Женатый мужчина - Пирс Рид

Глава девятая

В тот вечер Джон вернулся домой в отличном настроении, вдохновленный явным расположением к нему Джил-ли Масколл и верой Гордона Пратта в его будущее как политика. Он подошел сзади к Клэр, которая писала что-то за своим столом, и поцеловал ее в шею, как добронравный сын, получивший в школе «отлично».

— Брось ты эти бумаги, — сказал он, — давай-ка лучше чего-нибудь выпьем.

Она пошла следом за ним.

— Такое впечатление, что ты уже приложился, — сказала Клэр.

— Встретился по дороге домой с Гордоном.

— Тогда налей мне водки. Постараюсь наверстать упущенное.

— Мы куда-нибудь идем? — спросил он, наливая ей.

— Генри предлагает сходить в кино.

— Ничего не имею против кино, — сказал Джон, — но в ресторан потом идти не в силах.

— Почему? Ты что, обедал сегодня в ресторане?

— Да. С одним скучным поверенным, я знаю его еще по Оксфорду.

— Ну что ж, я могу достать из морозильника слойки с мясом и оставить в духовке.

— Прекрасно. — Джон сел в кресло напротив жены со своим виски с содовой. — До дна, — сказал он, дурашливо подлаживаясь под американский выговор; это настолько не соответствовало его обычному настроению, когда он приходил домой с работы, что Клэр удивленно спросила, как прошел день.

— Ничего особенного.

— А вид у тебя такой, будто ты выиграл трудный

процесс.

Джон тоже заметил в Клэр что-то необычное.

— Нет, — сказал он. — Я не был в суде. Просто обедал с приятелем, и все.

— Откуда же тогда такое настроение?

— Ну… — Он поколебался, потом ухмыльнулся. — Я бы сказал, но боюсь, у тебя настроение испортится…

— Ну что ж, попробую угадать… Тебе дали звание королевского адвоката?

Джон помрачнел:

— Нет.

— Обедал с очаровательной блондинкой?

Джон бросил острый взгляд на жену, она разглаживала юбку.

— Я же сказал, с кем я обедал.

— Ну да, конечно. Тогда сдаюсь.

— Возможно, я буду баллотироваться на парламентских выборах.

— А-а.

— Похоже, ты не рада.

— Почему же, рада. За тебя.

— Тебя это нисколько не обременит.

— Но придется устраивать fêtes[26]?

— Сейчас это не принято, тем более у лейбористов, да еще в округе Хакни-и-Харингей, особенно если не знаешь греческого, урду или суахили.

Он кинул взгляд на вечернюю газету, лежавшую рядом на диване. Послышался глухой грохот, и, вторя утробному гулу поезда Центральной линии метро, на подносе звякнули стаканы. Это было малоприятной особенностью их дома в Холланд-Парке — собственно, поэтому-то они и смогли его приобрести.

— Я обещала Тому, что ты зайдешь пожелать ему спокойной ночи, — сказала Клэр.

Джон вздохнул.

— Ладно. — Он поднялся и внимательно поглядел на нее: — И все же какая-то ты другая.

— Я прическу сделала, — сказала она.

— А-а. — Он пошел к двери. — Но мы ведь никуда не идем, так?

— Нет. Почему ты спрашиваешь?

— Ты обычно делаешь прическу, когда мы идем в гости.

Клэр зевнула:

— Просто надоели эти лохмы, а тут выдалась свободная минута, я и совместила приятное с полезным.

— Очень мило, — сказал он, — юбка и блузка мне тоже нравятся.

— Спасибо. Именно то, что нужно для жены члена парламента, правда?

Глава десятая

На следующий день Джон позвонил из конторы Джилли и пригласил ее в «Ритц»[27]. К сожалению, Джилли «просто не могла не пойти на этот дурацкий коктейль» со своей мамашей. Тогда Джон спросил, не пообедать ли им снова в следующий понедельник — у него это был ближайший свободный день.

— С удовольствием. — Голос Джилли был таким нежным, что у Джона мигом прошла досада на сегодняшний отказ.

Они еще поговорили о том о сем. Джон хотел было спросить, не помешает ли им Миранда, если в понедельник они после обеда заедут к Джилли, однако подумал, что вопрос был бы слишком прямолинеен, да и он сейчас не один в конторе. Поэтому он лишь уточнил: итак, следующий понедельник в «Дон Жуане» на Кингс-роуд — и выразил надежду, что на этот раз он «никуда не будет спешить».

Он положил трубку, а нежный голос Джилли Масколл все звучал в его ушах, и она сама никак не шла у него из головы. Он мечтал о ней не только романтически, но пытался представить, где и как у них все произойдет. Если б знать, что Миранда не нагрянет, можно и у Джилли дома, узкая кровать и сентиментальные зверушки не помеха. Если же там не удастся, тогда придется снять номер в гостинице. Только что она на это скажет — романтично, пошло? Лондонские гостиницы либо убоги, либо безумно дороги; Джону не хотелось раскошеливаться, если квартира свободна, и начинать роман в «Клэридже» или «Ритце», куда они долго ходить не смогут.

