Впервые в Библии - Меир Шалев

Как и следовало ожидать, слова Самуила привели Саула в отчаяние. А поскольку у него к тому же весь тот день не было ни крошки во рту, то теперь он попросту свалился от удара. «Пал всем телом своим на землю», — говорит Библия. Колдунья испугалась за него, заторопилась подать ему хлеба, но Саул отказывался есть и согласился только после того, как его упросили слуги. В лагерь он вернулся, ясно сознавая, что его ожидает. Он уже примирился со своей судьбой. И на свое последнее сражение вышел, зная о своем неизбежном поражении и смерти. Но даже в том бою, где ему неизбежно предстояло погибнуть, он доказал, что в его измученной душе таится большая сила. Он мог бы попытаться бежать, или сдаться, или отступить, чтобы подготовиться заново. Но он вышел на бой, хотя знал, что умрет. В сущности, его самоубийство началось уже в эту минуту, задолго до того, как он упал на свой меч в конце проигранного сражения.

Филистимляне одержали решительную победу, и израильская армия бежала вверх, на высоты Гильбоа[41]. Все, кому знакома местная топография, знают, насколько круты и обнажены северо-западные склоны этой горы. Филистимляне убили троих сыновей Саула, включая Ионафана, а потом их лучники опознали самого царя, и в его сторону понеслись стрелы. Саул был изранен и попросил оруженосца заколоть его мечом, чтобы враги не захватили его живым и не стали измываться над ним. Но оруженосец отказался, и тогда каждый из них пал на свой меч.

Наутро, когда филистимляне пришли «раздеть павших», то есть собрать оружие и одежду погибших, они обнаружили трупы царя и его сыновей. Они отрезали голову Саула и отослали ее в свою страну вместе с его оружием, чтобы засвидетельствовать свою победу. А обезглавленное тело Саула вместе с телами его сыновей они повесили на стенах близлежащего Бейт-Шеана (Бефсана).

«И услышали жители Иависа Галаадского о том, как поступили Филистимляне с Саулом. И поднялись все люди сильные, и шли всю ночь, и сняли тело Саула и тела сыновей его со стены Бефсана, и пришли в Иавис, и сожгли их там. И взяли кости их, и погребли под дубом в Иависе, и постились семь дней».

«Давид все более и более усиливался»

Тому, кто поднимется сегодня на восточные вершины Гильбоа, на горы Малхишуа и Авинадав, названные по имени павших сыновей Саула, сразу откроется маршрут, которым шли люди из Иависа Галаадского. К юго-востоку спускается в Иордан высохшее вади — библейский «ручей Явеш»[42]. Смельчаки сошли по нему на запад, а достигнув Иордана, повернули на север по его долине и дошли до Бейт-Шеана. Они сняли тела Саула и его сыновей со стены и вернулись обратно тем же путем. Они сделали все это за одну ночь, запомнившуюся полным бесстрашием и огромным напряжением сил, и это было выражением их последней благодарности тому, кто спас их город и их самих в начале своего царствования, за многие годы до того.

То был последний, посмертный поход царя Саула, но интересно, что с той же горы Гильбоа можно увидеть и маршрут его самого первого похода — против аммонитян. Тогда, как мы помним, Саул спустился по ручью Везек, южнее Гильбоа, на восток к Иордану, разделил свои силы на три части, напал на аммонитян и спас Иавис Галаадский — город, чьи мужчины за несколько поколений до того были перебиты поголовно, а девушки взяты в плен, чтобы сохранить от вымирания его род — колено Вениамина.

Кажется, что здесь и можно завершить наш рассказ — взглянуть с чувством восстановленной справедливости и нравственного удовлетворения на этот замкнувшийся круг событий, на маршрут последнего похода Саула и его первого похода и сказать, что история, которая началась ужасной судьбой наложницы в Гиве и продолжилась кровавой братоубийственной войной, разрушением города, убийством его мужчин и уводом его дочерей, имела своим продолжением семейные связи, помощь и спасение и завершилась подлинно благородным поступком. Но завершить на этом все-таки нельзя. Хотя Саул и его сыновья погибли, другие члены его семьи остались живы, и об их судьбе тоже стоит рассказать — она не лишена определенной поучительности.

Сразу же после гибели царя и его сыновей Давид поднялся из пустыни в нагорный Хеврон и провозгласил себя царем Иудеи. Он наперечет знал всех уцелевших из дома Саула. Первым и главным среди них был Авенир, сын Нира, военачальник и дядя царя. В библейском рассказе не говорится, что он делал и чего не делал во время сражения на Гильбоа, как спасся и куда сбежал, но ясно, что он не погиб. Теперь он стал самым сильным человеком в семье и единственным, кто мог представлять реальную опасность для Давида. Кроме того, остались Иевосфей, сын Саула от наложницы Рицпы, и Мемфивосфей, сын Ионафана и внук Саула, а также сама Рицпа, дочь Айи, и другие сыновья, которых она родила Саулу. Как мы помним, Михаль (Мелхола), дочь Саула, которая в прошлом была женой Давида, была отдана отцом Фалтию, сыну Лаиша, и от этого брака (или же от брака ее сестры Меровы) у Саула тоже остались внуки. Что же произошло с ними и со всем домом Саула в целом?

