Чёрные колдуны - Роберт Говард

— Ты собиралась послать детей гор против Колдунов Имша, — слегка улыбаясь, сказал человек в черном. — Я читаю это в твоих мыслях, княжна. Твой слабый человеческий рассудок полнится забавными мечтами о кровавой мести.

— Вы убили моего брата! — растущий в душе гнев победил страх Деви. — Зачем вы это сделали? Жрецы говорят, что Колдуны Имша выше человеческих дел, а Мехараджуб Вендии ничего вам не сделал. Так почему Бунда Чанд мертв?

— Простому смертному не дано понимать причины, побуждающие магов действовать так или иначе, — надменно отвечал властелин. — Скажу только, что мои аколиты, забравшие власть над жрецами Тарима в храмах Турана, настаивали, чтобы я оказал содействие Ездигерду. По некоторым соображениям я согласился. Ты все равно не способна понять всю глубину моих рассуждений, учитывающих длинную, запутанную цепь причин и следствий, поэтому для тебя достаточно знать, что я уже сказал.

— Я понимаю только, что мой брат мертв! — вскричала Деви с болью и ненавистью. Она встала на колени, напряженная, с яростно горящими глазами, словно зверь, чья шкура покрывала ложе, вдруг ожил и воплотился в теле женщины, готовой к смертельному броску.

— Так хотел Ездигерд, — словно не замечая перемен, происшедших с Деви, ровно отвечал ее собеседник. — Мой мимолетный каприз помог ему осуществить притязания.

— Ездигерд твой вассал? — Жазмина пробовала скрыть бурю чувств и казаться спокойной, даже кокетливой. Она словно невзначай поправила прическу — пальцы наткнулись на перламутровую рукоять галзайского стилета, выглядывающую из пышных волос, словно безобидное украшение.

— Разве шелудивый пес, которому храмовые послушники из милости швыряют объедки, достоин быть слугой бога? — холодно улыбнулся владыка Имша.

Казалось, он не обращал никакого внимания на движения девушки, которая осторожно переместилась к краю ложа, опустив голову, чтобы скрыть торжествующий блеск глаз.

— Но хватит с меня Ездигерда, — сказал властелин — Кажется, я нашел развлечение получше… О-у!

Этот возглас, в котором не слышалось ничего, кроме насмешки, он издал, когда Деви, выхватив из волос горский стилет, стремительно бросилась к нему, стремясь нанести роковой удар. Властелин Имша не шевельнулся, не сделал ни единого движения, но у Деви вдруг подкосились ноги, и она упала на мягкий ковер, устилавший пол комнаты. Она глянула на свою руку, только что сжимавшую длинный и узкий, как игла, клинок, и тут же с визгом разжала пальцы. По ворсу ковра стремительно скользнула зеленоватая змейка с красными, словно бусины, глазами.

Деви проворно вскочила и быстро вернулась к своему ложу, на которое забралась с ногами. Как ни была она напугана внезапным превращением стилета, но все же сумела сообразить, что особе царской крови более подобает сидеть на возвышении, чем валяться в ногах чернокнижника.

— Это совсем просто, — услышала она спокойный, чуть насмешливый голос мужчины в черном. — Материя, точно глина, в руках того, кто обладает ключами от тайн Мироздания. По его воле неживое может стать живым, а существа, полагающие себя разумными, обратиться в бесчувственный камень. Все это одно и то же, все переходит из одного состояния в другое, иногда медленно, иногда очень быстро…

— Ты демон! — беспомощно всхлипнула Жазмина.

— Ну нет! — засмеялся он. — Я человек, рожденный на этой планете давно, очень давно. Миновали многие века моего служения Черному Искусству, прежде чем я обрел власть, которой теперь обладаю: силу, позволяющую повелевать демонами. Если бы я сказал, откуда призвал тех четверых магистров Черного Круга, которых ты видела, кровь застыла бы в твоих жилах. С помощью моего кристалла и золотых змей я властвую над многими странными существами. Мой маленький Хемса мечтал о величии — бедный глупец, он научился только крушить ворота, переноситься по воздуху да гипнотизировать ничтожных людишек. Хотя он был способным учеником, и если бы я его не убил, пару сотен лет спустя мог бы превзойти своего учителя. Не дожил…

Властелин Имша снова рассмеялся.

— А ты, глупое сознание, строила козни, замышляя подбить своего варвара отправиться покорять Имш! Даже когда он похитил тебя, словно ничтожную девку, ты не отказалась от этих мыслей, намереваясь использовать свои женские штучки. Я читаю это, словно в открытой книге. Что ж, шутка была бы неплоха, если бы мне пришло это в голову раньше, я сам постарался бы, чтобы ты попала к нему в руки. Все же, если не принимать во внимание твою глупость, — ты женщина, на которую приятно смотреть не только похотливому варвару. Я намерен сделать тебя своей невольницей.

Кровь многих поколений гордых вендийских монархов ударила в голову Деви. Она гордо выпрямилась и бросила в лицо колдуну:

— Не посмеешь!

Его издевательский смех стегнул, словно удар бича.

— Ты — всего лишь ничтожный червь под пятой бога! Глупышка, ты еще не осознала, что твоя голубая кровь значит для меня не больше, чем обычная вода в стакане! Если захочу — выпью ее по капле, я, целовавший саму царицу Нижнего Мира! Ты уже видела, что случается с теми, кто становится у меня на дороге.

Пытаясь унять дрожь, Деви стояла на коленях на покрывале из шкуры пантеры.

— Никогда, — прошептала она немеющими губами, — никогда не покорюсь тебе!

Свет совсем померк, лицо властелина засияло в полумраке, черты его стали ужасны, а в голосе послышалась жестокая самоуверенность.

— Покоришься! — возгласил колдун. — Страх и боль принудят тебя подчиниться моей воле. Ужасом я испытаю пределы твоей выносливости, пока ты не станешь в моих руках податливым воском, рабыней, готовой исполнить любую прихоть господина. Ты изведаешь страдание, не выпадавшее на долю ни одной смертной, и тогда каждый мой каприз, сколь причудлив он не был бы, станет тебе наградой. А для начала, чтобы унизить твою гордость, я отправлю тебя назад по дороге твоих прежних воплощений. Айе, йил ла хоса!

Откуда-то долетел глубокий, зловещий удар гонга. Гобелены на стенах затрепетали под порывами неощутимого ветра, стены комнаты словно раздвинулись, отступив в темноту. Драконы-курильницы извергнули языки синего пламени, чешуйчатые тела ожили, извиваясь, и исчезли. Фигура властелина стала бесплотной, превратившись в сгусток мрака, и вскоре Жазмина уже не могла его разглядеть. Полумрак сменился густой, вязкой, почти осязаемой темнотой, только где-то далеко пульсировала неяркая точка света, словно светлячок на болоте.

Это мягкое пламя вдруг увеличилось, став шаром величиной с голову ребенка. Потом шар распался на мириады сверкающих искр, которые кружили вокруг Жазмины, не рассеивая тьмы. Лишь на полу комнаты лежал бледный отсвет, и там, где кончался ковер, Деви увидела черный росток, пробивающийся прямо из каменных плит. На глазах ошеломленной вендийки росток выпустил широкие листья, все увеличиваясь в размерах, еще миг — и на его вершине расцвел черный цветок, клонясь к сжавшейся на невидимом ложе девушке. Едва ощутимый, дурманящий аромат наполнил комнату. Черный лотос, порождение таинственных джунглей Кхитая, в мгновение ока вырос из каменной плиты.