Слушая животных. История ветеринара, который продал Астон Мартин, чтобы спасать жизни - Ноэль Фицпатрик

менять коленные суставы?» Я снова попытался мягко ее поправить. Но когда она задала мне тот же вопрос в четвертый раз, я понял, что для людей ее поколения замена суставов у кошек и собак не слишком котируется. Я сдался и сказал, что, надеюсь, моя работа когда-нибудь поможет, хоть и косвенно, улучшить технологию замены суставов у людей, а пока что мы проверяем наши идеи на животных, которым это необходимо. Мамин ответ сразу выдал в ней типичную ирландку из сельской местности: «Наконец-то и ты на что-то сгодился!»

Подобное мнение разделяют многие в мире медицины, в обществе в целом и даже в моей профессии, поскольку в сознании людей не укладывается представление о том, как новейшие достижения хирургии, которые стоят огромных денег, могут быть доступны домашним животным.

Для большей части общества, как и для моей матери человеческая медицина и хирургия имеют первостепенное значение. Но не для меня, потому что это не мое призвание. Я люблю животных и все так же прислушиваюсь к ним, чтобы понять их проблемы, как делал это для кошки и ее котят.

Однако судьба была ко мне благосклонна. Хотя мама и не разделяет всей полноты моей любви к животным-компаньонам, она каким-то образом все же оценила наши «путешествия любви и надежды» в программе «Супервет», которую дважды в неделю транслируют по ирландскому телевидению. Мама пересказывает мне сюжеты трехлетней давности, словно их показали только вчера. Даже когда она смотрит один и тот же выпуск во второй или третий раз, она всегда находит что-то новое и захватывающее. Как ни странно, но ей все это интересно, и она даже гордится мной, хотя никогда не использует этого слова, а просто говорит, что счастлива. Несмотря на то, что теперь мама лучше представляет, чем я занимаюсь, она все же не может понять, почему я это делаю и к чему стремлюсь в своей работе. Но она счастлива, что у меня есть цель в жизни, даже если до конца не в силах постичь ее.

В последние годы из-за артрита мама уже не могла вязать на спицах, но все же связала для меня толстым крючком плед в цветах эмблемы нашей клиники. Она с гордостью вручила мне этот подарок, сказав: «Вот цвета твоей эмблемы с кошкой и собакой — синий, голубой и оранжевый». «Это желтый, мама», — поправил ее я. «Для тебя он достаточно оранжевый, Ноэль!» — отрезала мама. И действительно, важен не цвет, а желание сделать лучшее из того, что ты можешь. Я дорожу этим пледом. Вот и сейчас я пишу эту главу, а он покрывает мои колени, как это часто бывает, когда я занят чем-то важным.

Меня всегда особенно радует, когда маме удается погреться в отраженном свете каких-то моих достижений. Когда я сделал для Би-би-си свое первое шоу «Бионический ветеринар», его показывали во всем мире, и я дал несколько интервью для радио. Я только что закончил давать телефонное интервью для американского ток-шоу, в котором было немало хвалебных высказываний о наших бионических протезах и других изобретениях. Звучали слова типа «экстраординарный» и «фантастический», которые могли вскружить голову любому. Следующее интервью я дал парню с радио графства Лиишь, где я вырос. И он начал примерно так: «Что ж, Ноэль, ты прошел большой путь от погонщика скота в Лиише». Моя сестра Фрэнсис рассказывала мне, что это интервью они с мамой слушали в машине, когда ехали в ежегодное паломничество в храм Богородицы в Ноке, на западе Ирландии. Раньше мама часто туда ездила. Конечно, она не знала, что ее мальчик будет выступать по радио. Когда интервьюер спросил, чего мне теперь больше всего не хватает, я ответил: «Маминого черного хлеба». Потом я стал потчевать его рассказами о ней. Рита молча слушала, а потом опустила козырек пассажирского сиденья, посмотрелась в зеркало и принялась поправлять волосы, машинально спросив у Фрэнсис: «Ну, как я выгляжу для этого интервью?» Мама и сегодня сохраняет живой ум и острый язычок.

Маме моей принадлежит сомнительная честь переноса празднования двадцатилетия «Ривердэнс» — знаменитого ирландского танцевального шоу, впервые появившегося на Евровидении в 1994 году, — на шесть футов вправо. Дело было так. Меня пригласили участвовать в популярной ирландской телепередаче «Позднее-позднее шоу». Эта программа пользуется в Ирландии огромной популярностью. В пятницу вечером люди семьями собираются перед телевизорами. Я и сам с удовольствием смотрел ее, когда был ребенком. Сначала я спросил, не ошибка ли это, поскольку не представлял, что «Супервет» пользуется в Ирландии такой популярностью. Но оказалось, что никакой ошибки нет, и я принял приглашение с благодарностью, но с условием, что приду вместе с мамой. Моя прекрасная леди ответила, что нет проблем, но вскоре перезвонила и сказала, что она очень сожалеет, но проблема все-таки возникла. Пандус для инвалидной коляски пришлось убрать, чтобы танцоры могли выстроиться вдоль стен студии. Я позвонил организаторам и сказал, что без мамы прийти просто не смогу. В результате пандус вернули на место, и моя мама потеснила сотню танцоров «Ривердэнс» вправо примерно на шесть футов. Браво, Рита!

Может быть, мне также удалось позволить ей испытать гордость, или, как она говорила, «милость Божью», когда университетский колледж Дублина присудил мне почетную награду в 2014 году, а я подарил ее маме. Тогда я в последний раз смог выступить с ней на публике, потому что теперь она стала слишком слаба. Мама хранит эту награду в синей бархатной коробке под кроватью, чтобы иметь возможность любоваться ею, когда захочется.

Другим предметом гордости в ее спальне является шляпка королевы. Мне посчастливилось впервые встретиться с королевой в 2015 году. Рита не раз говорила, как восхищается ее чудесными шляпками. Если уж на то пошло, она и сама никогда не появлялась на людях без шляпки. Поэтому я обратился к одной из любимых модисток королевы, купил у нее шляпку и привез в Баллифин. Это чудесная бордовая соломенная шляпка с кружевной отделкой и бантом. Никогда еще я не видел на лице мамы Риты такой широкой улыбки. Шляпка по-прежнему хранится в коробке, завернутая в папиросную бумагу, но мама регулярно достает ее, чтобы похвастаться перед гостями — и при этом сияет, словно кошка, наевшаяся сливок.

Если у меня когда-нибудь будут дети, — а я надеюсь, что они будут, — я не могу пожелать для них лучшего образца для подражания, чем моя мама. Я буду заботиться о них и защищать так же самоотверженно, как она защищала нас шестерых. Я буду говорить, что горжусь ими, когда они