Немыслимый экстаз. Быть больше, чем вы есть - Бхагаван Раджниш (Ошо)

Всегда уравновешивайте полюс его противоположностью. Тогда чем больше будет использоваться один полюс, тем ярче будет проявляться второй, для которого это будет расслаблением. Ум должен быть способен так же легко переключаться с одного полюса на другой, как мы переходим от бодрствования ко сну. Нужно уметь быть закрытым по отношению к одному измерению и оставаться открытым по отношению к другому. Когда это случается, жизнь уже больше не бывает скучной; она становится блаженством.

К сожалению, мы склоняемся к знакомой нам полярности. Откуда возникло это пристрастие к одной крайности? Мы придерживаемся чего-то одного, потому что мы ему обучены. Это проще, привычным способом можно действовать безо всякого сознательного усилия, не нужно никакого сознания. Если же вы переходите от одного полюса к другому, если вы полностью меняете перспективу, то в новой области становитесь дилетантом. Здесь вы не эксперт; вы плохо ориентируетесь. Поэтому вы пытаетесь избежать второго полюса и начинаете перегружать ту сферу, в которой являетесь специалистом.

Из-за этой перегрузки возникают проблемы. Человек не должен быть экспертом двадцать четыре часа в сутки, он должен также делать что-то такое, в чем он – никто, о чем он ничего не знает. Иногда нужно быть ребенком: играющим, незрелым, невежественным, незнающим.

Внутри каждого гения живет ребенок; ни один гений не состоялся бы без ребенка внутри, – этот ребенок является источником его энергии! Благодаря внутреннему ребенку гений иногда может быть новичком, может быть совершенно невежественным: он прикасается к таким областям, о которых ничего не знает. Когда математик обращается к поэзии, он ничего не теряет. Он возвращается к своей математике с более ясным умом, с новыми переживаниями, неизвестными математике.

Ничто никогда не изобреталось и не открывалось профессионалами. Открытия всегда совершаются людьми, которые подходят к предмету как посторонние, с умом ребенка. Только ребенок изобретателен, старик – никогда. Старик является экспертом, а эксперт не способен изобретать. Он будет продолжать повторять одно и то же, делая и переделывая известное заново; он сделает что-то более совершенным, но никогда – новым. Профессионал не может добавить к знанию ничего нового, потому что он знает слишком много; он не способен на свежий взгляд, открытия проходят мимо него. Профессионалы всегда ортодоксальны, они не бывают революционерами. Они не могут ими быть – часть их личности перегружена.

Когда бы ученый ни обращался к поэзии, или поэт – к математике, или бизнесмен – к живописи, или живописец – к саньясе, всегда рождается что-то новое. А давать рождение чему-то новому – это блаженство; иначе повседневная работа становится скучной и безрадостной. Человек не может работать как машина, не может постоянно механически производить одно и то же, не может бесконечно повторять одни и те же привычные действия. Если ему приходится это делать, он становится мертвецом задолго до своей смерти. Он узнает, что был жив, только когда наступит смерть.

Если вы действуете механистически, как робот, не исключена возможность, что вас заменят роботом, и вы никогда не сможете обрести веру в себя, потому что вы способны делать только то, что может быть более эффективно сделано механическим устройством.

Обществу не нужны индивидуальности, ему нужна эффективность. Поэтому чем более человечным становится человек, тем менее он полезен для общества – и тем более опасен. Структура нашей цивилизации и, фактически, всех прошлых цивилизаций призвана сделать из человеческого существа автомат. Послушный, эффективный и неопасный. А изобретательный, пытливый, любознательный, ищущий что-то новое и всегда стремящийся исследовать неизвестное ум неизбежно создает беспокойство. Социально-бюрократический аппарат не может чувствовать себя с ним в безопасности.

Как только ребенок рождается, общество начинает убивать его индивидуальность. К семи годам его индивидуальность полностью уничтожена. Только по случайному недосмотру социально-бюрократического аппарата человек может стать индивидуальностью. Но это редкость.

Все виды социальных институтов являются средством уничтожения индивидуальности и превращения человека в машину. Все наши университеты – это фабрики по уничтожению спонтанности, по уничтожению искры, по уничтожению духа и превращению человека в автомат. Только превратив людей в автоматы, общество чувствует себя спокойно. На них можно положиться. Общество знает, что они могут сделать, что они будут делать, – автоматы предсказуемы. Мы можем предсказать мужа, жену, врача, адвоката, ученого. Мы знаем, кто они, и как они будут себя вести; мы можем быть в них уверены. Но с живым, спонтанным человеком невозможно чувствовать себя спокойно, потому что мы не знаем, как он себя поведет, – он непредсказуем.

