Сигареты и пиво - Чарли Уильямс

— Так что, работа остается при мне или как? — вдруг выдал я.

Он начал поглаживать подбородок — обычно это значит, что чувак собирается гнать какую-нибудь херню. Язык тела, все такое.

— Типа того.

“Типа того”? Что еще за “типа того”?

— Ну, у меня есть для тебя работа. Но не у двери.

— Да ну? — Становилось интересно. Мне нравилось работать у дверей в “Хопперз”, но была одна работа, ради которой я бы забил на эту. — Хочешь, чтобы я был менеджером?

— Не совсем.

— Ну, за стойкой я не работаю. А если нужны посудомойки, вали на биржу труда.

— Ничего такого. Скажем так — что нужно такому парню, как я, который занимается тем, чем занимаюсь я.

Тут пришла моя очередь поглаживать подбородок. Занимается тем, чем занимается он? Насколько я знал, он был очередным залетным чужаком, который приехал в Манджел и думает, что сможет сорвать куш. Я, браток, таких уже видел. Надолго их никогда не хватает.

— А мне, блядь, откуда знать? — говорю.

— Но ты ведь знаешь, чем я занимаюсь, правда? Я пожал плечами.

— Владеешь “Хопперз”?

— Ага. А еще?

Я снова пожал плечами. Вообще-то я не люблю пожимать плечами, но он меня вынудил.

— Не знаю, бля. Что тебе надо, что бы я сказал? Едрена вошь… У меня есть работа или хули?

Он улыбнулся и стал качать головой. Но не так, будто говорил мне “нет”. Медленно качал башкой, точно вспоминал какую-то старую шутку. Он вообще был охуительно странным парнем. Но, кажется, я ему нравился. Качество в человеке за милю видно, и если ты нанимаешь кого-то в Манджеле, постучаться в мою дверь — это лучший вариант.

— Имей в виду, — сказал я, — все зависит от того, что за работа.

— Лады, — сказал он, — я тебе расскажу. Он встал и по-рулил к окну. Забавно, все люди так делают, когда собираются сказать что-то важное. Но что тут может быть такого важного?

Какая работа, скажите мне, может быть важнее работы вышибалы?

Это вопрос, который все пацаны задают себе долгие годы и без особого смысла. Честно говоря, нет ничего важнее, чем впускать тех, кого нужно впустить и посылать всех остальных куда подальше. Я о чем, представьте себе мир, где всякие незваные заходят, куда хотят, и портят жизнь остальным. Так себе зрелище. Поэтому вышибала — священная профессия.

Но была еще одна работа, кроме менеджерской, от которой я бы не отказался. И, как оказалось, Ник Как-его-там, именно ее и хотел предложить.

— Блэйк, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты стал моим подручным.

Глава 9

Что происходит с молодежью Манджела? Малколм Пигг, главный редактор

Вчера произошло семь ограблений, одиннадцать угонов, шесть разбойных нападений, два вооруженных ограбления и восемь случаев налетов на магазины. Таким образом, за один день было совершено тридцать четыре преступления. И сколько из них, вы думаете, совершили профессионалы? Может быть, два? Максимум пять? Пусть будет пять — для ровного счета. Таким образом, остается двадцать девять преступлений.

И кто же совершил эти преступления?

Их совершили дети. Это знаю я, и это знаете вы. Я даже не стану узнавать, кто был задержан (если вообще был). Я готов поставить свою репутацию на то, что девять из десяти этих преступлений были совершены подростками.

Конечно же, я прекрасно знаю, что дети в Манджеле никогда не вели себя особенно хорошо, а зачастую бывали просто невыносимы. Я попросил свою ассистентку Джини просмотреть отчеты и выяснить, что происходило ровно двадцать лет назад. Она сделала таблицу, где сравнивается сегодняшний день и день двадцатилетней давности.

Преступление — Сегодня — 20 лет назад

Ограбление — 7 — 1

Угон — 11 — 4

Разбойное нападение — 6 — 2

Вооруженное ограбление — 2 — 0

Налет на магазин — 8 — 2

Посмотрите на эту таблицу. Ну давайте же просто посмотрите на нее (Спасибо, Джини).

Итак, у гиге все та же полиция, все те же люди на улицах, плюс-минус пара-другая, все те же школы, все тот же водопровод. Так что же делает сегодняшних подростков такими неуправляемыми?

Уважение к тем, кто старше и лучше их, вот в чем дело.

Эти дети больше не знают, что такое уважение. И вы знаете, почему?

Все дело в страхе.

Я говорю о вас, члены сообщества. Родители, учителя, люди на улицах. Вы их боитесь. Вы это знаете, и вы знаете, что они перестали уважать вас именно поэтому. И вот что нужно сделать.

Отчитайте своих детей. Выпорите их. А если это не поможет, присылайте их ко мне. Уж я-то их научу уважать старших.

