Первый судья Лабиринта - Алексей Кирсанов

В вагоне я был один. В течение всего часа пути меня не покидал легкий мандраж, хотя никаких следов преследования не ощущалось. Нервы разыгрались не на шутку, надо с этим завязывать. Ничего не произошло! Просто еду в отпуск.

Клинская платформа встретила меня отрезвляющим холодом. Вроде жив и свободен, и никто не посягает. Но впервые в жизни не хотелось ни прикалываться, ни искать объяснений. Хотелось в укромный угол, спать.

Забившись в привокзальный бар, я просидел там до половины четвертого и с первой электричкой отбыл в Тверь.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ДЭН

ГЛАВА 1

Коллатераль

Солнце несмело касается оконных витражей старого корпуса Государственного университета. Лекции — это всегда скучно, особенно на третьем курсе. Хорошо, что профессор понимает это и старается рассказывать интересно.

— Таким образом, господа программисты, технический портал, или коллатераль, состоит из трех ступеней…

Дэн в первом ряду старательно перечерчивает схему с доски.

— …деструктора-передатчика, пути, или собственно коллатерали, и приемника-воспроизводителя.

Преобразовательная физика — наука самая молодая и самая древняя одновременно. Она родилась из попыток человека расшифровать магическое действо, а затем научиться создавать его аналоги с использованием современной техники. И профессор, гордо почесывая брюшко, спешит приобщить отроков к великому:

— Процесс телепортации, молодые люди, осуществляется в два этапа. На первом происходит преобразование информации о личности в цифровой код и передача ее в точку выхода. То есть самый простой механизм, всем вам давно известный.

Дэн кивает, записывая за профессором. Тот давно уже исподволь наблюдает за старательным студентом.

— На втором этапе осуществляется перевод физического тела в состояние, близкое к плазме, портация плазмы по коллатерали, проложенной через участок подпространства, и ребилдинг — сборка физического тела на основе переданной ранее информации.

Дэн вздрагивает. Ну и жуткая, должно быть, процедура. Неужели ее всерьез собирались применять в быту?

— А не может так быть, — Дэн поднимается с места, — что часть этой плазмы не дойдет до конечной точки? И на выходе получится не совсем идентичная копия?

— Может!

Зал возбужденно шумит. Студентки с восхищением поглядывают на черноволосого красавчика, задавшего «такой умный вопрос».

— Тихо! Ти-ши-на! Ваш коллега затронул, между прочим, очень важную тему. Сядьте, молодой человек.

Профессор махнул рукой.

Дэн сел.

— В том-то и дело. Технические порталы существуют без малого двенадцать лет. Да-да, первая коллатераль появилась еще в восемьдесят втором. И после серии удачных опытов на животных решено было перейти к портации человека. Но тут наука потерпела крах.

Ни одному из пяти жителей Лабиринта, за эти годы подвергшихся портации, не удалось сохранить личность. В лучшем случае полностью менялся характер, привычки, взгляды на жизнь, утрачивались былые привязанности, из-за чего распадались семьи. В худшем — наступало расстройство психики и человек вынужден был проходить длительный курс лечения у наших блистательных эссенциалистов. Но даже после реабилитации имели место частичная утрата памяти и полная «перенастройка мировоззрения». Вот почему коллатерали запрещены к использованию. Но может быть, кому-нибудь из вас посчастливится создать полноценный, безопасный для высокоорганизованных особей способ портации…

Дэн поднимает руку.

— У вас есть соображения по этому поводу? — улыбаясь, кивает профессор.

Дэн встает.

— А что будет, если на приемник передать другую информацию?

— Какую «другую»?!

От удивления профессор снимает очки. Да не нужны они ему. Кто сейчас корректирует зрение линзами? Для понтов нацепил.

— Ну, если взять и задать другие параметры: цвет волос там, рост, телосложение… Двоичной системе же все равно, что передавать. А по этим данным воспроизводитель построит другого человека. Такое возможно?

— Теоретически да, — с легким раздражением отвечает профессор. — Но это же… сознательное уничтожение индивидуума. Это преступление. Да и зачем это нужно?

— Да я так просто спросил…

Дэн улыбается как можно шире и садится на место. Лекция заканчивается.

«А ведь гонит дедуля, — думает Дэн, выходя из аудитории, — или сам не в курсе. Наверняка в первых порталах ионы через подпространство никто не кидал, брали в точке выхода из банка. Инфу, естественно, передавали полностью, но что-то не заладилось»…

После сумрака вестибюля Дэн жмурится от дневного света. У главных ворот университетского парка уже стоит открытый отцовский мобиль.

