Руки, полные бури - "-Мэй-"

Правда, Сет не позволял себе в ответ на ругательства водителя с соседней полосы невозмутимо показывать ему средний палец.

При этом светофоров в городе стояло немерено, так что поездка походила на агрессивные рывки.

Единственным моментом, когда Персефона смогла выдохнуть, оказалась короткая остановка у Гайд-парка. Она сильно подозревала, что припарковался Анубис в неположенном месте, но об этом быстро забылось, когда Амон потащил всех к мороженому, а потом на траву.

Они прошли мимо изящных кустов роз, фонтанов и толпы туристов, ничем не смущавших ворону на мусорке. Она с упорством извлекала бумажный пакет из-под еды. За мороженым оказалась очередь, Амон расстроился и в отместку распугал стаю уток, большинство из которых предпочли не улетать, а убегать, переваливаясь с боку на бок.

Когда добрались до лужайки, земля оказалась прохладной, и Персефона предпочла лавочку. Луиза села рядом с ней, а вот Апоп устроилась между Амоном и Анубисом на траве. Она не снимала тёмные очки, и Персефона решила – это к лучшему. Не стоит людям видеть её странные змеиные глаза.

Солнце пригревало, возможно, Амон постарался. Эбби искренне интересовалась окружающим миром, так что Амон и Анубис наперебой составляли планы, куда стоит пойти и что сделать, смело мешая музеи, клубы и колесо обозрения.

На выходе из парка Эбби внезапно остановилась и отошла к траве. Подняла что-то и вернулась к остальным, держа на ладонях маленькую серую птичку.

– Почему она не летает?

– Она умерла, – сказала Луиза.

– Вот так выглядит смерть?

– Так выглядит труп.

Луиза провела пальцем по пёрышкам и покачала головой:

– Её время ещё не наступило, её убили.

– Инпу! – Амон повернулся к Анубису. – Ты принц мёртвых или кто? Воскреси птичку!

Персефона не слышала, что такое возможно. Мёртвые остаются мёртвыми, это непреложный закон. Но, к ее удивлению, Анубис нерешительно протянул руки к трупику.

– Никто не может воскрешать, – не терпящим возражений тоном сказала Луиза. – Можешь не пытаться впечатлить нас.

– А ты мне нравишься, – хихикнул Амон.

Анубис их не слышал. Он коснулся средним пальцем головы птицы, прошептал что-то похожее на древнеегипетские слова. Сначала ничего не происходило, но потом маленькое тельце дрогнуло, а через пару мгновений птичка вспорхнула с ладоней Эбби.

– Ничего себе. – Она казалась искренне поражённой. – Как ты это сделал?

– Её время ещё не пришло. Но с чем-то более разумным не сработает, даже с собаками.

Слова Анубиса звучали отрывисто, хрипло, и Персефона ощущала его взметнувшуюся и тут же тщательно успокоенную силу. Но пока они шли к машине, Сеф казалось, она видит за спиной Анубиса призрачные крылья, сотканные из мертвецов, ведущие в Дуат.

За руль на этот раз уселся Амон. Куда ехать, он совершенно не представлял, терялся на каждом светофоре и терпеть не мог навигатор, так что поездка заняла много времени.

В салоне красоты персонал очаровался Амоном, чем окончательно его смутил. Не переставая хихикать, Анубис поддразнивал, что теперь-то они знают, что он «персиковый блондин». В итоге Амон не выдержал и попросил его принести кофе.

Углубившись в телефон, Амон тут же помрачнел.

– Что-то случилось? – осторожно спросила Персефона.

– Ацтеки. Мне не нравится их настойчивость.

– Зевс всё скинул на тебя?

Амон вздохнул, сейчас меньше всего похожий на смертного мальчишку:

– Зевс отлично умеет тянуть время, именно этим он сейчас занимается. Ему не нужны проблемы ни с Анубисом и Сетом, ни с ацтеками.

С раздражением Амон постучал пальцами по телефону:

– Они говорят, раз я глава пантеона, то должен решить проблему. Но решение видят одно.

– А ты не хочешь запирать Анубиса.

– Дело не только в том, что он мой друг, – вздохнул Амон. – Сила его добьёт. Или он правда сойдёт с ума. Кому от этого станет лучше?

Видеть Амона расстроенным, каким-то усталым казалось невозможным, и Персефоне хотелось его ободрить, подсказать решение, которое устроит всех, но в голову ничего не приходило.

