Великая Кавказская Стена. Прорыв 2018 - Михаил Белозеров

Через мгновение все пятеро были в здании и разбежались по комнатам.

— Пусто!

— Пусто!

— Пусто!

Пятым с ними пошёл боец из Волгоградского РОВД — старший лейтенант Виктор Максимов. Он предпочитал пулемёт, а два пулемёта в группе — это уже сила.

И опять им повезло: гостиница «Пятигорск» тоже оказалась пустой. Боевики убрались из неё буквально минут за пять до их появления: на полу валялись остатки «зелёного» армейского пайка, а в углу чадил таганок.

— Чего это братья-американцы их ничем новым не снабдили, — пренебрежительно сказал Герман Орлов, пнув остатки «зелёного» пайка. — Нашим, собаки, пользуются.

А Игорь подумал, что Божене с бойцами чертовски повезло: проскользнули они, как мылом смазанные. Пока Герман Орлов разбирался с экипировкой боевиков, Ржешевский через оптический прицел вёл разведку прилегающих к общежитию улиц.

Игорь и Олег Вепрев, подумав об одном и том же, сунулись в подвал и нашли того духа. Сняли у него с руки синюю повязку, а уходя, подложили гранату с выдернутой чекой.

— Командир, вижу чеха, — сообщил Ржешевский, когда они вернулись.

— Не стреляй! — сказал Игорь, тоже выглядывая в окно и замечая, как три или четыре боевика мелькнули за углом дома. — Пусть уходят.

Боевики скрылись в сторону улицы Мира. На лице Ржешевского промелькнуло разочарование, он с сожалением убрал палец с курка. Логика боя подсказывала, что надо бить боевиков при любом удобном случае. Но случай сейчас был не тот.

— Слушай, — сказал Герман Орлов, — мне кажется, они стягиваются к одному месту. А если мы двинем за ними, прикинемся боевиками и до моста дотопаем?

— Ну что, давай попробуем, — пробасил Герман Орлов. — Где наша не пропадала!

Особо раздумывать было некогда.

— Ладно… — решил Игорь, — вперёд!

Риск, конечно, был, но невелик — риск, что их раскусят, и риск нарваться на засаду. Последнее было, конечно, хуже всего. Однако судя по тому, как беспечно ведут себя боевики, уверенные в своей безнаказанности, засада была из области страхов — обычное дело на войне. Наверняка боевики ушли по команде, а значит, несколько минут можно перемещаться под шумок: издалека мало кто разберёт, а вблизи — мы сами с усами. И опять он выпрыгнул первым, и они побежали так, как бегают боевики — цепочкой, уверенно, не оглядываясь, потому что чего оглядываться, если вокруг свои. А гостиница, которая нависала слева, дымилась, как Всемирный торговый центр в Америке одиннадцатого сентября, но источала почему-то не поражение, а уверенность и стоицизм.

Через пару минут они увидели хвост уходящих боевиков, которые трусили вдоль проспекта Калинина вальяжно, чуть ли не вразвалочку. Последним удалялся боевик с двумя гранатами и РПГ-7 за плечами.

— Дать бы по нему… — с сожалением высказался Герман Орлов, у которого всегда чесались руки не только при виде боевиков, но и «друзей»-пиндосов.

* * *

Игорь, который за полгода изучил район, где жила Божена, примечал все те места, куда можно было нырнуть в случае отстрела или засады. Была у него такая неискоренимая привычка, которая не раз спасала ему жизнь. Все канавы он классифицировал по трём признакам: глубине, протяжённости и виду грунта. Лучше всего, конечно, были канавы, вырытые в земле. Пули в них не рикошетили. Но такие канавы в Пятигорске были чаще всего слишком мелкими для крупного мужчины. Одна такая тянулась вдоль левой стороны проспекта, рядом с пятиэтажками, и была вырыта, должно быть, под кабель, который не успели проложить. А теперь этот никому не нужный кабель валялся бухтами, покромсанный охотниками за цветным металлом. Хороши были также окна подвалов без стёкол и решёток, каменные или железобетонные заборы, отдельные строения типа магазинчиков, но лучше всего и безопаснее всего Игорь признавал, конечно же, капитальные дома с проходными дворами. Таких дворов на пути у них было целых пять — через магазины или кафе. Везение заключалось в том, что эти дома равномерно располагались по всему проспекту Калинина. Удачный был маршрут, очень удачный. Такой удачный, что любому разведчику, выбравшему его, можно было заочно поставить твёрдую пятёрку с жирным плюсом. Может быть, им потому и повезло, что всё произошло спонтанно. Однако Игорь также прекрасно понимал, что боевики тоже не дураки и тоже проводили рекогносцировку местности и наверняка посадили снайперов в высотки с правой стороны дороги за мостом. Поэтому они под этот самый мост не сунулись, хотя вначале планировали использовать его для скрытного выдвижения в тыл крытого рынка, а свернули влево под защиту хрущёвок.