В четверг вечером, едва он вернулся домой, позвонил его клерк и предложил на понедельник поехать в Бирмингем — есть крупное лицензионное дело. Прежний адвокат заболел, и клерк обещал вытянуть из клиента для Джона повышенный гонорар, тем более что все так срочно.

— Просто удача, сэр, — сказал клерк. — Надеюсь, на понедельник у нас ничего не назначено?

— Да, конечно, — сказал Джон, — правда, я настроился… — Он замялся, зная, что для любого клерка нет ничего важнее прибыльного дела — ведь ему причитаются десять процентов с гонорара.

— Может, все-таки возьметесь, сэр? — спросил клерк.

— Надо подумать… — поломался Джон. — Ладно, договорились.

Он повесил трубку и слегка расстроился, поскольку придется отменить встречу с Джилли. Единственная польза, какую можно из этого извлечь, — его занятость могла произвести на нее впечатление. Но вечером (они ужинали не дома, а в гостях) он вдруг вспомнил, как встречался с любовницей в провинциальной гостинице, когда ездил по такому же лицензионному делу. Если уговорить Джилли махнуть в Бирмингем, у них был бы повод переночевать там, а счет за гостиницу можно было бы включить в расходы по поездке.

Утром, прежде чем отправиться в суд, Джон попытался дозвониться Джилли. Никто не отвечал. В обед он снова звонил из автомата. Дозвонился только из конторы, уже в половине шестого.

Подошла Миранда.

— А Джилли нет? — спросил он.

— Нет, ее нет.

— Миранда? — Да.

— Это Джон. Джон Стрикленд.

— Да, я узнала вас.

— Не знаете, когда Джилли вернется?

— Она уехала на выходные, будет в понедельник.

— Понятно. — Он помолчал. — Куда?

— В Норфолк. К бабушке с дедушкой.

— Так. Хорошо. Попробую дозвониться туда. — Он положил трубку и, раскрыв записную книжку, стал искать норфолкский номер Масколлов. Набирая номер, он вдруг передумал. Джилли могла еще не приехать, а леди Мас-колл, если она подойдет к телефону, узнает его голос. Он сидел за своим конторским столом, грыз карандаш, размышляя, как же связаться с Джилли — хотя бы для того, чтобы отменить их встречу. Посмотрел на часы: еще нет шести. Срочное письмо вполне поспеет к утру, наверняка доставят в Норфолк, чего же лучше. Он решительно взял бумагу и написал: «Джилли, дорогая, долг зовет меня в Бирмингем, так что обед в «Дон Жуане» отменяется. А что, если вместо уроков Вам приехать в Бирмингем? Мы могли бы зарегистрироваться в отеле «Палас» как м-р и м-с С. Есть икру в постели. Сообщите через портье, ждать ли мне Вас. Постарайтесь, а? Скучаю ужасно. Джон».

По дороге домой он опустил письмо в почтовый ящик.

На выходные Джон остался в Лондоне, и в субботу после обеда они пошли в парк Кенсингтон с Клэр, Томом и Анной. Том непременно хотел испытать на пруду свою лодку с моторчиком, и, пока он возился, Джон сел на скамейку, наблюдая за своим семейством. Клэр склонилась рядом с сыном, и, когда закатное солнце упало на ее густые каштановые волосы, он был поражен, до чего она хороша в вечернем свете осеннего октябрьского дня. Ее спокойная фигура, мягкая улыбка так контрастировали с его душевной сумятицей, что на минуту Джон почувствовал себя круглым дураком и подумал: лучше бы ему вообще не встречаться с Джилли Масколл.

Солнце спряталось за тучи, и они отправились пить чай. Дети принялись спорить, что смотреть по телевизору, Клэр дулась на Джона, который обещал починить утюг, но не починил. Джон злился на Клэр, так как она не вынесла мусорное ведро. Каждый считал, что это обязанность другого, хотя ведро они выносили по очереди. Конечно, мусор не помещался у них в пластиковый мешок, как у нормальных людей — прихватил скрепками и вынес; вот и сейчас, когда Джон понес его к мусорным ящикам, мешок лопнул и мусор посыпался на пол. Джон ушел наверх, в гостиную. Под домом прогрохотал поезд метро. Стаканы на подносе ответили дружным перезвоном, и Джон увидел, что они немытые. Он посмотрел на улицу, где сгущались сумерки: люди куда-то спешили. Из десяти миллионов лондонцев им одним нечем было заняться в субботу. Джон проклинал семью, связавшую его по рукам и ногам. Ему страстно захотелось очутиться с Джилли в Бирмингеме. Он повернулся и взял газету, чтобы посмотреть, как убить остаток дня с помощью трех программ телевидения.