В Желании Сиять (СИ) - Утау Лир

определенного уровня своего Дао. И, насколько я поняла, Дао на царстве Духа — лишь семечко. При успешном прорыве в царство Бессмертия оно превращается в росток и так далее… Но в методе Богов нет и следа Дао. Точнее, Дао здесь замено понятием Пути. Царство Духа лишь завершает первый домен, прорыв в царство Бессмертия формирует Путь, а когда подходит время прорыва в царство Древности, завершается второй домен. К пику царства Дао можно иметь шесть доменов, а царство Истока Дао дает ещё три домена. После него, на царстве Предка, все домены сливаются в одно целое с Путем, формируя что-то вроде ядра…»

Тинг мысленно вздохнула. Дальнейшие этапы не были описаны, но девушка понимала, что до них ей еще очень и очень далеко. Ей еще только предстоит создать свой первый домен и продумать Путь. А ведь помимо них культивация имела множество нюансов, вроде понимания и овладения законами природы. Не следовало забывать и о многочисленных культиваторах, что так и жаждут присвоить себе чужое понимание…

Лишь сейчас Тинг начала понимать, что мир культивации жесток и опасен. Люди убивают своих даже из-за сокровищ, что уж говорить о понимании домена. А ведь она — духовный зверь, что во много раз повышает её ценность для других. Но не как человека, а как средство повышения собственной силы.

— «Даже брату Цзи был бы полезен опыт статысячелетнего духовного зверя… пусть он и просидел все эти годы на ветке дерева…»

Продолжить думать об этом Тинг помешало то, что Цзи Лань наконец-то остановился. Из-за его спины девушка увидела статую из почти черного нефрита, изображающую, как она сама поняла, принцессу Хэ Юэцянь.

Цзи Лань стоял, молча смотря на статую. Тинг тоже смотрела на неё, не отрываясь. Казалось, что сейчас глазами статуи смотрит сама принцесса Хэ Юэцянь. Точнее, оставшийся вечно скитаться по миру дух.

Не став дожидаться позволения Цзи Ланя, Тинг подошла к статуе и протянула руку к находящемуся в ее руках Свитку Солнца и Луны. Свиток, будто почувствовав ее приближение, свободно поднялся из рук статуи и полетел навстречу девушке. А когда, наконец, опустился ей в руки, вокруг распространилась странная аура.

Почувствовав эту ауру, Цзи Лань неожиданно едва заметно вздрогнул, мерный стук его сердца ускорился, но стоило ему посмотреть в сторону Тинг, держащей Свиток Солнца и Луны, и его энергия успокоилась, так и не успев разбушеваться.

— «Цянь-Цянь… — мысленно прошептал он, отвернувшись от Божественной птицы Ху, — Сколько же мне нужно прожить, чтобы суметь разглядеть хотябы твой дух?..»

Тем временем взгляд Тинг померк, а сознание словно провалилось куда-то. Открыв глаза, она смогла разглядеть лишь изумрудное сияние, на фоне которого серебрился дух девушки… Этой девушкой была не Тинг, а та, кого изображала статуя. Принцесса мира Богов, Хэ Юэцянь. Даже в форме духа она была необычайно красива и могла составить конкуренцию Тинг, красота которой была далека от человеческой. Однако, в случае Хэ Юэцянь, её красота объяснима тем, что она дочь двух трансцендентных Богов, унаследовавшая их силу. Как и Тинг, она не совсем человек.

Пока Тинг рассматривала Хэ Юэцянь, та постепенно открыла глаза. И когда ее взгляд сфокусировался на птице, на ее призрачном, серебрящемся лице появилась улыбка. Мягкая улыбка, прямо как та, что так часто можно было увидеть на лице Цзи Ланя. Вот только разница между двумя этими улыбками была колоссальна.

Улыбка Цзи Ланя хоть и была мягкой, все же не несла в себе ничего. В ней не было его души, отчего эта улыбка казалась холодной и мрачной. Что касается улыбки Хэ Юэцянь, она была действительно мягкой. Словно содержала в себе любовь и заботу о целом мире! Впрочем, так все и было. Ведь после ухода двух Богов именно ей пришлось стать опорой мира Богов. Поэтому в её улыбке чувствовались также твердость и упорство.

Под этой улыбкой Тинг словно отпустили все тревоги. Она расслабленно улыбнулась в ответ и, последовав расплывчатому жесту принцессы Хэ Юэцянь, устроилась в позе лотоса напротив нее.

Они сидели какое-то время, продолжая разглядывать друг друга, пока Хэ Юэцянь, наконец, не заговорила:

— Как там Луань Ли?

Меньше всего Тинг ожидала услышать от неё этот вопрос. Старая слива, с которой она провела сотню тысяч лет, носила имя Луань Ли.

— Тетушка в порядке… — неуверенно проговорила девушка, — Вернулась в духовный лес, помогает слабым зверям закончить сто тысяч лет культивации.

— Хорошо, — Хэ Юэцянь облегченно вздохнула, — Я беспокоилась о том, как сложится её жизнь после всех тех событий…

Принцесса мира Богов действительно соответствовала своему имени. Переживает о каждом жителе своего мира и радуется, узнавая, что чья-то жизнь не окончилась вместе с её.

— А как Лань'эр? За сто пятьдесят тысяч лет он, должно быть, очень изменился… — лицо бестелесного духа погрустнело, — Прежде, чем скрыться в этом свитке от Сансары, я присматривала за Лань'эром. Он вырос, стал сильнее… но не мог принять то, что я умерла. Как он сейчас? Это ведь он привел тебя сюда, я чувствую его энергию.

Тинг немного опешила. Эта Хэ Юэцянь… неужели она говорит о Цзи Лане?

— Старший брат Цзи… в порядке, должно быть, — едва слышно сказала она, — Я не могу заглянуть в душу, но он наверняка очень по вам скучает.

— Ты права… когда я ещё могла наблюдать за ним, то увидела, как он впервые материализовал Путь… его Безжалостность, родившаяся из-за меня, приняла мой же облик.

В словах принцессы Хэ Юэцянь слышались скорбь и вина. Ей никогда не забыть тот день, когда Цзи Лань выбрал Путь. В тот день она пала на поле боя. Она видела, как этот тогда еще ребенок из-за всех сил защищал её тело, надеясь на что-то. Он не мог видеть серебрящегося призрака, что незаметно для него отклонял от него большинство атак.

В какой-то момент тело Хэ Юэцянь, в котором уже не было её души, окончательно разрушилось, превратившись в облако крови и пепел костей. А осознавший, что его усилия оказались напрасными, Цзи Лань внезапно прорвался за пределы царства Духа, сформировав свой Путь. Безжалостность, стирающая границу между виной и невинностью. Он был готов пойти на все ради своих целей.

Спустя менее чем тысячу лет он сумел прорваться в царство Дао, придав своему Пути форму и впервые материализовав его в сражении между народом мира Демонов и Богов и пришлыми. В тот день мир узрел жуткий, но оттого не менее прекрасный, полностью черный силуэт. Поначалу он выглядел, как непроглядно черная статуя, однако стоило ей открыть