Девушка с корабля - Пэлем Грэнвилл Вудхауз

продлится концерт. Они с изумлением прочли:

7. Небольшая пародия. . . C. Mapлoy.

В зале можно было видеть красивых женщин и статных мужчин. Пародия… Многие из присутствующих были опытными путешественниками, и это слово заставило их вспомнить те случаи, когда участники подобных концертов пародировали целую серию диккенсовских персонажей или с помощью нескольких шляп и двух-трех париков пытались изображать Наполеона, Бисмарка, Шекспира и других прославленных покойников. В этой маленькой строчке программы ничто не указывало на характер пародии, которую собирался исполнить С. Марлоу. Приходилось сидеть, ждать и надеяться, что она будет непродолжительна.

У всех несколько упало сердце, когда они увидели, что Юстес занял место у рояля. Пианист! Это могло означать, что еще будут петь. Наиболее пессимистические слушатели высказывали опасения, что сейчас будут исполнены пародии на известных оперных артистов, что является настоящим бичом таких концертов. Все с опаской поглядывали на Хайнетта. Что-то необычайно мрачное было в самой внешности этого человека. Лицо его было бледно и истощено, это было лицо человека, собирающегося совершить акт, от которого содрогнется человечество. Они ведь не знали, что бледность лица Юстеса была вызвана легким дрожанием, которое ощущается даже в самые спокойные ночи на каждом океанском пароходе и вызывается работой машин. Несколько капель холодного пота блестели на лбу Юстеса. Он глядел прямо перед собою незрячими глазами, упорно стараясь думать о Сахаре.

Он так сильно сосредоточился на этой мысли, что даже не заметил Билли Беннетт, сидевшую в первом ряду. Билли же следила за ним с некоторым смущением. Ей было неприятно, что она сидит на самом виду. Она сделала это по настоянию Джэн Геббард, желавшей во что бы то ни стало сидеть в первом раду. Она всегда сидела в первом ряду на священных плясках в Африке, и это вошло у нее в привычку.

Чтобы не встретиться взглядом с Хайнеттом, Билли раскрыла веер и повернулась к Джэн. Ее поразило, что подруга пристально смотрит перед собою, не спуская глаз с Юстеса. Вдруг из груди Джэн вырвалось восклицание удивления на каком-то мало известном диалекте Северной Нигерии.

– Билли, – прошептала она.

– В чем дело, Джэн?

– Кто этот человек за роялем? Знаете ли вы его?

– Немножко, – отвечала Билли. – Его зовут Хайнетт. А что?

– Это тот самый человек, которого я встретила в подземке. – Она перевела дух. – Бедняга, какой у него жалкий вид!

В это мгновение Юстес Хайнетт, сделав над собою усилие, поднял руки и ударил по клавишам, в этот же момент открылась дверь, и на другом конце зала появилась фигура, при виде которой вся аудитория конвульсивно затрепетала, предчувствуя, что ей предстоит пережить нечто худшее, чем она ожидала.

Фигура была облечена в какую-то ярко-красную материю. Лицо было густо вымазано сажей, а под носом проведена яркая черта, до невозможности увеличивавшая рот. Фигура подвигалась вперед с сигарой в зубах.

– Хэлло, Эрнест! – воскликнула фигура.

Наступила напряженная пауза, как будто вошедший ждал ответа, но в зале царила гробовая тишина.

– Хэлло, Эрнест!

Люди, сидевшие ближе к роялю, и в особенности Джэн Геббард, заметили, что бледное лицо аккомпаниатора вдруг побледнело еще более. Глаза его совершенно остекленели под влажными бровями. Он походил на человека, который видит перед собою какое-то страшное привидение. Аудитория была безусловно на его стороне. Она сама испытывала тоже самое.

В планах, которые строит человек, имеется обычно какой-нибудь маленький стежок, незначительная ошибка в расчете, которая сводит на нет все предположения. Если бы Юстес мог отнестись к делу хладнокровнее, он согласился бы, что любая пародия на мистера Тинни требует наличия закуренной сигары. Но сейчас эта сигара явилась для него полной неожиданностью и произвела такое впечатление, как если бы он услышал голос из потустороннего мира. Весь бледный, он уставился на нее, точно Макбет на дух Банко. Это была крепкая, полная жизненной энергии, сигара, и клубы ее дыма легко вились вокруг его носа. Челюсть у него отвисла. Глаза ввалились. Он стал похож на одну из тех морских рыб, о которых так обстоятельно рассказывал сегодняшний лектор. Затем с визгом испуганного животного он вскочил со своего места и кинулся на палубу.

Джэн Геббард поднялась со своего места и последовала за ним. Она была глубоко взволнована. Еще в то время, когда он сидел бледный и жалкий у рояля, ее великодушное сердце стремилось к нему, а теперь, при виде его страданий, в ней поднялось на поверхность все, что было прекрасного и мужественного в ее натуре. Одним движением мощной руки она отбросила в сторону стюарда, случайно оказавшегося на ее дороге, и кинулась вслед за молодым человеком.

Сэм Марлоу следил за исчезновением своего кузена с таким растерянным видом, точно он утратил всякое представление о месте и времени. Генерал, покинутый своими солдатами на поле битвы, не мог бы чувствовать себя более одиноким. Из всех вещей на свете пародия на мистера Фрэнка Типни самая трудная вещь для исполнения в единственном числе. Человек за роялем прямо необходим. Он является самой сущностью всего представления. Без него все погибло. Одно мгновение Сэм стоял в полном недоумении. Но тут ему бросилась в глаза открытая дверь залы. Он направился к ней и исчез. Этим закончилась его попытка оказать содействие и помощь сиротам и вдовам моряков.

Напряженное состояние залы рассеялось. Пародия была признана удачной своей неоспоримой краткостью. Многие из присутствующих не раз видели хороших имитаторов, но более кратких представлений им видеть не приходилось. Зал задрожал от рукоплесканий.

Но это не было бальзамом утешения для Самюэля Марлоу. Да он не слышал этих рукоплесканий. Он бросился к себе в каюту и, растянувшись на нижней койке, в отчаянии кусал подушку.

Глава VII

Разбитые сердца

Кто-то постучал в двери. Сэм в недоумении присел на койке. Он потерял всякое представление о времени.

– Кто там?

– Я принес вам записку, сударь.

Это был бесстрастный голос стюарда Мидгли. Стюарды пароходной компании Уайт-Стар, кроме того, что являются самыми цивилизованными и в высшей степени обязательными людьми, обладают еще мягкими и приятными голосами. Такой стюард, даже если он будит вас в половине седьмого утра, чтобы сообщить, что ванна готова, когда вы полны желания спать до двенадцати, кажется не человеком, а настоящим соловьем.

– Что?

– Записку, сударь.

Сэм вскочил и зажег свет. Он подошел к двери и взял записку от Мидгли, который, исполнив свою миссию, отступил в полном порядке по коридору. Сэм с трепетом взглянул на письмо. Почерк был незнакомый, но взором любви он узнал его. Это был именно тот почерк,