Лезвие. Книга 2. И прольется кровь (СИ) - Буянова Карина

Reminds me what to do before I’m dead

Эпохи летят, говоря мне, что делать.

Пустошь, в которую мир превратился,

Напоминает о том, где я не был,

Что упустил, от чего открестился.

Красный от крови поток гонит волны,

Чтоб заманить меня в эту игру...

Чтобы я жил будто жизнью бы полной,

Сделал, что нужно - пока не умру.

Kidneythieves — Before I'm Dead (Саундтрек к фильму "Королева проклятых").

Вольный стихотворный перевод К.Буяновой

Она была ужасно, противоестественно бледной, судя по всему, сильно истощенной и изможденной в связи с последними событиями. В несвежей мантии и дешевеньком платье не совсем по размеру, как будто с чужого плеча. Волосы тоже несвежие, спутанные - видимо, их не мыли несколько дней и толком не расчесывали. Заостренные, впалые черты лица, на котором отпечаталась изможденность. Оцарапанные пальцы правой руки, тонкие, почти белые - впрочем, ногти на них каким-то образом выглядели практически идеальными. А так, маленькая, слабая девчонка. Еле живая, грязная, оборванная.

Люциус разглядывал девушку, лежащую перед ним на кровати Драко - бывшей кровати его погибшего сына Драко - уже не первый час. Ее нашли валяющейся без сознания у главных ворот имения. Первым желанием Люциуса было сразу же швырнуть ее в темницу к Снейпу - настолько сильно в нем взыграла ярость. Осквернительница крови, оборванка! Малолетняя шлюха с красивым лицом и бесстыже выдающимися бедрами, от которых, видимо, его сын потерял голову. Драко практически пошел ради ее спасения против своих родителей, против Темного Лорда - и умер, в конце концов! В темницу девку, и пусть гниет там с проклятым Снейпом! Но потом Люциус обратил внимание на зажатую в руке девчонки черную розу и передумал.

Ее перенесли в единственную годящуюся для того, чтобы уложить в кровать, комнату - спальню Драко. Гостевых спален в имении было много, но подготовлена для размещения людей была только одна, и ее уже давно на постоянной основе занимала Беллатрикс. Она сейчас отсутствовала, но класть какую-то девку с улицы на кровать, где регулярно спит свояченница, Люциусу бы даже в голову не пришло.

- Только прежде чем уложить ее в кровать, сполосните и переоденьте, - брезгливо скривившись, приказал Люциус домовым эльфам. - Хотя нет, переодевать не надо. Просто уберите с нее пыль и грязь.

Люциус решил оставить ее в прежнем виде. Он не хотел делать эту девку краше, не хотел давать одежду, подобающую приличным людям. Пусть лучше будет собой, жалким подобием человека, отребьем магического общества, оборванкой, нищенкой. Так будет правильнее - так, черт возьми, и должно было быть с самого начала.

Одному только Мерлину известно, как она вообще сюда добралась. И почему именно сюда? Малфой терпеливо ждал, пока она очнется, чтобы задать свои вопросы. Он лично влил ей в горло укрепляющее зелье, и оно уже начало действовать. Щеки Уизли заметно розовели с каждой минутой.

