Немыслимый экстаз. Быть больше, чем вы есть - Бхагаван Раджниш (Ошо)

От груза не свободен никто, но один груз может быть уравновешен другим грузом на противоположном полюсе. Когда грузы уравновешены, тяжесть исчезает. Ум, не обремененный тяжестью, это, на самом деле, не ум без груза; скорее, это ум с уравновешенными грузами.

Я за то, чтобы интеллект и иррациональное существовали одновременно. Я советую поддерживать между ними постоянный баланс. Как только вы почувствуете тяжесть, знайте, что баланс нарушен, и вам пора взяться за его восстановление. Тогда добавьте недостающий вес туда, где он нужен. Если интеллект стал слишком тяжел, делайте что-нибудь иррациональное. Медитируйте!

Медитация не связана с рассудком; она иррациональна. Так что, когда кто-нибудь просит меня объяснить, что такое медитация, я в затруднении, потому что понять медитацию в принципе невозможно. Она никак не связана с логикой, рассудком, аргументами и пониманием. Единственный способ ее узнать – это пригласить ее.

Есть люди, которые изучали медитацию всю свою жизнь, но так ничего и не поняли. Это невозможно. Кришнамурти говорит о понимании и приравнивает понимание к медитации, как будто медитация – это нечто, что нужно понять. Скорее, понимание должно быть уравновешено медитацией, потому что медитация является противоположным полюсом для понимания, и как только вы попытаетесь не понимать медитацию, она к вам придет.

Если вы будете пытаться понять медитацию, вы никогда с ней не встретитесь. Некоторые люди говорят, что отлично понимают Кришнамурти. Интеллектуально его можно понять, потому что за понимание отвечает интеллект. Но он говорит, что интеллектуального понимания недостаточно, и, тем не менее, приравнивает понимание к медитации.

Когда интеллектуального понимания недостаточно, поможет только иррациональный прыжок. На самом деле, не – интеллектуального понимания вообще не бывает. Когда вы идете в медитацию, это больше похоже на чувствование, чем на понимание: медитация переживается, ее невозможно понимать.

Философия и наука – это интеллектуальные процессы; религия и искусство – эмоциональные процессы. Философия должна быть уравновешена религией, а наука должна быть уравновешена искусством. Иначе возникает однобокий, перевернутый вверх дном мир, в котором все больны.

Я не встречал ни одного человека, который был бы спокоен, – каждого беспокоит то или это. Не важно, что именно, важно лишь то, что каждый обеспокоен. Все обеспокоены! Должно быть, что-то неправильно в самой концепции человечества; что-то неверно в самой структуре нашего общества. Люди с психическими расстройствами наглядно демонстрируют то, что происходит в обществе в целом.

Существует очень любопытный факт: в начале двадцатого века все душевнобольные были обеспокоены в основном насилием. Затем началась Первая мировая война. То же самое происходило в тридцатые годы, и за этим последовала Вторая мировая война. Так что, насколько я могу судить, душевнобольные предвещают общественные катаклизмы, их расстройства предсказывают то, что должно случиться в обществе. В некотором отношении они более чувствительны, что-то они воспринимают раньше, чем все остальные.

То же самое относится и к людям искусства. Все, что происходит с обществом, сначала проявляется в поэзии, живописи, музыке и других искусствах. Например, если внимательно присмотреться к работам Пикассо, то в них можно обнаружить признаки больной цивилизации. В картине «Герника» – или, фактически, в любой из своих работ, – он не изображает фигуру человека такой, какая она есть. Он никогда не рисует все части тела вместе или в надлежащем контексте. Голова находится в одном месте, шея где-то в другом, а глаза могут быть под головой. Такова его живопись: шизофреничная, шизоидная. Он был особенно чувствительным человеком, он видел очертания того, что должно наступить, ощущал грядущее бедственное состояние человеческого существа.

Общество, отдающее предпочтение науке, обычно испытывает недостаток в эстетическом искусстве, и искусство становится уродливым. Последнее столетие все западное искусство уродливо. Гротескность и абсурдность стали критерием. Уродство в искусстве почитается как величие: чем более уродлива и искажена картина, тем больше она ценится. Не нужно ни гармонии, ни ритма, ни музыки; все должно быть в беспорядке и хаосе, совсем как в уме современного человека.

