Мой бывший муж - Оливия Лейк

и не очень приятным способом.

– Екатерина Алексеевна, добрый день, это Ксения, секретарь Вадима Александровича.

– Здравствуй, Ксюша, – привычно ответила, мы ведь тепло общались.

– Вадим Александрович просил назначить встречу на завтра, в вашем доме, в десять утра. Вы сможете?

Боже, Вадим договаривается о разговоре со мной через третьих лиц! Не думала, что мы все грани отчуждения пройдем так скоро. А еще холодный официальный тон Ксении расстраивал. Похоже, мы приветливо общались, пока я была женой ее босса, а теперь она дружит с новой пассией господина Полонского.

– Да, Ксения, я буду ожидать Вадима Александровича смиренно, – не удержалась от колкости.

– Благодарю, я передам ему, – она замолчала, но трубку не повесила. – Екатерина Алексеевна, простите, я просто выполняю приказ, – и отключилась.

Мне даже дышать стало легче. Не все, значит, в этом мире мерялось статусом и деньгами. Что-то бывает от всего сердца, даже со случайными знакомыми.

К встрече я решила подготовиться и вызвонила своего мастера на восемь утра. Я не собиралась поражать Вадима внешней красотой, тем самым стимулируя желание вернуться ко мне. Просто хотела выглядеть достойно, или хотя бы лучше, чем чувствовала себя. Свежий макияж, утренний, легкий, прекрасно маскирующий мешки под глазами от бессонницы и рыданий. Укладка, немного духов и платье из бежево-розового трикотажа, которое уместно надеть дома. Я посмотрела на свои руки с идеальным маникюром, взгляд на кольцах, символизирующих мою принадлежность мужчине, остановила: я сниму их, когда перестану быть мужней женой. Это будет правильно и честно. Я откроюсь миру, как свободная женщина, только тогда, когда обрету эту самую свободу.

Вадим открыл дверь (да, он пришел к себе домой и без деликатности продемонстрировал это) и, не дожидаясь, пока выйду на звук, в гостиную прошел.

Я не успела приготовиться морально к резкому вторжению и все же распахнула глаза, задышав часто, показывая, что ждала и переживала.

Вадим заполнил все пространство своей бешеной энергетикой, ароматом шалфея и нарцисса – энергия, сила, чувственность. Вадим пах именно так, как гибрид природного и технологичного. Человек и робот. Да, таков был мой практически бывший муж. Гладко выбрит, стильно причесан, в идеальном деловом костюме за пять тысяч долларов. Я жена и знала цену его вещам, многое сама покупала.

– Здравствуй, Катя, – спокойно, вежливо, бесстрастно.

– Здравствуй, – я подражала ему.

– Извини меня, – ровно сказал, а у меня сердце три удара пропустило. – Я был непозволительно груб с тобой в последнюю встречу. Больше этого не повторится.

Вадим просил прощения, но не того, на которое сердце глупое надеялось. А вот головой я сразу ощутила, что тема примирения закрыта. Это больше не мой мужчина. На нем даже кольца нет.

– Принимается, – сухо ответила я.

Вадим кивнул и в кабинет прошел. Дипломат увесистый достал и принялся бумаги перекладывать.

– Я заберу рабочую документацию, – деловито произнес, не прерываясь. – А за шмотками людей пришлю.

Я послушно кивала, наблюдая за размеренными точными движениями: быстро, четко; аккуратно взял – осторожно положил. Завораживало даже.

– Ты помнишь Марата Рудольфовича?

– Да, – оборонила тихо. Это успешный московский адвокат, который нам брачный контракт подготавливал. Приятный мужчина слегка за шестьдесят. Умудренный опытом и повидавший виды.

– Завтра он свяжется с тобой: нужно обсудить условия опеки и раздел имущества, согласно договору. Ты же понимаешь, что Нику мы будем воспитывать вместе?

– Конечно, понимаю, – не выдержала я и ответила не без едкости. Этот новый Вадим меня настораживал.

Он холодно улыбнулся и ответил:

– Отлично. Если захочешь оспорить условия развода, найми адвоката, – посоветовал, явно не заботы ради.

– Не нужно, – произнесла уверенно. Я сразу решила озвучить свои притязания: – Мне только Ника нужна. Равная опека.

Вадим глаза на меня поднял: взгляд тяжелый, изучающий, гневный даже.

– Ты думаешь, я способен дочь у тебя отнять? Ты правда так думаешь, Кать?

Я покачала головой раньше, чем буквы в слова сложились:

– Нет, не думаю. Не думаю.

Он захлопнул дипломат и вышел из-за тяжелого письменного стола – кабинет у нас оформлен был по классике.

– Квартира и машина твои, – мимоходом заявил, покидая наш дом. – Ты ни в чем не будешь нуждаться.

Он сказал «ты», потому что его дочь по умолчанию получит все самое лучшее. Я не вставала в позу, не кричала, что мне не нужно от него ничего: сначала крепко на ноги поднимусь, потом уже избавляться от опеки бывшего мужа буду.

Вадим ушел бесстрастно и равнодушно. Я тоже проводила его без эмоций. В прошлый раз мы столько наговорили – что-то суровая правда, а что-то от обиды и злости, – что сейчас были опустошены морально.

Вероятно, наша история закончилась.

Через неделю документы были подготовлены и поданы в Пресненский районный суд. Кажется, это все…

Глава 8

Катя

Уходить из семьи богатому мужчине не то же самое, что обычному рядовому гражданину: просто взять чемодан и подписать документы в ЗАГСе – так просто не отделаться. Нас разводили скрупулезно и дотошно, чтобы комар носа не подточил. И с каждым днем мне казалось, что «комар» здесь именно я.

Адвокаты составили предварительное мировое соглашение, в котором приоритеты, так сказать, наметили: Вадим очень ясно дал понять, что отношения с дочерью для него главное, но я ее мать и, естественно, Ника со мной останется, но опека, конечно же, равная. Ей придется жить на два дома. Стресс, конечно, но видеть отца только по праздникам – еще большее эмоциональное потрясение.

Наша квартира отойдет мне – это будет подтверждено документально. Куда ушел Вадим? Не знаю. Мне новый адрес не оставил. Возможно, к любовнице. Или свободой насладиться решил. У него крупнейшая в стране девелоперская компания. Создавать объекты недвижимости Вадим умеет, любит, практикует. Наверняка, давно уже для себя чисто мужскую берлогу построил. Вероятно, и для новой пассии гнездышко подготовил. Меня передернуло от этой мысли, но пора привыкать. Я в этом равенстве лишнее число.

Скривилась, пока Ника не видела, дочитала абзац и на дочь посмотрела. После трехчасовой тренировки отрубилась, главу не дослушав. Я поднялась, свет погасила и вышла. Светка уже сырную тарелку «проредила» и за прошутто принялась.

– Ого! – воскликнула, когда я достала бутылку «Хеннесси.ХО». – Ты серьезно настроена.

Шампанское, мартини, коктейли работали, когда просто посплетничать собирались, а сейчас требовалась тяжелая артиллерия для облегчения сложного психоанализа.

– Что за баба, знаешь? – через полчаса активного опустошения бокалов серьезно спросила Светка. Мы давно друг друга знали, с университета дружили. Она была свидетельницей зарождения наших с Вадимом отношений. Она крестная мама моей дочери. Света Воропаева прекрасно знала, что худшее, что сейчас можно сделать – жалеть меня.