Славяно-горицкая борьба. Изначалие. - Александр Белов (Селидор)

Второе — создание наиболее оптимальной технической схемы поединка, наивысшей результативности на уровне расчета. Почему именно расчета? Потому, что в подавляющем большинстве традиционных видов единоборства, практикуемых сейчас в мире, результативность строится лишь на индивидуальном мастерстве бойца, на его природных данных и на его практике боя. Сама же техническая схема данного вида бездарна. Она делает бойца то постоянно открытым под удары противника, взывая лишь к скорости его реакций, то малоподвижным из-за усиленных стоек, то перегружает сложностью технических действий. Схема должна работать, и работать помимо личностных данных спортсмена. Славяно-горицкая борьба в этом отношении — явление уникальное. Приходилось ли вам наблюдать единоборства, строго разделяющие свою техническую базу по типизации противника? Думаю, что нет. Во всех видах состязательного боя технические элементы, или, попросту говоря, приемы, одинаковы для любого противника. Но ведь с картечью на уток не ходят. То есть жизнь учит тому, что средства и способы ведения боя должны быть гибкими, должны соответствовать каждому отдельному случаю. В колчане у лучника стрелы имели до десяти различных наконечников: бронебойных, подкольчужных, подкожных и т. п. Бронебойной стрелой кожаный доспех не пробить, здесь нужно шило. Потому наш боец не станет растрачивать силу на удары, которые в данном случае противник способен удержать только благодаря своим физическим данным.

Третье — выведение системы на международный профессиональный ринг. Культивирование русских национальных традиций в ратоборчестве должно стать всемирным. Они того стоят. Не случайно славяно-горицкая борьба уже вызвала бурный восторг в Японии благодаря телекомпании «Фудзи». На этом уровне сами собой снимаются многие проблемы. Например, наши псевдо-«отечественники», называющие русским стилем типичное каратэ, никогда не пробьются сквозь заслон мирового идеологического тотализатора. Даже если им и удастся внушить, что их действо и есть русский стиль, то такой «стиль» будет всемирно признан заимствованием и не более того. Уже первый опыт всемирной пропаганды славяно-горицкой борьбы показывает, что воспринимается она не благодаря какой-то особой результативности и чудодейственности, этим как раз никого не удивишь, а именно благодаря отличительной самобытности как идеи, подхода и технических способов боя. Профессионально безыдейная, легко оспоримая система действий, построенная только на ура-патриотизме или схоластических примитивизмах, резко снижает свой потенциал. Место под солнцем сейчас может иметь только монолитная система с принципиально новым подходом. Славяно-горицкая борьба имеет не только абсолютную конкурентоспособность, но и притягательную новизну. Славяно-горицкая борьба — это драка высочайшего профессионального класса, с выверенным схематизмом действий, с использованием познания рефлекторной природы движения.

Бытие и сознание. Техника боя и идея — их сочетание уравновешено могучим стимулом — результатом. Конечный результат определяет все. На Востоке подход несколько иной. Там прижился принцип До (путь), который результату отводит более скромную, второстепенную роль. Восток обожествляет способ, то есть путь следования. Именно путь в данном случае становится доминирующим началом, в конечном счете заменяя изначальную цель. Значит, если вы собрались в лес за грибами, в основе ваших устремлений… ношение корзины.

Техника боя может влиять на идею, сподобив ее своему придатку. Возьмите в руку саблю, и вам откроется, что суть удара здесь составляет режущий момент, то есть пронос руки с сокращением амплитуды движения. Как видим, идея следует из конструкции сабли как существующего факта. Оттого, например, трудно сочетать чужеродную стилистику борьбы, имеющую свое специфическое обоснование, с русской идеей. Об этом у нас речь пойдет в следующей главе. Бытие и сознание едины. Оно определяет другое. В данном случае речь идет ещё об одной идее, основание которой составила славяно-горицкая борьба уже как существующий факт. Духотворчество — созидание активного мужского начала. Не секрет, что без борьбы как способа выживания, как нормы бытия мужчина деградирует. Точно так же, как в постоянной борьбе деградирует женщина. Конечно, практика состязательного боя и активная жизненная позиция вовсе не одно и то же. Однако трудно отрицать то влияние, которое оказывает модель поведения, сформированная борцовским залом на само сознание. Особенно если учесть, что нормой здесь является все-таки не просто состязательность (по принципу восточного До), а достижение конкретного результата, то есть победы. Действия, не приводящие к результату, подобны бесплодию. Напомню, что восточная традиция в аналогичном случае стремится подвести человека через борцовскую практику к состоянию покоя и недеяния, то есть пассивности. Впрочем, я не собираюсь акцентировать преимущества славяно-горицкой борьбы на выставлении недостатков иных систем. Это не метод. Сравнение мной используется лишь в качестве различимости. Кроме того, образ боевых искусств Востока по-своему прекрасен. На каком-то этапе нашей истории он оказал нам неоценимую услугу, зародив идею воинского духотворчества. Однако не будем все-таки благословлять дуб на роль не будем все-таки благословлять дуб на роль баобаба. Борьба — не только полигон для совершенствования телесных форм или для упражнений в назидательной философии. Это еще и способ заговорить тому мужскому Я, чей голос у многих и многих просто дистрофирован. И потому путь к смирению через борьбу все равно, что дорога к югу через Полярный круг.

