Дона Флор и ее два мужа - Жоржи Амаду

С Гулякой и Мирандоном ничего подобного не случилось: ни у майора, ни у доны Ауроры не возникло и тени подозрения. Приятели поели и выпили на славу — их угощали самым лучшим, что было на столе. Теперь Гуляка кружился в вальсе, а Мирандон размышлял, не следует ли ему от имени Шимбо поднять тост за майора и дону Аурору. С рассеянной улыбкой отвечал он на вопросы доны Розилды об этом молодом человеке, кавалере ее дочери. Желая произвести впечатление, Мирандон на вопрос ответил вопросом:

— Разве майор вам его не представил?

— Нет, я была в зале и не видела, когда он вошел.

— Тогда, уважаемая сеньора, разрешите сообщить вам, что это доктор Валдомиро Гимараэнс, племянник доктора Айртона Гимараэмса, помощника полицейского инспектора, внук сенатора…

— Не хотите ли вы сказать, что он внук того самого сенатора Гимараэнса, о котором столько говорят?…

— Именно, уважаемая сеньора. Племянник всемогущего влиятельнейшего политика, моего крестного отца…

— Он вас крестил?

— Разумеется. Это дед Гуляки.

— Гуляки?

— Это его прозвище с детских лет. Он любимый внук сенатора.

— Он что, студент?

— Разве я вам не сказал? У него уже диплом. Закончил университет, адвокат. Сотрудник канцелярии губернатора крупный муниципальный чиновник, инспектор…

— Налоговый? — Эти сведения превосходили самые дерзкие мечты доны Розилды.

— Нет, наблюдает за игорными домами, моя дражайшая сеньора. — И приглушенным голосом Мирандон добавил: — А это приносит самый большой доход, целое состояние ежемесячно, не говоря уже о подношениях… В данное время он, помимо всего прочего, прикомандирован к канцелярии губернатора…

Охваченный порывом великодушия, Мирандон поинтересовался.

— У вас, сеньора, нет бедного родственника, который хотел бы поступить на службу? Если есть, вам достаточно назвать имя… — И с гордостью продолжал: — Сейчас он танцует, не правда ли? Но не удивляйтесь, если на будущих выборах он станет депутатом…

— Но он еще совсем молодой…

— Ну и что, сеньора?… Он родился в сорочке, удача ему сопутствует с детства, путь его усыпан розами. — В эту ночь Мирандон чувствовал себя поэтом и мог бы растрогать до слез самое дону Аурору, эту тигрицу из Рио-Вермельо.

Дона Розилда сощурила близорукие глаза, словно ослепленная желтым пламенем тщеславия. Свое танго Жоанзиньо Наварро кончил причудливыми аккордами. Гуляка и Флор улыбались друг другу и дона Розилда вздрогнула: никогда еще она не видела дочь такой, а уж она-то знала свою Флор. «Неужели, — спрашивала она себя, — парень тоже попался?» Гуляка казался таким простодушным и бесхитростным. Дона Розилда почувствовала волнение. О святой чудотворец, неужели это он, богатый и знатный зять, ниспосланный ей небесами? Богаче и знатнее Педро Боржеса с его необозримыми землями и толпами слуг, внук сенатора, близкий к правительству, да и сам все равно что правительство. «О пресвятая богородица из Капистолы, помоги мне! Яви свою милость, господь, соверши чудо, и я босая пойду в процессии омовения с цветами и кувшином чистой воды».

Когда в зале появился майор, дона Розилда поблагодарила собеседника и, подойдя к хозяину дома, показала пальцем на стоявших в углу Гуляку и Флор, дону Литу и Порто. А Мирандон, проследив за действиями старого пугала, отправился выпить пива.

— Майор, представьте мне, пожалуйста, этого молодого человека… — попросила дона Розилда.

— Разве вы с ним не знакомы? Это же родственник доктора Айртона Гимараэнса, помощника полицейского инспектора, самого близкого моего друга… — И с самодовольной улыбкой майор добавил: — Для близких друзей он Шимбо… Он сам мне сказал: «Пержентино, зови меня просто Шимбо, мы ведь друзья!» На редкость приятный и очень порядочный человек… Он оказал мне большую услугу… — Майор говорил громко, явно хвастаясь своей дружбой с инспектором.

Дона Розилда пожала руку молодому человеку, и Флор представила их друг другу:

— Моя мать, доктор Валдомиро…

— Для друзей — Гуляка.

— Доктор Валдомиро пользуется покровительством нашего выдающегося губернатора. Он работает в его канцелярии…

— Губернатор очень ценит вас, майор. Только сегодня он говорил мне: «Обними Пержентино, самого сердечного моего друга…»

Майор таял от удовольствия.

— Спасибо, доктор…

Порто, который явно робел перед такой важной персоной, заметил:

— Очень ответственный, но и высокий пост…

— Ну что вы… К тому же я еще не знаю, останусь ли я в канцелярии, — скромно отозвался Гуляка.