Все это признаки и симптомы. Они символически выражают то, что другая часть человеческого существа берет реванш; она требует внимания. В преимущественно философском обществе возникает недостаток религии. А когда общество становится все менее и менее религиозным, религия берет реванш и становится уродливой, ритуалистической. Появляются церковь и духовенство, и истинная религия ослабевает. Церковь – это религия, ставшая уродливой, а священник – уродливая замена пророка. Для пророка нет места в церкви, так что приходит священник и заполняет вакуум.

Мы пока еще не можем даже представить себе целостную культуру, целостную личность, целостный ум. Когда я говорю о целостности, я имею в виду сумму всех противоположных частей. А абсолютно последовательная, непротиворечивая личность является несовершенной и расколотой личностью, в определенной степени находящейся на пути к безумию. Это опасно. Та часть, которая лишена выражения и внимания за счет последовательного ума, непременно возьмет реванш. Иррациональное станет агрессивным, оно проявится в мстительной форме и вдребезги разобьет рассудок.

Важно не только понимать, но и чувствовать. Интеллектуализировать нетрудно, проблема возникает с чувствованием. Вы должны также и чувствовать!

Баланс возможен только тогда, когда вы делаете и что-то иррациональное. Прыгайте и танцуйте в течение часа, и вы удивитесь, насколько расслабленным, свежим и бодрым вы себя почувствуете. Пока иррациональное получает удовлетворение, ум очищается. И теперь он может работать свободно, нет больше затаившегося врага, готового взять реванш.

Давайте возможность свободно выражать себя обеим своим частям; постоянно уравновешивайте их. Живите в двух взаимодополняющих измерениях – интеллекте и эмоциях. Они не противоречивы, они только кажутся такими, потому что до сих пор мы привязывались к одной крайности и злоупотребляли ею.

События, происходящие во сне, не кажутся вам противоречивыми и непоследовательными – вы видите, как к вам приближается друг, и внезапно он превращается во что-то другое. Во сне вы воспринимаете это как само собой разумеющееся; вы не видите никакой несогласованности, никакого противоречия. Вопрос, как человек может превратиться в животное, даже не возникает, потому что у сна нет логики; для него еще не нашелся Аристотель. Во сне вы не можете сказать, что если А это А, то оно не может быть Б; или что если А это А, оно не может быть не А. Во сне А может быть не А, а не А может стать А. Нет ни законов, ни установленных соответствий, и ничто не кажется противоречивым. Итак, существуют области, полностью лишенные логики, но которые, тем не менее, являются частью вас. Или лучше было бы сказать, что вы являетесь их частью, потому что в действительности они больше вас.

Когда противоречия не воспринимаются как противоречия, скучно не бывает. Вы когда-нибудь скучали во сне? Если между рациональным и иррациональным установлено равновесие, скуки нет. Каждый момент наполнен блаженством. Каждый момент приносит блаженство сам по себе, иначе жизнь становится грузом. Но жизнь не ответственна за это, ответственны только мы, потому что выбор всегда остается за нами.

Глава 6. Религия: предельная роскошь

Почему сейчас западные общества проявляют такой интерес к индийской религии?

Я считаю религию предельной роскошью. Религия приобретает значение, только когда общество становится богатым. А сейчас большая часть мира далеко не бедна. Америка, в частности, является первым обществом в истории человечества, достигшим такого богатства. Чтобы быть религиозным или интересоваться высшими вопросами жизни, необходимо сначала удовлетворить все низшие желания и нужды. Поэтому, с моей точки зрения, бедное общество не может быть религиозным. Индия была религиозной, только когда она действительно процветала. Во времена Будды, к примеру, Индия была такой же, как Америка в наши дни. В те времена Индия была богатейшей страной. Религия, которая существует в Индии сейчас, это просто то, что осталось с тех пор.

Между религией бедных и религией богатых есть существенное различие. Бедный человек интересуется религией от безысходности. Даже если он молится богу, он молится о финансовом благополучии, фундаментальные вопросы перед ним не стоят. Так что Маркс в какой-то степени прав, говоря, что религия – это опиум для народа. Он абсолютно прав в отношении бедных людей: они не могут удовлетворить свои основные жизненные потребности, поэтому заменяют их молитвой и медитацией, йогой и религией. Но богатые люди живут совершенно в другом измерении. Они ищут не финансового благополучия, они ищут смысл жизни.