Свет! Больше света! Викторианская медицина с доктором Ватсоном - Елена Федоровна Соковенина

быстро кончилась процедура? Раз – и готово.

Холмс потрогал языком еще горячую пломбу, но ничего не почувствовал. Ни пломбы, ни языка. Ни щек, ни губ. Рот сводило от чего-то терпкого. Пфуй.

– Выбросьте эту дрянь, которую мы купили, в канаву, – велел он доктору. – Новое средство! Змеиный жир! Ха!

Змеиный жир полетел в зловонную сточную канаву, но не долетел, потому что его поймал какой-то бродяга. А Холмс и Ватсон поймали кэб, и там, только что устроившись на сиденьи, сыщик стал вертеть в руках картонную коробку. Эту коробку дал ему на прощание доктор Кляйссер – всего за пятьдесят пять центов, – со словами о том, что это «самая лучшая в мире сахарная вата, рекомендации лучших дантистов мира». А когда Холмс заявил, что желал бы знать фамилии этих людей, с гордостью сообщил, что это никто иной как знаменитый Джозеф Ласко из Луизианы – изобретатель сахарной ваты, так что вата самая настоящая!

– Какое невероятное коварство! – заметил Ватсон.

– Но зато как вкусно! – возразил Холмс. – Кроме того, в распоряжении дантиста имеются и другие товары. Я взял еще новую зубную щетку, пасту «Созодонт», зубное мыло для путешествий и какой-то из эликсиров.

– Не забудьте регулярно применять все это по назначению, – пробормотал Ватсон. – Это единственный способ есть сладкое и не оказаться при этом в кресле дантиста. Холмс! Что вы делаете! Вам еще два часа ничего нельзя есть!

И он отобрал у Холмса коробку.

– Да, – задумчиво сказал сыщик. – Недаром американские дантисты прославились на весь мир, а символом страны стала знаменитая американская улыбка. Ловкость рук и никакого мошенничества! Вот что значит изобретательность!

В тот вечер доктор ничего не записал в своем блокноте. Он вернулся к этой истории только через несколько месяцев. Вот что тогда было записано:

«Мой бедный друг проходил с пломбой месяц и три дня, и был вынужден вернуться в кабинет доктора Кляйссера. Тот еще раз рассверлил его зуб, и повторил процедуру, продав пациенту на прощанье жевательную резинку с креозотом. Холмс надеется, что этот раз наверняка.

Я не могу назвать своего коллегу доктора Кляйссера шарлатаном в полном смысле этого слова. Вряд ли можно поставить ему в вину то, что пройдет еще, по крайней мере, лет двадцать до тех пор, пока появятся новые, качественные стоматологические цементы. До этого времени пациенты будут стоять перед выбором: или рвать зуб, или ходить без зуба. Но придет время – и…»

Дело о санитарном враче

Как-то, одним совершенно обычным декабрьским утром 1908 года в гостиную дома 221Б на Бейкер-стрит вошел человек лет тридцати пяти-сорока. Был он высокий, крупный, пожалуй, даже тяжеловесный. С широкими плечами и тяжелой поступью. С идеально закрученными усами и аккуратнейшим белокурым пробором. Весь облик посетителя свидетельствовал о серьезности, дисциплине, нешуточной выдержке и привычке к самым суровым испытаниям.

– Здравствуйте, санитарный инспектор, – сказал Шерлок Холмс, флегматично попыхивая своей трубкой.

И точно, это был санитарный инспектор графства Беркли, доктор Фрэнк Барлоу.

– Исчез мой коллега Гиббон, – сообщил он. – Я почти уверен, что его похитили местные жители. Может быть, – эти слова дались ему нелегко, – может быть, он убит.

Эти слова не удивили знаменитого сыщика.

– Опять Лига антивакцинистов? – спокойно спросил он.

– Но постойте! – вскричал доктор Ватсон. – Совсем недавно газеты писали, что эти люди больше не в состоянии никого напугать! Открытие публичной школы в Беркли – тому свидетельство!