Традиционный костюм бойца в славяно-горицкой борьбе — славянская мужская расшитая рубаха.

Сакральная символика вышивки, а также технология изготовления полотна и раскрой рубахи держится Национальным Клубом в секрете.

Справа — легализованная символика славяно-горицкой борьбы.

Чисто выполняемая свиля создает иллюзию фатальной неуязвимости, ирреальности присутствия воина на площадке.

Нельзя сказать, что славяно-горицкая борьба создавалась на потребу дня, как сейчас почему-то принято считать. Дескать, на Востоке есть, а мы что, хуже? Эта идея заедала многих, познавших каратэ в той или иной степени. Иные быстро перековались в «русский стиль», при этом так и не покинув пределов своих городских квартир и экзотических, восточных стоек. Перековались больше по убеждению, чем по технике, конечно. Убеждение вообще-то сильная вещь. Есть здесь уже и свои отработанные штампы вроде утверждения «дед учил»! Если попросите аудиенции у деда, непременно скажет, что, дескать, помер уже. И концы в воду. Если бы дед знал, что «учил» почти классическому каратэ, перекрестился бы, наверно. Однако многие верят. Не все деды, впрочем, отошли в иной мир. Сейчас, почувствовав вкус к русской идее, возникает, словно тень, некий матерый «старичок» сталинской закваски. Правда, его никто не видел, говорит он устами своих молодых учеников, которые всех очень пугают фантастическим мастерством учителя. Страшно. Учитель, конечно, прошел школу спецотрядов НКВД. Если верить на слово, то, по общим подсчетам, сейчас орудует несколько матерых старичков, причем независимо друг от друга. Впрочем, я вовсе не хочу ставить под сомнение чьи-то подлинные боевые заслуги и степень подготовленности. Единственное, что мне не понятно, почему ощепковские или спиридоновские оборонительные системы (оборонительные если исходить из их названия), построенные на модифицировании дзюдо и джиу-джитсу, перекочевали в «русский стиль», что в них, собственно говоря, русского?

Таким образом, у нас создался некий общий фон, оттеняющий славяно-горицкую борьбу. Пусть я кого-то уже и разочаровал своим признанием в непричастности к «национальному заказу», но давайте разберемся, разве можно создать борьбу по заказу? Борьба всегда является олицетворением технической и идеологической практики народа. Практики, сверяемой со временем, а не с сиюминутными социальными прихотями. Можно создать стиль, вычленив его из уже сложившейся традиции. Но для этого нужно, как минимум, представлять себе эту традицию и не просто представлять, но быть специалистом, а главное — вообще обосновать целесообразность какого-либо видоизменения ее. Значит, в любом случае нужно начинать с изучения. На период разложения отечественного каратэ на собственно каратэ и «русский стиль», на мой искушенный взгляд, в Советском Союзе было только два серьезных специалиста по теории и практике русского состязательного боя: Михаил Николаевич Лукашев и Борис Владимирович Горбунов. Несмотря на свои знания, ни один из них не создал ни свой собственный стиль, ни тем паче, борьбу.

Почему же на тогда еще пустом горизонте возникла славяно-горицкая борьба? По двум причинам. Во-первых, потому, что собранный за три года материал требовал постоянной практической реализации, практического воплощения, а во-вторых, осознавая объективную невозможность повторения какой-то одной, отдельно взятой школы, удалось выработать принципы соединения этого разнородного материала. Причем без ущерба изначальному облику. А это уже — стратегическая идея. Она позволяет сохранить весь экспедиционный материал, систему сделать более гибкой и жизнеспособной. Жизнеспособность зависит от развиваемости борьбы, то есть не только от постоянного пополнения ее новыми элементами, что само по себе уже невозможно при ортодоксальности, но и от изменения, при необходимости, стратеги ческой схемы. Так возник контур некоего всеобщего соединения без условной дробности на отдельные регионы и исторические периоды. И все же это было только началом процесса. Но какого! Объединенный русский стиль — лицо всей национальной культуры. При необходимости на его основе можно моделировать наиболее спортотизированный сплав, можно — сугубо боевой, можно — ритуальный.