и тёмно-вишнёвом пуловере, из-под которого выглядывал воротничок голубой рубашки. На спокойном уставшем лице застыла удивлённая улыбка. Стол был накрыт праздничной скатертью, фаршированные перцы и томаты, обсыпанные кедровыми орехами и изюмом, дымились, издавая приятный запах, белоснежный сыр фета, черные оливки, корзинка с ломтиками хлеба разных сортов – с кунжутом и семечками подсолнечника. Две тарелки с приборами и винные бокалы. В центре стола – бутылка красного вина.

– Дорогая?

– Милый!

– По какому случаю?

– А нам нужен случай?

– Нет, конечно, нет. Ты просто клад, я так устал!

Он наклонился и поцеловал жену. Потом сел за стол и сложил руки в короткой молитве. Потом перекрестился и стал очень быстро есть. Деспина смотрела на него с материнской нежностью.

Каким он был, когда она впервые его встретила, и какой он стал теперь! Она давно его так не разглядывала, иначе заметила бы, какими большими вдруг стали его глаза из-за впадин на висках. Она бы заметила выражение горечи вокруг губ.

Деспина разлила вино по бокалам. Михалис отложил вилку и сказал тост:

– За здоровье, слава Господу!

– За здоровье!

Когда на тарелках ничего не осталось, Деспина выставила десерт.

– Как продвигается строение метро?

– На станции «Венизелос» снова наткнулись на древние находки. Теперь нужно решить, каким самым экономичным и безопасным способом их сохранить. Одни предлагают сделать то же, что и на станции «Агии Софии»: оставить в том месте, где они были построены две с половиной тысячи лет назад. Археологи же настаивают на вывозе и дальнейшем размещении в музее.

Деспина знала, что работа над строительством метрополитена в Салониках была смыслом жизни Михалиса. Чтобы принять участие в планировании в рядах самых знаменитых архитекторов страны и Европы, он прошёл серьёзный отбор и преодолел сумасшедшую конкуренцию. Не обошлось и без старых связей отца и даже содействия знакомого архиепископа. Но строительство шло невыносимо медленно из-за скудного спонсирования и разногласий по вопросам археологических ценностей, найденных в процессе создания туннеля.

– Неужели снова отодвинут сроки?

– Город не вынесет новых отсрочек. У него нет больше времени для экспериментов, которые ведутся за счёт граждан. Пусть уже решают что-нибудь, строительство метро должно немедленно продолжиться. Центр Салоников выглядит убогим и заброшенным из-за бесконечных ограждений. Не таким этот город строил его отец!

– Да уж… – протянула Деспина, накалывая на вилку карамельную айву. – Доживём ли мы до того дня, когда сядем наконец в подземный поезд?

По лицу Михалиса пронеслась черная тень. Он опустил глаза, потом взял