Лицо под маской - Хелен Файфер

доктор выписал ему в прошлом месяце. Тогда Горди поранился, упав с миниатюрного автомобиля, на котором клоуны катались по рингу. Таблетки вырубят парня на несколько часов, и Горди сможет пойти в дом Колина и поговорить с его матерью. Попробует убедить ее позволить Колину присоединиться к цирку — а если она не согласится?

Огромная улыбка расплылась по его лицу. План просто идеальный. По ней никто не будет скучать, если она такая мерзкая, как говорил Колин. Он окажет мальчику огромную услугу. Горди полез в сумку под койкой, в которой хранил свои таблетки. Вытряхнув три штуки, он налил стакан воды и протянул их Колину.

— Вот — если ты примешь эти таблетки, горло перестанет гореть, и ты сможешь немного поспать перед началом шоу. Если приедет твоя мама, я приду тебя разбудить. Что скажешь?

Колин кивнул.

— От них мне станет легче?

— Да.

Мальчик с телом мужчины протянул руку и взял таблетки у Горди. Он неуклюже запихнул их в рот, затем сделал огромный глоток воды из стакана, который Горди передал ему. Колин вздрогнул. Вода брызнула ему на подбородок, и он начал задыхаться. Горди хлопнул ладонью по спине Колина, думая, не убил ли он его ненароком. Вот уж повезет так, повезет: случайно убить парня, когда он в первую очередь хотел снять с него шкуру, как с кролика. Колин наконец перестал кашлять и вытер рукавом слезящиеся глаза.

— Ты нормально?

Он согласно закивал.

— Хорошо. Ты ложись, и если я увижу твою мать, то приведу ее к тебе. Согласен?

Колин не понимал, что Горди не узнает, как выглядит его мать, даже если столкнется с ней. Мальчишка не был достаточно смышленым. Но это не имело значения. Колин рассказал Горди, где он живет, в первый же день их знакомства, и это место находилось всего в пяти минутах ходьбы от цирка. Он мог бы пойти в полном клоунском облачении, а если бы взял с собой несколько листовок, чтобы раздавать их прохожим, это послужило бы достаточным прикрытием.

Горди утешительно похлопал Колина по плечу, и тот лег, закрыв глаза. Взяв одеяло, Горди накрыл им Колина, а затем вернулся к своему шедевру. Нарисовав огромную красную ухмылку во весь рот, преувеличив углы, Горди остался доволен. Теперь он выглядел как его истинная сущность: Тафти. Он взял парик с подставки и натянул его на голову. Горди чувствовал себя непобедимым. Клоун Тафти ни от кого не терпел дерьма.

Он улыбнулся своему отражению, затем повертелся, убеждаясь, что все идеально. Горди удовлетворенно хлопнул в ладоши. Встав, он снял с вешалки свой драгоценный шелковый костюм и шагнул в него, натягивая поверх футболки и трико. Вошел Шорти, взглянул на него и рассмеялся.

— Господи, Тафти, если ты не самый страшный клоун во всем этом жалком цирке, то я не знаю, кто еще.

Тафти коротко рассмеялся.

— Могу считать это комплиментом?

— Воспринимай как хочешь, черт побери. Я бы не хотел встретить тебя в темной подворотне. А, что с парнем? Ты его до смерти уработал?

Он пожал плечами.

— У него жар. Должна прийти его мать. Она может забрать его домой. Я не хочу, чтобы он торчал здесь, если болен.

Шорти кивнул.

— Очень верно. У нас нет времени болеть. Неважно, насколько дерьмово мы себя чувствуем, шоу должно продолжаться, даже если мы умираем внутри.

Он ушел, а Тафти бросил последний взгляд на себя в зеркало. Он решил, что выглядит довольно страшно. Но, с другой стороны, как должен выглядеть клоун? Все они были фриками, если подумать. Взрослые мужчины вышагивали по сцене, пытаясь вызвать смех, носили смешную одежду и больше грима, чем любая женщина в зале.

Когда Тафти неуклюже вошел на середину арены, он кивал и хлопал в ладоши зрителям, поворачиваясь во все стороны и заставляя их хлопать в ответ. Ему пришлось по душе такое большое количество зрителей на их последнее здесь шоу. Следующие полтора часа прошли как в тумане. Атмосфера в шатре была полна очарования, удивления и смеха. Он знал свою программу наизусть. Тафти не приходилось думать, и это хорошо, учитывая, что у него на уме куда более насущные мысли.

Он гадал, как выглядит мать Колина, симпатичная ли она или старая пьяная корова, чей облик затерялся на дне пивной бочки. Его возмущало, что она продала билеты на сегодняшнее шоу. Она могла бы увидеть, как усердно работал Колин, и, возможно, оценить, какой потенциал может быть у ее сына, если дать ему правильные возможности.

Ведро муки накрыло его лицо, и на секунду Тафти задумался, где находится, но звук смеха тысяч людей вывел его из задумчивости. Он бросился за Шорти, тряся кулаком, и почти догнал, гоняясь за ним по кругу, к вящему удовольствию зрителей. Свет померк, клоуны отошли к задней части арены и занавесам, а в это время началось следующее представление.

В считанные минуты возвели огромную клетку. Свет на мгновение погас, и воздух наполнился хором криков. Затем свет снова зажегся, и внутри клетки оказались три огромных льва. Рядом с ними сидел звездный герой шоу — укротитель львов. Хотя Тафти не нравился этот человек из-за того, как танцовщицы стелились перед ним, он испытывал к нему нескрываемое уважение. Не многие люди могли бы каждый день находиться в клетке с тремя огромными львами-людоедами.

Это его шанс исчезнуть, и Тафти начал скакать, прыгать и спотыкаться по направлению к выходу, через который артисты входили и выходили из шатра. Остальные клоуны стояли у арены, курили и наблюдали за укротителем львов. Он знал, что каждый из них ждет того дня, когда это произойдет на самом деле, и львы повернутся и съедят этого самодовольного, заносчивого ублюдка.

Схватив горсть листовок из опустевшей билетной кассы, Тафти отправился пешком к ветхому дому Колина. Тот находился буквально в трех улицах от парковой зоны, где расположился цирк. Тафти шел по грубо вымощенным тротуарам, зажав листовки в одной руке, готовый отдать их первому встречному — только улицы пустовали, и он не встретил ни одной живой души.

Цирковой шатер вмещал более двух тысяч человек, так что большинство местных жителей, должно быть, собрались там, потому что он сомневался, что на улицах обычно так тихо. Когда Тафти свернул в темный переулок, то с удовлетворением отметил, что в передней спальне наверху горит единственный свет. Он ускорил шаг, не желая быть замеченным. Тафти держался ближе к стене на противоположной стороне улицы, над которой возвышались большие дубы из расположенного за ней парка.

Перейдя дорогу, он