Земля, до восстребования - Евгений Воробьев

Было бы неестественно и даже подозрительно, если бы поляк Скарбек не знался в Турине ни с кем из своих сородичей. Пришлось завести знакомство с тамошними поляками - поиграть вечером в бридж или скат; эту игру любят только в Силезии и Познани. Когда Анка играла удачнее Зигмунта, он вспоминал самые язвительные польские присловья: "Редька сказала: я с медом очень хороша, а мед ответил: я без тебя куда лучше". Потом, конечно, начинались воспоминания о Варшаве: ночное кабаре "Андриа" в подвале на Ясной улице; винный погребок, который все называли "Под серебряной розой", потому что его содержала Роза Зильбер; турецкая пекарня на углу Маршалковской и Аллей Иерузалимских.

Один из польских гостей осмелился заметить, что Скарбек занимается делом ниже своего плеча; он мог бы найти себе дело и прибыльнее. Хозяин ответил ему польской пословицей: "Лучше воробей в кулаке, чем канарейка на крыше", - и напомнил, что многие миллионеры начинали с совсем малого. Когда в 1899 году было основано акционерное общество "ФИАТ", оно имело лишь пятьдесят рабочих и три мотора по тридцать шесть лошадиных сил. Неизвестно, как кто, а он, Скарбек, верит в приметы, верит, что разбогатеет, - недаром сынусь насыпал ему под Новый год в кошелек чешуйки зеркального карпа, что, как всем известно, - к богатству...

Деньги - вокруг них за карточной игрой вертелись все разговоры, все интересы, все планы, надежды и мечты...

Жизнь супругов Скарбек в Турине была бы еще приятнее и легче, если бы их не допекали многочисленные родственники в Германии, Чехословакии и Польше, если бы им так часто не нужно было ездить туда по семейным обстоятельствам. Поездки обходились недешево. Кроме того, надо иметь в виду убытки, какие при этих, пусть даже кратковременных, отлучках несло фотоателье "Моменто".

Конечно, фотографии для пропусков, паспортов и дежурные семейные снимки лаборант Помпео мастерил, но что касается художественного портрета... Иным клиентам Помпео сам рекомендовал подождать несколько дней, когда вернется фотохудожник.

13

Судя по тому, что в течение восьми месяцев Ингрид четыре раза меняла комнату, она была неуживчивой, капризной квартиранткой. И каждый раз переселялась в совершенно другой район города!

В последний раз она переехала с северо-восточной окраины - мимо ее дома проходило шоссе на Бергамо - на западную окраину и жила теперь недалеко от ипподрома, в конце длинной виа Новаро.

Ингрид вполне устраивали окраины, было бы удобное трамвайное сообщение с центром города, в частности с консерваторией и с "Ла Скала". Комната в центре Милана в два-три раза дороже, и потому все студенты, как правило, живут на окраинах, даже в пригородах.

Она брала частные уроки и собиралась в следующем году держать экзамен в консерваторию. Там училось немало молодых людей из других стран, всех прельщала итальянская школа пения "бельканто". Удобно и то, что в Италии для поступления в университет или консерваторию требуется минимальное количество всевозможных документов.

Ингрид собрала богатейшую коллекцию граммофонных пластинок симфоническая музыка, рояль, арии и романсы в исполнении знаменитостей. Она покупала все записи итальянских певцов, какие сделала миланская фирма "Воче дель падроне". Больше всего ее интересовали записи арий и романсов для лирико-драматического сопрано. Ей важно было уловить нюансы, особенности исполнения одних и тех же произведений разными певицами. Так, например, ария Чио-Чио-Сан из второго акта у нее была в записи семи певиц, в том числе Джины Чильи, Марии Канильи и Тоти даль Монте, "Песню Сольвейг" исполняли пятеро.

Потайной радиопередатчик, известный Центру под названием "Травиата", был вмонтирован в патефон устаревшей марки, несколько громоздкий, но весьма добротный, безотказный. Это был патефон известной английской фирмы "Виктор", марка "Голос его хозяина". Фабричная марка изображает пса, сидящего перед рупором граммофона и внимающего своему хозяину.

Под аккомпанемент пластинок Ингрид проводит радиосеансы.

Этьена предупредили, что в Германии появились специальные приборы для радиопеленгации, немцы в этой области радиотехники обогнали всех, и русских в том числе. Итальянцы не умели засекать радиопередатчики даже в радиусе трех километров, но где гарантия, что гестапо, при столь нежной дружбе с итальянской контрразведкой, не поделится с ней своими секретными приборами?

Этьен требовал от Ингрид предельной осторожности. Это по его настоянию молодая певица стала такой непоседливой квартиранткой.

Появились косвенные признаки того, что радиосыщики установили круглосуточную слежку на волне, которой пользовалась Ингрид. Тогда "Травиата" применила систему, которой научил ее опытный Макс Клаузен: тот менял длину волны через каждые двести пятьдесят слов передачи. А так как "Травиата" отказалась от волны, на которой работала прежде, контрразведка ее, по-видимому, потеряла.

Второй совет Клаузена также оказался весьма полезным: после каждой радиопередачи, какой бы короткой она ни была, "Травиата" меняла код. При таком условии Этьен мог быть уверен, что итальянские дешифровщики будут сбиты с толку, им никак не найти ключ от шифра, даже если они снова обнаружат "Травиату" в эфире.

Радиокод, разработанный Клаузеном, представляет систему чисел, которые перестраиваются в определенном порядке, в зависимости от дня недели. Шифр, которым пользовалась Ингрид, опирался на слово "Бенито". Каждая из этих шести букв несла свою цифровую нагрузку и своеобразно переводила на язык цифр весь алфавит.

У Ингрид и у Фридриха Великого, работавшего на радиосвязи в Швейцарии, был под рукой один и тот же международный статистический справочник, битком набитый цифирью. Милан и Лозанна заранее уславливались, с какой страницы, с какой строчки и с какой буквы в слове начнут они свои очередные вычисления. А потом уж следовало помнить, на какой цифре окончится последний разговор и с какого слова начнется новая радиограмма, по новому коду, обусловленному тем или другим днем недели.

Но и это еще не все! Помимо скользящей волны и переменчивого кода, время передач также непостоянное - у Ингрид подвижная шкала.

Ингрид появилась в Милане незадолго до нового, 1936 года. Этьен воспрянул духом - так долго молчала "Травиата". А радист, который работал прежде, мог передавать лишь телеграммы, зашифрованные Этьеном, потому что шифр тому радисту не доверяли. Ингрид же, несмотря на молодость, была опытным работником, ученицей Клаузена. Этьен не знаком с Максом Клаузеном, но в Центре его считают лучшим радиоспециалистом. Про Клаузена говорили, что он может смонтировать радиопередатчик в чайнике, заварить в нем ароматный чай и напоить им даже самого привередливого англичанина.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});