Непредсказуемость всегда источник небезопасности. Жена не может чувствовать себя спокойно с непредсказуемым мужем. Непредсказуемый, он неуправляем; им невозможно манипулировать. Никто не чувствует себя спокойно с непредсказуемым человеком, – даже отец с непредсказуемым сыном.

Но только непредсказуемый человек может быть счастливым, может переживать счастье как никто другой. Жизнь сама по себе непредсказуема, неуправляема. Жизнь как таковая всегда движется к неизвестному мгновение за мгновением. Жизнь – это дверь в неизвестное, ни больше, ни меньше.

Если вы открыты – как открыта сама жизнь, то вы непременно живете в каждом из своих измерений: физическом, интеллектуальном, эмоциональном, духовном. Тогда вы живете тотально: нет раздвоения, нет разделения. Ваша энергия течет, как будто из одной комнаты в другую, и затем в следующую. Ваша энергия не встречает преград; она не удерживается в каком-то одном канале, она подобна текущей реке. Тогда вы всегда свежи и расслаблены. Каждый раз, возвращаясь к определенной деятельности, вы приступаете к ней с новизной, свежестью, которая возможна только в результате отдыха в противоположном измерении.

Проблема, насколько я понимаю, заключается не в чрезмерной интеллектуальной работе, а в недостатке или отсутствии активности в других измерениях, особенно в эмоциональном. Рассудок уравновешивается эмоциями. Если вы можете решать логические задачи, но не можете плакать, у вас неизбежно возникнут проблемы. Если вы можете спорить, но не можете смеяться, вас ожидают неприятности.

Но всякий раз, когда появляется человек, жизнь которого подобна текущей реке, его трудно понять, потому что он живет вне любых структур, вне категорий.

Есть одна история дзэн…

Умер известный монах, великий учитель. Хотя он был известен благодаря его главному ученику. Тысячи людей пришли отдать дань уважения умершему и, к своему удивлению, увидели главного ученика рыдающим. Они были озадачены – человек, свободный от привязанностей, не должен плакать, тем более тот, кто всегда говорил, что дух не умирает! Кто-то подошел к нему и спросил:

– Почему ты плачешь?

Ученик ответил:

– Я не могу все время жить с «почему?». Бывают моменты, когда нет никаких «почему?». Я плачу, вот и все.

Но люди все равно настаивали:

– Ты всегда говорил, что душа бессмертна. Почему же ты плачешь?

Ученик монаха отвечал:

– Я по-прежнему утверждаю, что душа бессмертна. Но это не мешает мне плакать.

Это кажется нелогичным – если душа бессмертна, то зачем плакать? Но ученик монаха сказал:

– Душа сама плачет, и я не могу ничего с этим поделать. Что бы ни приходило ко мне, я един с этим. Слезы приходят, и я с ними един.

Позицию монаха невозможно понять интеллектом. Можно понять человека, если он считает, что душа смертна, – и поэтому плачет. Если человек верит, что душа бессмертна, и не плачет, это тоже понятно, все в порядке. Душа бессмертна: кого оплакивать? Никто не умер. Но главный ученик сказал, что душа бессмертна, и все-таки плакал. Не было никаких «почему?», слезы просто текли.

Люди спросили:

– Ты оплакиваешь тело?

Монах ответил:

– Да, должно быть, я оплакиваю тело. Тело тоже было таким красивым, и я его больше никогда не увижу. Я оплакиваю тело.

– Но ведь ты же духовный человек, – воскликнули люди. И спор продолжался. Они обвиняли его в том, что он сбивает их с толку.

– Я и сам сбит с толку, – сказал он. – Такова жизнь! Душа важна, но важны также и мои слезы. Жизнь такова – она так противоречива. Она существует в противоречиях. Я и сам сбит с толку, но меня это не смущает, меня не смущают эти противоречия, поэтому я расслаблен. Вы видите мои слезы, вы видите, что я плачу, но я спокоен. Я расслаблен. Я чувствую блаженство.

Не отвергайте противоположную часть. Чем чаще вы используете логику, тем активнее обращайтесь к иррациональному, чтобы уравновесить то и другое. Как только внутри вас все уравновешено, вы становитесь невесомым. Вы чувствуете себя свободным. Вес одного измерения компенсируется весом другого – достигнуто равновесие. Вы свободны. Иначе вы будете чувствовать тяжесть, которая будет увеличиваться, давить на вас и превратится в груз. В конце концов наступит момент, когда внутри вас не останется ничего, кроме груза. Вас больше не будет, будет ощущаться только груз; это единственная реальность, которую вы будете осознавать. И груз будет с вами двадцать четыре часа в сутки, вы не сможете даже представить себе, что значит быть без него.