«Когда снимаешь часового, не надо смотреть ему в затылок, только — на спину или на руки, только не в затылок, чтобы не почувствовал взгляда», — говорил капитан Чибисов, инструктор по рукопашному бою. Игорь запомнил это так же хорошо, как «Отче наш», который никогда не учил, но слышал в церкви. Однако на этот раз он оплошал на долю мгновения и почему-то заговорил с боевиком, который сидел под вывеской ресторана «Эрмитаж» и отчаянно скучал. Должно быть, его сюда поставили охранять тыл, и он уже сидел так долго, что устал спать и считать камни на дороге. А тут они — считай, в глубоком тылу, где русским делать-то нечего. Естественно, погоны свои они спрятали давным-давно и подальше. Да и зачем те погоны, если все друг друга знают в лицо — лишняя зацепка для снайпера.

— Маршалла хуьлда![12] — поздоровался Игорь. — Кхуза иола![13]

— Маршалла хуьлда… — нехотя приблизился часовой.

Был он молод и глуп. Такого даже убивать не хотелось. На верхней губе у него едва пробивался пушок. Свяжем, решил Игорь. Пусть живёт. Молод ещё. В плен попадёт, перевоспитаем. Разберётся, что к чему. Внукам будет рассказывать, как воевал.

— Хьуна, оьрсийн мотт хаьий?[14]

— ХIаъ. Ехьа.[15] А кто вы такие?

Непонятно, почему он нас не разоблачил, подумал Игорь, особенно славянскую физиономию Германа Орлова, который на голову возвышался над всеми. Впрочем, его с таким же успехом можно было принять за американского инструктора. Инструкторов-то у моджахедов хватает. Кому, как не американцам, устроить прорыв?

— Хьан гIуллакх дац![16] Где рыжий Алик?

— Какой?

— Мухитдинов.

— По кличке Жираф?

— Да.

Его сбила с толку синяя повязка на рукаве у Игоря.

— Ца хаьа…[17]

— Хьа лергаш,[18] — сказал Игорь. — Нам нужно срочно его найти. Ахь бакъала бох?[19]

— ХIаъ!

— Хьан мара гома бу,[20] — выступил вперёд Олег Вепрев, очень кисло поморщившись.

Это была единственная фраза по-чеченски, которую он знал, вкладывая в слово «нос» совсем другое значение.

Часовой схватился за нос, а потом за то, что ниже пояса:

— Ватааа![21] — неподдельно испугался он.

Поди, только начал по девкам бегать. Его ещё собственная внешность волнует, невольно подумал Игорь.

— Мы пошутили, — хищно оскалился Олег Вепрев.

Он начал заводиться, и ничего хорошего это не сулило. Странная внутри у него была пластинка — даже для своих, никто ведь не трепался о долге и вере, а Вепрев запросто мог выложить открытым текстом, мол, мы здесь за Россию горбимся; все избегали национального вопроса, а он всегда говорил, что чеченцы и ингуши — это волки, смотрящие в лес, и в результате оказался прав — ведь построили «стену», правда, с помощью США, но тем не менее, и кто лицемернее в данной ситуации, трудно сказать. А мы, русские, оказались в дураках, подумал Игорь, как детей, обвели вокруг пальца.

— Хьа да валла хьаккхийца![22] — выпалил юный часовой.

— Ма забарш ю хьа…[23] — примирительно сказал Игорь.

— Совсем не шутки! — перехватил автомат часовой.

— ДIасаца![24] — предупредил Игорь, потому что знал, что Олег Вепрев быстр, как пуля, и долго думать не станет. Он с испугом покосился на Олега — глаза у него налились кровью и лысина страшно покраснела. Даже уши стали пунцовыми.

— Декьала хуьлда Нохчийчоь![25] — выкрикнул часовой.

Эту фразу Олегу Вепреву переводить было не надо, конечно же, понял он её от начала до конца, потому что часто слышал на КПП «Кавказ».

— Ах ты, засранец! — произнёс он и ударил как-то так странно, что даже Игорь удивился — словно просто черканул кулаком по подбородку — без подготовки, без размаха, неожиданно, можно сказать, подло, только подлость эта на войне называется хитростью. А когда часовой упал, схватившись за горло, придавил его коленом, как котёнка.

— Бача хук![26] Хаар коз![27] — бормотал он, орудуя ножом в три движения так ловко, словно свежевал барана.