Он схватил газету.

– Вот, пожалуйста. «Еще несколько недель назад в только что открытой школе было 950 непривитых учеников. Сегодня таких осталось менее четверти. «Школьники и их родители больше не боятся вакцинации!» – говорит Комитет Здравоохранения. Твердая позиция Министерства Образования…» – тут доктор увидел лица своих собеседников и умолк. – Гм. Но вот же! «Митинги протеста против закона об обязательной вакцинации смолкают. Есть все основания полагать, что очень скоро в школах вообще не останется ни одного невакцинированного ученика». А?

Холмс усмехнулся.

– Вы, Ватсон, удивительно легко поддаетесь убеждению, – сказал он. – Так легко, что, получив приятное сообщение один раз, перестаете следить за ходом событий.

Он подошел к журнальному столу и выдернул из пачки газет несколько номеров.

– Извольте, мой дорогой оптимист. «Лига Антивакцинистов снова идет в бой. Отчет, подготовленный судьей Петерсеном, будет представлен в Сенате сенатором С., который уполномочен требовать отмены закона о вакцинировании». А вот еще…

Барлоу прокашлялся.

– Господа, – произнес он. – Дело приняло нежелательный оборот. Некоторое время назад мы потеряли маленького пациента. Элмор Вайс восьми лет, получивший не так давно прививку от оспы…

В комнате воцарилось молчание.

– Как, – хрипло произнес доктор Ватсон.

– Черт возьми! – прошептал Холмс.

– Никто не видел мальчика после уроков, – продолжал санитарный инспектор, – а его товарищи утверждают, что после вакцинации у него появились страшные судороги. Его буквально скручивало и подбрасывало. Скручивало и подбрасывало. И вот он исчез!

– Столбняк, – в отчаянии проговорил Ватсон. – Несчастный ребенок не смог дойти до дома. Я уверен, что это столбняк.

– Вернее всего, – с тяжелым вздохом подтвердил Барлоу. – Страшная болезнь, от которой до сих пор нет вакцины. Мы не можем убедить в этом родителей мальчика. Вайсы тщательно соблюдали все рекомендации врача и вот… Они, видите ли, уверены, что это мой коллега спрятал тело, чтобы скрыть улики.

Холмс вскочил.

– Ватсон, собирайтесь. Едем в Беркли!

* * *

– Биография Гиббона не представляет собой ровно ничего особенного, – рассказывал Барлоу в поезде. – Пятьдесят четыре года, родился в Ливерпуле. Окончил Королевский Медицинский колледж, потом учился у знаменитого доктора Тривза[9] в Лондонском госпитале. Тремя годами позже женился на Марии Эрл – самой красивой девушке графства. В 1893 году назначен санитарным инспектором Беркли, в каковом положении сделал завидную карьеру. До него это место занимал д-р О’Брайен. После смерти этого последнего Совет Здравоохранения выбрал доктора Гиббона.

– Не думаете ли вы, что несчастье с мальчиком лишь прикрытие? – поинтересовался Шерлок Холмс. – Ведь вполне может оказаться, что у вашего коллеги были враги. Я не стал бы исключать того факта, что данные обстоятельства – прекрасный повод скрыть настоящего преступника.

Барлоу молчал.

– Гиббон был моим другом, – произнес, наконец, он. – Не могу припомнить ничего, что могло бы стать мотивом для его убийства.

– А может быть, имелись некие обстоятельства, в которые он не стал вас посвящать?

– Не могу сказать. Разве что… Сэмюэл принадлежал к масонскому обществу – Ордену Тамплиеров Беркли № 1.

– А чем оно занимается?

– Не знаю. На то оно и тайное общество!

– Но ведь и вы принадлежите к каким-нибудь обществам?

– Сейчас все к ним принадлежат, – Барлоу пожал плечами. – И никто не может сказать, зачем мы ходим на