Если верить большинству народа, “Подручный” — одно из самых охуительных шоу, прям-таки украшение наших телеэкранов, это бесспорное и общеизвестное мнение. Дуэт Денниса Уотермана, в расцвете его телевизионных сил, и этого старика со шляпой — гремучая смесь, то, на что весь мир будет смотреть в субботу вечером, даже если случится потоп и пожар. Но они смотрят не на Уотермана. И даже не на старика со шляпой. Нет.

Это белая “Капри” с виниловой крышей в начале фильма.

Да, понимаете, “Капри” — это показатель класса. А “Капри” в телепрограмме — это показатель класса шоу. А еще в “Подручном” есть эта музыкальная тема, под которую даже человек, помирающий в канаве, начнет притопывать в такт. Это высококлассная передача. Поэтому я и кивнул Нику Как-его-там.

— Ну, продолжай, — сказал я. — Ты не найдешь здесь подручного лучше, чем Ройстон Блэйк.

— Неужели?

— Верняк. А кто тут есть-то еще? Есть, конечно, несколько крутых парней, но им всем недостает стиля, который нужен подручному. А у меня, старик, он есть. Нельзя проходить десять лет в бабочке и не приобрести стиль.

— Бабочка тебе не понадобится.

— Меня это не парит. Все равно я из нее уже вырос.

— Ясно. Ну, на самом деле, суть работы в том, чтобы быть рядом, на случай, если что-то произойдет. Конечно, время от времени тебе придется вмешиваться, но твое присутствие важнее, чем твои кулаки. Понимаешь?

А этот Ник Как-его-там оказался умным чуваком, и мне не терпелось начать на него работать.

— Поднятая бровь ничем не хуже удара по почкам, — говорю. — Иногда.

— Именно. У тебя будет ненормированный график. Будешь отдыхать в те моменты, когда не будешь мне нужен. Я буду платить тебе вдвое больше, чем сейчас.

Я уж начал было улыбаться, но тут лыба сама стерлась с лица. В два раза больше, чем сейчас? Он чего, издевается?

— Не беспокойся, — говорит он. — Я могу себе это позволить. Дела идут как надо, Блэйк. А будет еще лучше, прежде чем я закончу с этим городом.

Я нахмурился.

— Это че ваще значит? — Потому что-то он какую-то странную хуйню сказал.

— Забудь, — отвечает он, пожимая плечами. — Но вот что, сначала тебе нужно все это обдумать. Утро вечера мудренее. Завтра скажешь мне, что решил. Я не хочу, чтобы ты потом вдруг передумал.

Это че, у него шутки такие, что ли? Я всю свою гребаную жизнь хотел стать подручным. Просто не осознавал это до сегодняшнего дня. Но теперь все встало на свои места. Я идеальный подручный. Давайте рассмотрим факты:

o Самый крутой чувак в барах Манджела.

o Уважение публики как следствие десятилетней работы у дверей.

o Редкие для этого города стиль и изысканность, их я позаимствовал у своего старика, который в свое время был тем еще пижоном, так мне говорили.

o Водит “Форд Капри” и имеет на кармане восемьдесят фунтов, чтобы снова поставить ее на колеса.

Так что нет, не нужно было мне никакого мудреного утра.

Я уже собирался было сказать ему об этом, но тут пришел в себя. Он был прав. Не хер делать подкат, если не уверен, что отнимешь мяч. И только слепой знает, как найти в толпе свою мать. Так что лучше я все-таки сначала посплю.

Он протянул мне руку через стол. Я пожал ее, потому что теперь я был в полном ажуре, а я не знаю лучшего способа отблагодарить человека. Жизнь снова налаживалась, и все благодаря моему новому другу Нику Как-его-там.

Выйдя из его кабинета, я решил больше не париться по поводу “Хопперз”. Я ведь теперь подручный. А подручный не привязан к одному месту, как вышибала. Подручный ходит, куда захочет, и занимается всяким разным.

Франкенштейн стоял у дверей. Я остановился и пристально посмотрел на него, одобряюще кивнув по поводу накрахмаленного воротничка и чистых рукавов. Я всегда говорю, что стоять у дверей — грязная работа, но это не оправдание для неряшливости. Единственное, к чему у меня были претензии, так это к его бабочке^которая сидела ровно, как линия горизонта. Я протянул руку, чтобы ее поправить.

Но он этого не оценил. Он обозвал меня пидором, сказал, чтобы я уебывал, и выкинул на улицу. В таком порядке.

Но это меня не запарило. Я ведь его проверял, типа того. И он не прошел проверку. Ингредиенты были правильные, а вот рецепт — говно: ему нужно было меня выкинуть, потом сказать, чтобы я уебывал и только потом назвать меня пидором, я бы тогда уже сидел в пыли и думал, че ваще случилось. Но я ничего по этому поводу ему не сказал. Будет еще до хера времени объяснить ему, че к чему. А что до отсутствия у него уважения к тем, кто старше и лучше его — я спустил ему это с рук. Он ведь еще не знает, что я подручный босса, а, стало быть, на карьерной лестнице “Хопперз” стою выше него.