Иллюзии без иллюзий - Игорь Кио

Ну вот, допустим, работаю я в Тбилиси, куда приезжает московский «Спартак» играть с местным «Динамо». Обе команды приходят в цирк. Говорю своим помощникам: «Ребята, давайте сделаем фокус. Я объявляю, что сегодня у меня в гостях две замечательные команды. Грузины, естественно, поддержат динамовцев, а тем временем инспектор манежа скажет: «Что-то не видно Славы Метревели и Галемзяна Хусайнова…» (то есть главных тогдашних игроков с каждой стороны). После чего Славу и Гилю вывозят в тех аппаратах, где говорящая голова выглядывает из маленького туловища».

И вывезли под общий хохот… Но когда после представления я вышел на улицу, меня окружили возбужденные болельщики-грузины: «Слушай, мы ждем специально тебя, поговорить». — «А что такое?» — «Слушай, понимаешь… ты, понимаешь, ты наш человек, мы тебя уважаем, но ты — москвич. Делай свои фокусы с Хусайновым сколько хочешь. Зачем с Метревели ты это делал? Ты, пожалуйста, не подводи. Мы понимаем, что это все не так просто, но Метревели мог там травму получить…» — и так далее. На мое счастье, на следующий день тбилисское «Динамо» выиграло, Метревели забил два гола.

И болельщики не имели ко мне претензий.

Или — случай в Донецке, где стадион и цирк практически рядом — в парке. Я часто бегал на стадион — потом обратно, на второе отделение (я обычно работаю во втором).

Когда «Шахтер» выигрывал, а зрители, которые сидели на первом отделении, еще не знали об этом, я им говорил в своем приветственном монологе: «Каким еще волшебством удивить вас? Вот, болельщики «Шахтера» пришли ко мне и сказали: «Сделайте, чтобы «Шахтер» играл лучше». — «Пожалуйста. Только что «Шахтер» выиграл 1:0». Зрители бывали в восторге. А я, как артист, имел успех. Но дальше начались осложнения. По городу прошел слух, что я помогаю «Шахтеру». И случилось, что приехала в Донецк какая-то команда — я на стадионе, но сижу как на иголках, потому что мне уже пора в цирк. «Шахтер» выигрывал 1:0, но когда я ушел, счет сравнялся. На следующую игру я снова прихожу, сижу до конца (время позволяет) — и «Шахтер» выигрывает. Болельщики-завсегдатаи вычисляют закономерность: стоит мне уйти до окончания матча, как донецкая команда не удерживает выигрышный счет. И опять воинственная толпа болельщиков собирается у служебного входа в цирк: «Как вам не стыдно. Когда вы помогали, все шло хорошо. А теперь из-за вас у «Шахтера» полоса неудач…»

…Человек, который начинал играть в футбол на сколько-нибудь серьезном уровне, уже никогда, до тех пор, пока ноги носят, не излечится от желания ударить по мячу. Превратившись очень рано из человека, мечтавшего о карьере футболиста, в обыкновенного болельщика, я не переставал быть страстным игроком в душе — и малейшую возможность выйти на поле использовал. Тем более что в цирке таких футбольных фанатиков, как я, хватает. И народ, в общем, подобрался ловкий, тренированный, спортивный, компанейский. И составить команду, извините, мне не фокус было.

На гастролях мы встречались нередко с земляками — артистами драматических театров. А почти в каждом из московских театральных коллективов есть команды с традициями: молодых актеров поддерживают своим авторитетом заслуженные мастера — пусть не спорта, но сцены. Они если и выходят на поле, то ненадолго и большой футбольной ценности не представляют. Зато хороши в роли наставников, да и публику к матчам привлекают.

В Свердловске на наши матчи с Вахтанговским театром и Театром имени Станиславского, в чьих командах вовсе не статистами выглядели очень популярные и в молодости Вася Лановой, Слава Шалевич, Володя Коренев («Человек-амфибия») — главный тогдашний красавец, публика очень неплохо ходила. И нашему администратору Фрадкису пришла — очень в его духе — мысль: продавать на такого рода матчи билеты. Артисты — уж не помню почему — как соперники отпали. Но у Фрадкиса родилась прекрасная коммерческая идея: вызвать на поединок хоккеистов. В то время свердловская команда по хоккею с мячом котировалась как одна из сильнейших в стране. Несколько игроков из ее состава входили в сборную СССР и стали чемпионами мира. Некоторые из знаменитостей уже перешли в ранг ветеранов, но имена их продолжали звучать громко. И афиша с фамилиями спортивных и цирковых звезд выглядела внушительно. Конечно, не сочтите за нескромность, более всего привлекало участие Кио. Отец еще был жив, работал. Фрадкис с нашей помощью уговорил его, страшно далекого от футбола, предстать на афише в качестве старшего тренера команды цирка.

Зрители не скрывали, что ждут на поле чудес в стиле Хоттабыча. И мы, чтобы не сразу их разочаровывать, затеяли перед матчем комическую разминку, марафон клоунов, где смешнее всех был Фрадкис с его лысиной и специфической внешностью. Но когда началась игра, публика довольно скоро заскучала, не захваченная спортивной стороной матча, при том, что сами-то мы играли с огромным удовольствием. Тем не менее крики с трибун ничего комплиментарного в себе не содержали…

Фрадкис, однако, не унывал, исходя из того, что если в самом Свердловске публика зрелищами избалована, то в других городах области от затеи не стоит отказываться. Правда, отец охладил его пыл. «С этих молодых дураков, — сказал он про нас с Эмилем, — станется, но вы-то, старый, прожженный еврей, о чем себе думаете? Вас же просто посадят!» Напуганный Фрадкис сказал, что он от гонорара впредь отказывается. Но принесенная жертва привела его в предынфарктное состояние. И мы, памятуя, кто был коммерческим идеологом проекта, вручили ему после очередного матча конверт со ста пятьюдесятью рублями (инженерская по тем временам зарплата). Фрадкис пересчитал купюры и заявил: «Это меня устраивает».

В зарубежных гастролях — в Румынии и Венгрии — против нас — уже в сугубо товарищеских, однако международных, как-никак особо ответственных в советские времена, встречах — выступали журналисты, актеры. И дело прошлое — играли они получше нас, при том, что никто из них не ходил в лучших учениках великого Бескова. С другой стороны, без легионеров, как теперь говорят, актеры венгерские не обошлись. И в их составе вышел трехкратный олимпийский чемпион по боксу Ласло Папп. Незадолго до того он исполнил главную роль в фильме «Тяжелые перчатки» — и вполне мог числить себя по артистическому цеху. Наши матчи собирали аншлаги. И знаменитого боксера приветствовали особенно рьяно — кричали: «Нокаут». Но, к чести Паппа, на поле он выделялся корректностью и, наоборот, стоически переносил удары по ногам.

Проигрывать было не в правилах советских людей — и, к нашему большому везению, я узнал, что в группе советских войск служат два очень известных футболиста, к тому же мои хорошие приятели, Борис Разинский и Эдуард Дубинский. Мы немедленно их разыскали и выдали за своих коллег по цирку. Вдвоем Боря и Эдик легко расправились с игроками-любителями, и победа осталась за нами. На банкете, однако, один особо памятливый болельщик опознал Дубинского — участника чемпионата мира в Чили.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});