Однокурсники, да и старшие студенты, не говоря уже о «слонах», с уважением и даже некоторым страхом расступаются перед Дэном. Он быстро садится рядом с отцом. Девушки, не пряча вздохов, пожирают глазами обоих мужчин: молодого и зрелого, но не уступающего сыну «рокового брюнета».

Машина срывается с места, оставляя в воздухе едва уловимый запах этанола.

Мобиль Эдуарда Щемелинского знают многие.

Отец Дэна работает в Трибунале.

* * *

Семейный обед — это целый ритуал. Скатерть, фарфоровая посуда, всегда ваза с цветами, принесенными для мамы. И обязательно — тишина. Отцу нужен покой. У него сложная и ответственная работа. Лишь во время десерта, когда напряжение отпускает трибунальщика, можно болтать о чем угодно.

Мама встает из-за стола первой: в огромном доме всегда полно дел.

— Что нового в университете, сынок? — Эдуард Щемелинский улыбается, откладывая салфетку. Ему действительно интересно, чем живет отпрыск.

— Порталы читали, пап, — небрежно отзывается Дэн, прихлебывая крепчайший кофе со сливками.

— О-о! Даже?..

— Угу. Папа, а скажи, твои эссенциалисты…

— Ну-ну? — усмехается отец. Эссенсы — не запретная тема. Но его всегда веселит, когда сын говорит «твои» эссенсы.

— …У них… на выходе… личность меняется?

Взгляд отца холодеет. Дэн ставит чашку на стол.

— Дэн… ты о чем? — ровным голосом спрашивает Эдуард.

Сын, опустив глаза, тихо поясняет:

— Да ладно, пап. Я ведь уже не мальчик. Я знаю, что магии в мире почти не осталось. Но прекрасно понимаю, что в конце двадцатого столетия никто не будет сжигать человека…

Дэн замолкает, рефлекторно втягивая голову в плечи. Не слишком ли далеко он зашел?

— И что же, по-твоему, происходит в конце двадцатого века? — невесело усмехается отец. — Сожжений не было несколько лет, ты ведь знаешь…

— Знаю. Но раньше были. Может быть… остался кто-нибудь, владеющий…

— Сын, — хмурится Эдуард, — ты помнишь уговор? Ничего лишнего…

— Да, да, пап. Я и не спрашиваю «как». Я хочу только знать, «можно ли». Помнишь, ты просил меня определиться с профилем?

— И что, ты определился?

Отец встает из-за стола. Это значит, разговор пора заканчивать. Дэн тоже поднимается.

— Определился. Я буду заниматься порталами. Но только в том случае, если это имеет смысл. Понимаешь? Поэтому я и хочу знать: сможет ли личность сохраниться на выходе.

Отец вздыхает.

— Не меняется. Но магов действительно почти не осталось. Так что если ты найдешь другой способ… я буду рад.

Дэн хочет еще что-то спросить, но отец предостерегающе поднимает руку.

— Все, сын. Ты услышал более чем достаточно. Учись. Ищи.

Эдуард быстрым шагом покидает столовую.

* * *

Прошло несколько лет. Дэн блестяще окончил университет и работал в Институте преобразовательной физики. Он успел дважды жениться и развестись, написал несколько научных работ и понял, что коллатераль для портации человека в принципе невозможна. Невозможно записать информацию о личности на кремниевые носители. Человек — это не просто белковое тело. Это вместилище для чего-то более сложного. Может быть — души. Но что такое душа? Как ее передать?

В поисках ответов на свои вопросы Дэн растерял покой. Стал раздражительным, нетерпимым. Вот почему женщины не выдерживали долгого пребывания с ним. Умный и обаятельный, обладающий природным магнетизмом Дэн легко привлекал девушек. Но, позарившись на яркое и необычное, они скоро понимали, что ошиблись. Дэн подавлял их своей гениальностью, изводил бесконечными истериками и жалобами на судьбу. Ведь он был уверен, что при помощи способностей и трудолюбия в короткий срок добьется успеха. Станет известен, уважаем, богат. Но ничего этого не случилось.

Он худел, бледнел, кашлял и думал, думал… В конце концов обеспокоенные родители чуть не силой заставили его пойти в эссенциалию.

Эссенциалистку звали Ксаной. Высокая, с черными вьющимися волосами, в ослепительно-белом, как редкий зимний снег, халате она излучала умиротворение и уверенность. Женщина была старше лет на пять-шесть, но Дэн этого даже не заметил. Он сразу позабыл о том, что он — неудачник, зато вспомнил, что еще молод и свободен…