Самая сексуальная журналистка - Дженнифер Рэй

– Одерни юбку – я вижу твое нижнее белье.

Он опять отвернулся и нервно затеребил в руках какие-то кабели. Кэшу нравилось снова быть оператором. Прошло почти десять лет с тех пор, как он стоял за камерой. С тех пор, как решил оставить свой городок, стать другим. И это сработало. Он стал другим. Успешным. Богатым. Влиятельным. Но, с излишним усердием распутывая кабели, Кэш вдруг осознал, что в нем еще оставалось немного от того деревенского парня. Того нескладного малого, который лишался рассудка при взгляде на красивую девушку.

– Откинься немного назад, я выставлю камеру так, чтобы не было видно белья.

– Хорошо.

Когда он повернулся, Фейт растянулась на кровати, закинув руки за голову. В постели Кэша перебывало множество женщин, но ни одна из них не выглядела столь заманчиво.

– Вы наверняка удивитесь, узнав, как много женщин любят наряжаться школьницами, – начала запись Фейт. Ее голос звучал вяло. Кэш отвлекся от камеры и пристально взглянул на нее.

– В чем дело?

– Ни в чем, – сдавленно, с раздражением бросила Фейт.

– Попробуем еще раз, но теперь постарайся изобразить, будто тебе весело, и ты наслаждаешься собой.

Она начала снова. Голос звучал лучше, но хмурая морщина на переносице не исчезла. Фейт согнулась, чтобы сесть прямо, и Кэшу показалось, что он опять заметил промельк розового. И все-таки продолжил снимать, подозревая, что Фейт не понравится, если он снова остановит ее.

– Некоторым женщинам нравится изображать непослушных язвительных девчонок, которые не перестанут дразнить вас, пока вы не перебросите их через колено и не отшлепаете. А они только об этом и мечтают. Да-да, множество взрослых женщин фантазируют о том, как мужчины хорошенько их шлепают. Эта умеренная демонстрация доминирования приятна и ведет к горячему, необузданному сексу.

Темп ее речи замедлился. Фейт приподняла колени, и Кэш уже явственно заметил розовые трусики.

– Придется переписать – я вижу твое нижнее белье.

– Снова? Одного дубля в этом наряде с головой хватит.

Кэш выпрямился. Уголки ее губ опустились, щеки покраснели. Она явно была в ярости.

– Иногда для подобного материала нужно несколько дублей.

– Я даже один не хотела снимать.

Наверное, он слишком сильно давил на нее.

Обычно она смело говорила о сексе, но сегодня это давалось ей с трудом.

– Что тебе так не по душе в этой фантазии? – удивился Кэш. Вряд ли маленькая ролевая игра вызывала у Фейт такую неловкость. В «темной комнате» Китти ей было очень комфортно. Как и раньше, сидя на нем верхом. Но сейчас Фейт покраснела, ее пальцы сжались в кулаки.

– О чем это ты? Мне нравится эта фантазия. Не меньше, чем остальные.

– Нет, тебе явно неловко. Почему? Неужели ты была одной из тех непослушных школьниц, которые крутили роман с учителем?

Фейт спала с лица, и сердце Кэша оборвалось. Так у нее был секс с учителем? Он предполагал, что Фейт была склонна к сексуальным авантюрам, но и не догадывался, что она была столь раскрепощенной. Мысль о старом развратнике, с похотливой ухмылкой разглядывавшем ее юную попку, почему-то заставила Кэша содрогнуться.

– Фейт. Прости. Я пошутил. Я даже не думал…

– Все было не так.

На ее лице застыли грусть и страх. Сердце Кэша заколотилось сильнее.

– Тогда как же это было?

Интересно, в какую школу ходила Фейт? Видимо, где-то в Англии. Через месяц Кэшу нужно было по делам в Лондон, и он уже всерьез гадал, сколько понадобится времени, чтобы разыскать того грязного старика.

В этом школьном платье Фейт казалась крошечной и совсем юной. Она подтянула колени к подбородку.

– Я была наивной, глупой и сделала то, чего делать бы не следовало.

– Что? – У Кэша заходили желваки.

– Он был моим учителем. Это произошло всего пару раз.

– Он… он заставил тебя? – стиснул челюсти Кэш.

– Нет, все было не так. Я… я бегала за ним.

– Сколько лет тебе было?

– Семнадцать. Достаточно взрослая, чтобы все понимать.

– Достаточно молодая, чтобы стать жертвой обмана взрослого мужчины.

– Меня не обманывали, я влю…

– Что… влюбилась? Ты любила его? – Что-то всколыхнулось в душе Кэша. Фейт все еще ощущала жгучую боль разбитого сердца. Та же боль превратилась для Кэша в горькую бесчувственность. Несмотря на то что с момента возвращения в Австралию он часто думал о Джесс, Кэш вдруг осознал, что больше не злится. На лице Фейт застыла грусть. Именно это чувствовал и он сам.

– Я думала, что любила. Он был таким внимательным… Говорил то, что я хотела слышать, – тихо, с проявившимся акцентом произнесла Фейт.

– Это – не любовь. Любовь – это когда двое небезразличны друг другу, а не когда один получает полную власть над другим.

Кэш знал, о чем говорил: Джесс с самого начала властвовала над ним. Знала, что он от нее без ума, и манипулировала им, чтобы получить то, что хочет. Подобраться ближе к Чарли.

Фейт взглянула на него. Ее глаза покрылись поволокой, словно она с трудом сдерживала слезы.

– Я думала, что ты не веришь в любовь.

Кэш пожал плечами.

– Мне кажется, люди думают, что влюблены. Но это – лишь сказка, которая всегда заканчивается. Я не верю во все эти «и жили они долго и счастливо», да и тебе верить не стоит.

– Почему?

– Потому что когда ты любишь кого-то, ты ему доверяешь. И рано или поздно доверие оборачивается разочарованием.

– Не всегда.

– Всегда. Кого еще ты любила, Фейт, – не считая того старого пня, который тобой воспользовался?

– Никого. Кроме своих родных. Родителей, братьев.

– А ты когда-нибудь чувствовала, что они тебя предали?

Фейт замялась.

– Я чувствовала себя преданной, когда родители отослали меня обратно в интернат. А мои братья все время дразнили меня из-за того, что произошло. Они до сих пор никак не уймутся.

– Люди, которых мы любим, причиняют нам самую сильную боль. Именно поэтому я и стараюсь никого не любить.

– Именно поэтому секс для тебя – просто секс.

– Точно.

– Он не сможет причинить тебе боль.

Фейт произнесла это так, словно он боялся.

– А зачем ставить себя в положение, когда тебе наверняка сделают больно? Самое умное – вообще избегать таких ситуаций.

– Самое умное – или самое простое? Любовь существует. Разве ты не помнишь, каково это – быть влюбленным? Разве это не замечательно?

Да, это было замечательно. Целый год. А потом у него возникло ощущение, будто кто-то вырвал сердце у него из груди.

– Это не стоит боли.

– Значит, ты предпочитаешь провести жизнь не чувствуя ничего, потому что так тебе точно не будет больно?

– Не могу сказать, что не чувствую ничего. У меня есть друзья, мне нравится моя работа. Я доволен.