Тибетское пророчество - Мэйдлин Брент

– Что ты делаешь?

– Я хочу набрать немного воды. Перед тем, как ложиться спать, нужно позаботиться о пони.

Внезапно пещера качнулась, и я потерла глаза рукой. Она снова встала на место, и я продолжила:

– Мы потеряли всю провизию, которая у нас была, так что мне нечем его накормить.

Незнакомец пристально посмотрел на меня, и впервые в его глазах появились искорки тепла.

– Я нашел все то, что вы сбросили, чтобы облегчить другую лошадь, и подобрал несколько сумок с зерном. Они вон там, рядом с Флинтом.

– Ох, спасибо, мистер. Пожалуй, я покормлю его утром, а сейчас только дам попить.

– Я позабочусь об обоих животных. Ложись спать, девочка.

– Нет, мистер, об Иове должна позаботиться я сама. Сембур всегда говорил, что…

– Не спорь. Ложись спать.

Сняв сапоги, я завернулась в одеяло, забралась в спальный мешок и с облегчением положила голову на свернутую одежду. Демоны болезни разгулялись во мне вовсю. Они были у меня в голове, у меня в крови, у меня в горле, и мне больше, чем когда бы то ни было, хотелось, чтобы меня обняли любящие руки, а забытый голос произносил слова утешения и ласки.

Несколько раз за ночь я просыпалась, в голове у меня мутилось. Мне мерещилось, что я – это не я, а кто-то другой, лишь притворяющийся Джейни. Один раз во время пробуждения до меня донеслись голоса. Сембур и незнакомец разговаривали, но не резко, а неторопливо, почти что лениво.

– И вы не сочли десять лет достаточно долгим сроком? – спрашивал незнакомец.

– Не для армии, сэр, – голос Сембура был уже ровнее, дышать ему стало легче, но слова он выговаривал по-прежнему медленно. – У них хватает забот, но я знал, что моим делом обязательно займутся, как только все утрясется.

– Да… Признаюсь, меня это удивляет, старший сержант, целых десять лет… – Он хмыкнул. – Я был в третьем классе, когда это случилось.

– Прошу прощения, сэр, но я прослужил дольше, чем вы. Тридцать пять лет. Армия не торопится, но никогда ничего не забывает.

Наступило долгое молчание. Смысл разговора едва доходил до меня, потому что я пребывала между сном и бодрствованием. Наконец незнакомец тихо произнес:

– Боюсь, у меня немного шансов доставить вас вниз, старший сержант.

– Совершенно верно, сэр. Я свое отжил. Думаю, что не помешаю вам завтра уехать.

– Для моего рапорта не подтвердите ли вы, что убили махарани и ее мужа?

Опять воцарилось молчание, а затем Сембур вздохнул.

– Да, сэр. Можно и так сказать.

– Вы закололи их обоих своим штыком?

– Да, сэр.

– И сняли с ее тела драгоценности? Те самые, некоторые из которых лежат в коробке, найденной мною в вашем рюкзаке?

– Да, сэр. Я их взял.

– И скрылись?

– Совершенно верно, сэр.

ГЛАВА 4

Я смутно почувствовала изумление. Сембур никак не мог сделать то, что, по его словам, сделал. Я услышала, как незнакомец тихо, словно удивившись, спросил:

– Это действительно правда?

– Такая же правда, как то, что вы здесь сидите, сэр.

– Полная правда?

– Ах, сэр, это… непростой вопрос. Полагаю, никто не знает ни о чем полной правды.

– Я думал, что если кто и знает полную правду о том, что случилось в ту ночь, так это вы. Почему вы совершили такую чудовищную вещь?

– По личным причинам, сэр.

Незнакомец издал звук, свидетельствующий о его раздражении.

– Будь я проклят, если понимаю, что вы хотите этим сказать, старший сержант.

– Зачем вам это нужно, сэр? Какая разница? Можно мне поговорить с вами о ребенке, сэр? О Джейни?

– Да, думаю, это следует сделать. Начнем с того, кто она?

– Моя дочь, сэр. В Джаханпуре, когда служил в войсках махараджи, я жил с индианкой, и Джейни родилась за два года до того… до того, как я уехал. В ту ночь я взял ее с собой.

– Мы знаем о том, что вы жили с женщиной по имени Парвати, но нигде не отмечено, что у нее была дочь.

– Прошу прощения, сэр, но вы не найдете записи ни об одном ребенке, родившемся в Джаханпуре, за исключением тех, что родились во дворце. Это индийское княжество, там порядки не то, что у нас.

Я не расслышала, о чем они говорили после этого, потому что мой смятенный ум вынужден был решать новую загадку. Значит, Сембур – мой отец? Да, действительно, он стал для меня отцом, и я любила его как отца, но у меня никогда не было ощущения, что он и в самом деле мой отец. Если мое ощущение было верным, то Сембур лгал незнакомцу. Я никогда не видела, чтобы он кому-либо лгал, и было непонятно, почему сейчас он решил изменить правилам. Когда я снова сосредоточила внимание на их разговоре, Сембур говорил:

– Насколько мог, я воспитал ее такой, какой должна быть «хангличанка». Она хорошая маленькая девочка, сэр, гораздо взрослее своих лет, но это естественно, ведь она выросла в Намкхаре без матери.

– Что вы хотите, чтобы я с нею сделал? – голос незнакомца был холоден и отчужден.

– Возьмите ее с собой в Горакхпур, сэр, – в голосе Сембура звучала мольба. – Попытайтесь сделать так, чтобы о ней позаботилась Ассоциация вдов и сирот.

– Но, полагаю, ее следует вернуть матери?

– Парвати умерла, сэр. Я узнал об этом три года назад, последний раз, когда ездил на границу, чтобы купить боеприпасов и еще кое-какие вещи.

– Ну… я не очень-то в этом разбираюсь. В смысле, как обычно принято поступать с сиротами.

– Прошу вас, сэр, постарайтесь, – голос Сембура начал дрожать. – Вы офицер, джентльмен. Попробуйте убедить их отправить девочку в Англию, чтобы она могла немного там поучиться. Они вас послушают, а там она будет в безопасности.

– В безопасности?

– Ну, я хочу сказать, что дома знают, как воспитывать детей, и там для этого есть всякие учреждения. Вспомните только о том, как в Калькутте дети живут в канавах, сэр. Бога ради, сэр, не допустите, чтобы это случилось с Джейни. Если вы только…

– Ладно, ладно, – оборвал незнакомец Сембура. – Я сделаю все, что смогу.

– Спасибо, сэр. Премного вам обязан… – Голос Сембура сник, словно разговор отнял у него последние силы.

Я услышала, что незнакомец заворочался, устраиваясь поудобнее. Иов или Флинт фыркнул и постучал копытами. Меня охватило полное бесчувствие. Сембур умирал и передавал меня на попечение этому «хангличанину», этому чужеземному демону, странному солдату, который всем видом своим показывал, что я ему очень сильно не нравлюсь. И тем не менее я ничего не чувствовала. Я должна была бы разрываться от горя и страха перед тем, что меня ждет, но внутри была только пустота.

Я засыпала и просыпалась, снова засыпала и снова просыпалась. Демон лихорадки полностью овладел мною. У меня болели плечи, раскалывалась голова. Я могла дышать только открытым ртом. Наконец, я все-таки провалилась в глубокий сон, из которого меня вырвала рука, трясущая за плечо.