В этот момент появились Апоп и Луиза. У первой кончики волос оказались окрашены в задорный розовый, и она с нескрываемым восторгом покрутилась перед зеркалом. Амону пришлось по вкусу, он снова засиял и бесцеремонно начал трогать окрашенные пряди, пока Апоп не шлёпнула его по рукам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Персефона не поняла в первый миг, что произошло. Она услышала, как Амон зашипел от боли, отдёргивая руку, а потом уже заметила на ней длинный ожог.

– Извини, – зашептала Апоп. – Я не хотела, это случайно…

– Я так понимаю, твоё стремление убить меня заложено куда глубже сознания.

Амон не выглядел обиженным или раздосадованным. Он потёр ожог, а потом увлёк Апоп оплачивать услуги, видимо, хотел показать, что не сердится.

– Они странные, – сказала Луиза, глядя им вслед.

Свои длинные тёмные волосы она предпочла обрезать, теперь они едва касались плеч.

– Тебе идёт, – вежливо сказала Персефона.

Они обе ощутили отголоски силы – тёмной, густой, ощущение склепов и истёртых в пыль органов. Обе одновременно обернулись в сторону коридора, откуда должен появиться Анубис. Обе пошли туда.

Анубис сидел на полу, прислонившись спиной к стене. Перед ним валялись стаканчики с кофе, крышечка с одного отвалилась, и жидкость расплескалась по полу. Чёрная лужица почти добралась до подошв его высоких ботинок.

Анубис сжимал голову и тяжело дышал, но вместо того, чтобы успокаиваться, казалось, его дыхание учащается. Персефона не понимала отрывистых слов на древнеегипетском, скорее всего, он обращался к мертвецам.

Сеф остановилась, но Луиза решительно подошла к Анубису. Сев на колени, она заставила его оторвать руки от головы. Обхватила его лицо ладонями:

– Посмотри на меня! Почувствуй живых.

Персефона задыхалась в запахе благовоний и смерти, в ощущении чужой силы, но та постепенно опадала, а взгляд Анубиса прояснялся. Луиза всё ещё сжимала его лицо в ладонях, когда он поднял руку и коснулся её подрезанных волос:

– Мне нравится.

Луиза отпрянула, да и сам Анубис казался смущённым. Он поднялся на ноги как раз в тот момент, когда показался Амон, о чём-то спорящий с Эбби. Когда Анубис заметил ожог на руке Амона, сила смерти и склепов снова взметнулась, но на этот раз управляемая и чёткая.

– Что она с тобой сделала?

– Эй-эй, успокойся! Случайно вышло.

Прищурившись, Анубис посмотрел на Апоп, но силу приглушил:

– Только тронь его.

Персефона не сомневалась: никто не сможет победить тёмную змею Апоп, кроме Сета. Но сейчас убедилась – это не остановит Анубиса.

– Что у нас дальше? – поинтересовалась Луиза. – Колесо обозрения?

Персефона достала телефон, чтобы свериться со временем: похоже, у неё по плану Подземный мир.

Она спросила у Гипноса, сколько проспит Гадес, ей хотелось вернуться до этого. Скинуть одежду, полную пыли Лондона, нырнуть к нему под одеяло. Прижаться к разгорячённой со сна спине. Ощутить его мышцы, его силу, его сущность.

Дыхание Гадеса неуловимо изменилось, он перевернулся, улыбнулся и открыл один глаз:

– Давно ты здесь?

– Только пришла.

Она прижалась к его груди, ощущая под пальцами биение сердца Гадеса. Весь мир за пределами этой кровати не имел значения. Ничто не имело значения. Лишь их смешивающиеся тепло и дыхание.

– Долго я спал?

– Достаточно. Как себя чувствуешь?

– Отдохнувшим. А ты как провела день?

– О! Это слишком долгая история. Давай позже.

И она призывно царапнула грудь Гадеса коготками. Он перекатился, оказываясь над Персефоной, прижимая её к постели. Его слова щекотали ухо и обжигали:

– Чего желает моя королева?

– Своего короля.

Много позже они выбрались из кровати и поужинали в Подземном мире, после чего Гадес предложил вернуться. Плечо хоть и не затянулось до конца, перестало сильно беспокоить.

Шагнув из Врат в комнату в квартире Сета, Гадес тут же насторожился. Персефона ничего не слышала, но верила чутью мужа.