Первым действием Давида в качестве царя было пылкое выражение благодарности людям Иависа Галаадского за ту последнюю честь, которую они оказали Саулу и его сыновьям после их смерти. Он также обещал воздать им за это: «И ныне да воздаст вам Господь милостию и истиною; и я сделаю вам благодеяние за то, что вы это сделали. Ныне да укрепятся руки ваши, и будьте мужественны, — закончил он свое послание к ним, — ибо господин ваш Саул умер, а меня помазал дом Иудин царем над собою» (2 Цар. 2, 6–7).

Давид демонстрирует здесь завидную политическую мудрость. Люди Иависа Галаадского были самыми верными подданными Саула и только что доказали свою преданность, силу и мужество. Поэтому Давид обращается к ним вполне дружелюбно, но при этом пользуется случаем, чтобы объяснить им новую расстановку сил. Интересно, что Давид пока не обращается к Авениру, как будто объявляя этим, что не придает ему особого значения. Между тем Авенир уже успел возвести на опустевший трон Саула его сына Иевосфея, что сделало столкновение между двумя племенными образованиями, южным и северным, иудейским и израильским, практически неизбежным. И росток этого столкновения не замедлил проклюнуться.

Место происшествия: большой пруд в Гаваоне, во владениях колена Вениамина, на границе между Иудеей и Израилем. Участники: со стороны дома Саула — Авенир со своими людьми, со стороны Давида — трое его племянников, Иоав, Авесса и Асаил, сыновья его сестры Саруи, а также их слуги. «И засели те на одной стороне пруда, а эти на другой стороне пруда», — рассказывает Библия (2 Цар. 2, 13).

Авенир предложил: «Пусть встанут юноши и поиграют перед нами».

«Пусть встанут», — сказал Иоав.

«И встали […] схватили друг друга за головы, вонзили меч один другому в бок».

С этого начался настоящий бой, в котором пали триста шестьдесят из воинов Израиля и двадцать из воинов Иудеи. Победили, понятно, люди Давида, но один из убитых от Иудеи был погнавшийся за Авениром Асаил, брат Иоава и Авессы. А его убийцей был сам Авенир. Читатель, ожидающий рассказа о кровной мести, не будет разочарован. Но поначалу Библия говорит только: «И была продолжительная распря между домом Сауловым и домом Давидовым. Давид все более и более усиливался, а дом Саулов все более и более ослабевал» (2 Цар. 3, 1). Действительно, Давид начал понемногу обустраиваться в Хевроне, взял себе нескольких жен, родил нескольких сыновей, и все время посылал военные отряды во владения Иевосфея, а дом Саула как мог отбивался от этих вылазок, потому что был поглощен внутренней распрей: Авенир «вошел» к Рицпе, дочери Айи, бывшей наложнице Саула, Иевосфей упрекнул его в этом, и тогда Авенир пришел к бешенство и объявил испуганному Иевосфею, что отнимет у него трон и передаст Давиду, чтобы тот владел всей страной от Дана до Беер-Шевы (Вирсавии). Так он в конце концов и поступил: отправил посланцев к Давиду, предложил ему союз и пообещал, что убедит все колена Израиля перейти к нему в подчинение.

Давид согласился, но потребовал, чтобы предварительно Авенир вернул ему Михаль (Мелхолу), дочь Саула, которая была отдана, как я уже говорил, Фалтию из Галима. Это не было требованием все еще любящего и тоскующего мужчины — то было требование царя, которым руководили чисто политические мотивы. Библия даже не описывает встречу Давида и Михали и обходит молчанием чувства воссоединившихся супругов — она предпочитает упомянуть о расставании Михали с Фалтием и о его безутешных рыданиях, — но об этом я еще расскажу несколько позже.

Лишь теперь, убедившись, что Авенир выполнил условие, Давид пригласил бывшего Саулова военачальника к себе в Хеврон, где они обсудили последующие совместные действия. Затем Авенир покинул дворец Давида, чтобы возвратиться к себе домой. Но едва он отъехал, как в Хеврон вернулись Иоав и его воины. Весть о том, что убийца брата гостил в доме Давида, привела Иоава в ярость. Можно предположить, что его оскорбил также тот факт, что он не был посвящен в интригу. А возможно, он опасался, что в обмен за помощь Давиду Авенир получит должность командующего армией. Как бы то ни было, Иоав ворвался к царю и выкрикнул, что Авенир несомненно приходил со шпионскими целями и его ни за что нельзя было отпускать. И тут же, выбежав от Давида, самочинно послал своих людей, чтобы под ложным предлогом вернуть Авенира в Хеврон. Авенир вернулся, Иоав встретил его у городских ворот и зарезал собственными руками. Отсроченная месть состоялась.