Она казалась такой жалкой, измученной. Убогая девчонка, осквернительница крови, ошибка природы. Но кое-что в ней пугало Люциуса - пугало и вместе с тем завораживало. Даже в таком состоянии, с этой мертвенной бледностью, в странном платье и с спутанными рыжими волосами в ней было какое-то величие. Заостренные черты лица выдавали в ней представительницу чистокровной семьи с древними корнями - никак не безродную простушку. Только у чистокровных магов есть эта неуловимая аристократичность, то, что называется словом порода, то, в чем чувствуется сила или что-то еще, что заставляет вздрогнуть остальных. Люциус подумал о причудливой игре крови. Уизли, осквернители крови. А вот переодень эту девчонку, уложи волосы, надень фамильные драгоценности - и на этой кровати окажется настоящая леди, достойная своих когда-то знатных предков, которые еще не опозорились на века, якшаясь с маглами. Как, откуда это проросло в девке Уизли? Почему именно в ней? Люциус хорошо запомнил ее маленькой, в тот день, когда подбросил дневник Тома Риддла в ее старые, замшелые учебники из далеко не первых рук. Лохматая замарашка в поношенных тряпках, как и ее мать-клуша. Джинни была совершенно обычной маленькой девочкой с круглым лицом, ничего не выражающими глазками и затравленным, невротичным, суетливым ореолом отщепенки, таким типичным для ее неполноценной семьи. Тем не менее, прошло каких-то пять лет, и вот, как все изменилось.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В девушке, лежащей сейчас на кровати его сына, была стать и порода - это очевидно. В отличие от всех ее братьев, на которых было без слез не взглянуть. Видимо, игра крови, да. Видимо, есть, чему играть. Но должен был быть какой-то толчок, что-то особенное, что вытащило это наружу… Может быть, просто судьба? При этой мысли Люциуса передернуло. Он не любил думать о судьбе, о том, что есть некая высшая сила, не подвластная разуму, способная управлять жизнями, в определенные часы и минуты совершая то, что уже прописано в каком-то дьявольском плане. Как по нажатию на кнопки всяких магловских штук. Как по взмаху волшебной палочки.

Итак, Джиневра Уизли. Эта курица Молли дала своей единственной дочери королевское имя из глупого тщеславия домохозяйки, но по иронии попала в самую точку. Сейчас обладательница была вполне его достойна. Люциус не мог отделаться от чувства, что девчонка кого-то ему напоминала. Именно вот так, без сознания, с этим неестественно холодным спокойствием на бледном лице. Что-то такое смутное, что в свое время сильно его поразило… Что-то далекое… Картина? Портрет на страницах старой книги? Какие-то общие родственники в родословной? Вполне возможно, но он нутром чувствовал: дело в другом. Необходимо было сконцентрироваться. Это лицо, такое похожее лицо, Джиневра Уизли, Драко…

Люциус выругался про себя. Мысли путались. Виной тому была связь между ним и Драко, его постоянное присутствие в жизни сына. Он знал эту девушку целиком — такой, какой ее знал Драко. Почему он не смог вовремя это остановить? Потому что все шло практически по плану, стояла задача — подготовить и доставить девушку Темному Лорду. А потом… потом уже было слишком поздно. Драко бы все равно сделал то, что хотел, вопреки любым действиям своей семьи. Кого угодно.

Красивая осквернительница крови. Что в ее голове? Зачем она пришла сюда? Какую роль ей уготовил Темный Лорд? Кого она, черт возьми, так сильно напоминает?

Джинни сделала глубокий вздох, и Люциус весь обратился во внимание. Ее пальцы сжали одеяло, как бы проверяя свою способность двигаться, и в следующий миг она открыла глаза. Какое-то время девушка приходила в себя, пытаясь понять, где она, и кто перед ней. Она глубоко дышала, грудь вздымалась вверх, веки с густыми длинными ресницами то опускались на глаза, то стремились обратно к бровям. Люциус ждал страха, удивления, порыва в этих больших - красивых - глазах, но они оказались удивительно спокойными несмотря на внешнее волнение. Девица как будто его изучала. Малфоя внутренне передернуло. Грязная девчонка. Изучает и соблазняет, дешевка. Бедный Драко, в его возрасте такому сложно противиться. Но глаза... Люциус определенно видел этот взгляд раньше. Где же, черт возьми?!

— Джиневра Молли Уизли, — максимально спокойно проговорил он, стараясь ничем не выдавать своих эмоций. — Признаюсь, вас, юная леди, я ожидал меньше всего. Не сочтете ли любезным объяснить мне цель вашего визита в мое имение?

— Я пришла сдаться, — ответила Джинни без какого-либо энтузиазма в голосе. — Я знаю, что за мной посылал Волдеморт.

— Действительно, — Люциус понизил голос, не сводя с нее немигающего взгляда. — Темный Лорд посылал за тобой, но в конечном итоге удалось найти лишь бесполезные тела твоей семьи. Конечно, захват Поттера существенно компенсирует неудачу с тобой, но ни коим образом не возвращает к жизни моего сына и даже не облегчает горечь от его утраты.