Высшая ценность - Александр Лоскутов

Я молчу. Отвечать мне не требуется. Нужно просто спокойно лежать и слушать, предоставив машине возможность самостоятельно разобраться в сложнейшей мешанине человеческих биополей и вынести свой вердикт. В идеале — справедливый и беспристрастный, но на деле…

Сосредоточиться и расслабиться…

Один из церковников, перегнувшись через изголовье кушетки, внимательно всматривается в мое лицо. Другой суетится неподалеку. В воздухе витает едва ощутимый запах ладана… и лука.

Не показывать напряжения. Главное, не показывать напряжения… Прикрыть глаза, зевнуть, притвориться изо всех сил борющимся с дремотой.

Расслабиться и сосредоточиться…

Вопросы становятся все более личными.

— Вкусовые пристрастия?.. Детские мечты?.. Сексуальные интересы?.. Принимаешь ли ты роль церкви как посредника между Богом и человеком?.. Какова цель твоего существования?..

Как хорошо, что мне не нужно отвечать.

Сосредоточиться и расслабиться…

— Все. Закончили… Можешь подняться.

Я заставил себя спокойно стащить с головы проволочную сетку шлема. Равнодушно положил ее на стол, подавляя желание швырнуть эту дрянь в угол.

Холодные металлические капли датчиков исчезли. Но странным образом я все еще их чувствовал. Будто бы незримая огненная нить пронизывала мой несчастный череп от виска к виску. Перед глазами, наверное, от нервного напряжения, плыли стеклянистые точки и полосы.

Слабо пульсировала болью рука. Я заставил себя разжать намертво стиснутый кулак, бросил короткий взгляд на налившиеся краснотой полумесяцы — следы впившихся в ладонь ногтей. И торопливо сжал кулак снова. Надеюсь, никто не заметил.

Хорошо расслабился… Удачно.

Хрустальный шар ментосканера все еще слабо светился

— На экране застыли причудливые переплетения. Их внимательнейшим образом изучал склонившийся над столом усатый врач. Старички-церковники заглядывали ему через плечо, нервно переминаясь на ногу.

А вот шеф смотрел исключительно на меня. И вроде бы он не делал ни единого движения и не произнес ни звука, но я сразу почувствовал, что он мной недоволен.

Неужели понял?..

Я поспешил отвернуться.

Майор тоже молчал. Сидел на стуле, рассматривал висевший на стене выцветший плакат времен до Гнева и молчал. Если он что и заметил, то виду не подавал. Два его обормота до сих пор стояли напротив двери. На их не обезображенные излишним интеллектом морды я даже не посмотрел. Мебель она и есть мебель.

И все-таки, заметили или нет?..

Ведающий обследованием доктор наконец-то отлип от монитора и спокойно кивнул мне:

— Ну ты как? На ногах стоять еще можешь?

Ни слова о результатах. Ни единого взгляда, который можно было бы истолковать так или иначе. Только спокойная доброжелательность. И чуточку юмора.

— Ничего, осталось недолго, — сообщил он. — Последняя проверка — и можешь быть свободен… Прошу.

Крестоносные старики за его спиной отложили в сторону выданную ментосканером распечатку и с каким-то нездоровым вожделением уставились на меня. А я в свою очередь смотрел на стоящий в дальнем углу комнаты гроб.

Кабинка теосоврестора на первый взгляд действительно больше всего была похожа на гроб.

Металлический ящик как раз соответствующего размера. Гроб на колесиках работы какого-то безумного ученого. Стойка с приборами, толстые высоковольтные провода, многочисленные индикаторы и переключатели. Клавиатура компьютера. Мерцающий ровной синевой экран.

Электроны, ненадолго открывающие дорогу к человеческой душе, а через нее — к Господу Богу. Машина, умеющая разделять добро и зло… то есть способная делать то, что недоступно человеку.

— Занимай вакантное местечко.

Я нервно сглотнул. И полез в этот механизированный гроб, на боку которого отчетливо виднелся неизменный золотистый крест — символ церкви. Внутри оказалось неожиданно удобно. Разве что чуть жестковато. Да и пахло немного непривычно: сухостью, перепрелым потом и все тем же ладаном.

Глубоко вздохнув, я постарался унять суматошно колотящееся сердце.

— Спокойно, спокойно, — бормотал усатый врач, непонятно для чего пристегивая мои кисти и лодыжки к специальным держателям мягкими ремнями. Наверное, для того, чтобы я в самый ответственный момент не выскочил из ящика… Или же чтобы не повредил себе чего, если вдруг начну биться.

Почему-то эта мысль мне откровенно не понравилось.

— Спокойно, — продолжал негромко бормотать врач. — Спокойно. Это совсем не больно. Ты даже ничего не почувствуешь.

Непонятно только было, кому он это говорит. Мне?.. Или самому себе?

С мягким металлическим лязганьем захлопнулась крышка, отрезая меня от всего остального мира. Сквозь маленькое окошечко, расположенное напротив глаз, я видел склонившегося надо мной врача. За его спиной тенями маячили святые отцы. На их лицах я отчетливо видел… нетерпение.

И с чего это они так суетятся?

— Ну, благословясь, поехали, — донесся до меня приглушенный голос усатого.

Интересно, можно ли обмануть теосоврестор? Не знаю. Ничего такого я раньше не слышал. Даже намеков не было… Но раньше я не встречал и людей, прошедших на нем проверку.

Во всяком случае, в Управлении я буду первым.

А насчет обмана… Так обмануть при желании можно кого угодно. Даже самого Господа. Нужно только знать как.

Попробую обойтись с ним так же, как и с ментосканером. Расслабиться и сосредоточиться… Сосредоточиться и расслабиться.

Я глубоко вдохнул. Прикрыл глаза. Задержал дыхание. Собрался с силами… А потом, едва успев услышать донесшийся откуда-то снаружи сухой щелчок вдавленной кнопки, коротко дернулся. И вырубился. Начисто.

* * *

— Ты понимаешь, что это значит?

Еще раз торопливо пробежав невнятно-медицинский текст глазами, я бросил предоставленную церковниками копию врачебного заключения на стол. Желтоватый листок бумаги, выбравшись из моих рук, тут же попытался было ускользнуть на пол. Но не преуспел. Шеф, не глядя, решительно пришлепнул его ладонью, будто ставя еще одну, свою собственную, печать в дополнение к имеющемуся уже на листке официальному штампу Челябинской Епархии.

— Ну и что скажешь?

— А что тут говорить-то? — буркнул я. — Все ясно. Золоченые кресты ищут крайнего.

Шеф прищурился, в упор изучая меня. Пригладил волосы.

— Скажи еще, что знаешь, с какой целью.

— Не знаю, — отрубил я. — Но догадываюсь… Одно только непонятно: почему именно я? Может быть, поясните, Дмитрий Анатольевич?

— Почему, почему?.. Да потому, что кончается на «у», — ворчливо пробормотал шеф. — Я вообще не должен был тебе это показывать. И уж тем более что-либо тебе пояснять.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});