— А почему? — поинтересовалась дона Лита.

— Мой дед, — доверительно сообщил Гуляка, — сенатор…

— Сенатор Гимараэнс… — тихо вставила дона Розилда.

Гуляка улыбнулся ей с самым простодушным видом, а потом печально посмотрел на Флор, свою очаровательную партнершу.

— Дед хочет, чтобы я переехал в Рио, предлагает мне там место…

— И вы согласитесь? — Блестящие глазки Флор затуманились.

— Ничто меня не привязывает к нашим местам… Вернее, никто… Я так одинок…

Флор подавила вздох.

— Я тоже…

Из столовой позвали майора; он не знал ни минуты покоя и все время занимал, гостей, ибо был поистине гостеприимным хозяином. Вскоре оттуда донеслись аплодисменты и чей-то голос потребовал тишины — доктор Мирандон собирался чествовать майора и его супругу. Выстрелила пробка, взлетев к потолку из бутылки с шампанским.

Гуляка и Флор тоже пошли послушать здравицу… «Речью Мирандона, — сказал Гуляка, — нельзя пренебрегать». Дона Розилда, не в силах сдержать свою радость, заявила, глядя вслед удаляющимся под руку молодым людям:

— Чем не пара? Разве не созданы они друг для друга? Если будет на то воля божья…

— Что ты говоришь?! Одумайся! Ведь они только познакомились, а ты уже мечтаешь о свадьбе! — Лита покачала головой: сестра совсем спятила в погоне за богатым женихом для дочери.

Дона Розилда выпятила свою высохшую грудь и бросила высокомерный взгляд на недоверчивую Литу, а затем направилась в столовую, откуда доносился чей-то бархатистый, смягченный пивом голос, произносивший тост. Удачное начало было встречено аплодисментами, а Мирандон отважно продолжал:

— На нетленных страницах истории, дамы и господа, сверкающими золотыми буквами будет запечатлено славное имя майора Пержентино, человека экстраординарных заслуг, — оратор слегка запнулся на этом длинном слове, — а также имя его благороднейшей супруги, украшающей наше общество, — доны Ауроры, ангела воплоти… Да, дорогие дамы и господа, ангела чистого и невинного, преданной супруги, добродетельной, как бронзовая дева…

Пройдоха Мирандон стоял среди гостей с бокалом шампанского в поднятой руке и пленял всех, в том числе и хозяев дома, своим красноречием. Майор блаженно улыбался; его преданная супруга, «добродетельная, как бронзовая дева», смиренно потупилась: еще никогда праздники в ее доме не бывали такими торжественными.

— …дона Аурора, это неземное существо, поистине святая, божье создание…

Глаза божьего создания наполнились слезами.

9

Роман Флор с Гулякой кончился тем, что они поженились, но, как выяснится впоследствии, без помолвки, а значит, нарушив общепринятый порядок и обычаи, которые свято соблюдаются во всех уважаемых семьях. Роман этот как бы пережил два этапа, резко отличных друг от друга. Первый — спокойный и лучезарный — можно было бы назвать голубым или розовым, он характеризовался ясностью, всеобщим согласием, какой-то праздничностью. Второй этап — тревожный, с преследованиями и встречами украдкой — характеризовался ненавистью и враждой, перешедшей в открытую войну. Сначала дона Розилда превзошла самое себя; проявив редкую любезность и понимание, она во всем потакала молодым. А потом ее словно подменили, она преисполнилась отвращением и мстительной злобой; наблюдать это, возможно, было и любопытно, но не очень приятно. Теперь она пошла бы на все, только бы не допустить брака дочери с этим негодяем — «подонком, язвой, чумой». Эти мерзкие определения относилась к Гуляке, которого еще совсем недавно она считала лучшим юношей в Баии, самым выгодным женихом, самым красивым, самым великодушным, самым чистым и мужественным.

После того как Мирандон на празднике у майора ввел дону Розилду в приятное заблуждение своим путаным рассказом, который совершенно неожиданно подтвердился, она чувствовала себя счастливой около двух месяцев. За эти незабываемые дни она обошла всю Ладейра-до-Алво и все соседние с ней улочки, не преминув посетить и негритянку Жувентину, изображавшую из себя знатную сеньору, и доктора Карлоса Пассоса, имевшего обширную клиентуру. Дона Розилда не считала нужным умалчивать о своем влиянии в обществе, своей близости к правительству, а также самым высшим кругам, к которым и принадлежал Гуляка, ухаживающий за ее дочерью. Но особенно она гордилась его элегантностью, его обаянием, его красноречием и осанкой. Гуляка был для нее божеством, кумиром, и дона Розилда из кожи лезла вон, чтобы понравиться парню, покорить его и привязать к себе.