Странница - Тамара Воронина

Они с шутом, обнявшись, смотрели на дождь. На дождик. Теплый, ненавязчивый, мягкий. Хотелось даже погулять под ним, но потом пришлось бы мыть обувь, и Лена поленилась. Эльфы непременно окружали дома террасами, как в какой-нибудь Мексике, летними вечерами семьи обычно ужинали на них. Вот на такой террасе они и стояли и ничего странного в своем занятии не находили. А почему бы и не посмотреть на дождь? Откуда-то издалека доносилась песня менестреля, и под музыку дождя это было завораживающе красиво. В свете уличных фонарей посверкивали капельки… А чей-то резкий голос всю красоту испортил. Лена покосилась в ту сторону и увидела, как с террасы толчком, если не пинком, столкнули Милита. Он едва не упал, но даже не оглянулся, съежился — одежда на нем была совершенно мокрая, обхватил себя за плечи, отошел и сел у стены другого дома. Лена посмотрела на шута, встретилась с его крапчатым взглядом, и, взявшись за руки, они одновременно шагнули под дождь.

Милит дремал. Лицо у него было утомленное, бледное, очень заметен стал шрам на лбу. Лена осторожно коснулась его головы.

Господи, у него даже глаза потускнели.

— Вставай, что ли, — сказал шут, — пошли. Долго нам еще мокнуть?

Милит несколько секунд смотрел на них, потом встал и поплелся за ними. Что интересно, Маркус ничуть не удивился, исчез, притащил ведро теплой воды, заставил Милита раздеться.

— Переодеться не во что, — извинился шут, — уж больно здоровый ты вымахал. Ну ничего, в трусах до завтра походишь, одежда и высохнет. Наши с Маркусом штаны на тебя не налезут.

— Особенно твои, — поддакнул Маркус. — Твои вообще только на ребенка налезут, доходяга. Делиена, переоденься, у тебя платье промокло. Простудиться хочешь?

Лена послушно закрылась в своей комнате, стянула мокрое платье, постояла перед своим небогатым выбором и остановилась на подарке Арианы: юбке и белой блузе совершенно банального покроя — один в один мужская рубашка. Не зеленое же платье надевать в самом деле.

Волосы тоже намокли и, естественно, превратились в настоящую паклю. Ну почему эти эльфы такие везучие? Больше половины и вовсе кудрявые, а у остальных волосы хоть и прямые, но густющие… Лена, правда, и сама была не лысая, зато седая. Сейчас волосы у нее были уже самой обычной эльфийской длины — до лопаток. Поначалу Лена их пыталась как-то прибирать, а потом плюнула: не быть красавицей — ну и наплевать, у нее и так шут есть, а больше никого и не надо. Та же Ариана снабдила ее парой заколок и очень симпатичным и полезным украшением: толстой цепочкой такого своеобразного плетения, что она имела эффект резинки, Лена пропускала через нее волосы — было и удобно и довольно симпатично, и волосы не выдергивало, и шуту нравилось.

— Лена, иди ужинать. — позвал шут, — а то мы умрем, пока ты красоту наводишь. Или, скорее, все съедим. Тут рулет есть…

— Я вам съем пожалуй, — проворчала Лена, выходя. — Картошку вон ешьте.

— У нас не картошка, — хмыкнул Маркус, — у нас какая-то фигня, состава которой я определить не могу. Но запах… — Он приоткрыл крышку кастрюльки. Лена торопливо придвинула стульчик и села. Мужчины радостно захохотали.

«Фигня» (слово Маркус выучил от Лены) оказалась тушеной цветной капустой, которая в обилии росла по всем эльфийским огородам, а уж чье мясо туда было добавлено, Лена не знала. Кухарка посла охотно осваивала эльфийскую кухню, а эльфы охотно делились рецептами.

Милит был явно голоден, потому распоряжавшийся за столом Карис сразу наложил ему побольше, Маркус придвинул хлеб и сказал:

— Эк ты к смирению привык, даже глаз не поднимаешь.

— Привык, — пожал плечищами Милит. А ведь похудел, и сильно. Но глаза он поднял. Синие-синие.

— Лена, тебе какое вино?

Шут оживился:

— А что, есть выбор?

Маркус отодвинул кувшин:

— Для нее есть, а ты обойдешься. У нас еще «Дневная роса» осталась.

— Тогда ей, конечно, «Росу», она ее любит, а нам уж что есть. Карис, кинь в меня сыром. А вкусная штука. Сладкая.

— Ее с фасолью хорошо, — сказал Милит. — Стручковой. У вас здесь нет?

— Почему нет, очень даже есть. Карис, может, огородик на заднем дворе заведем?

— Заведем, заведем, а тебя вместо пугала выставлять будем. Ты весь-то сыр не слопай, я тоже хочу.

— От сыра толстеют, а ты у нас и так упитанный.

— Хватит лаяться, мне сыру дайте. И Делиене оставь, хапуга… Милит, у нас еще сметана есть роскошная, хочешь?

— Хочет, конечно. Травой таких коней не кормят.

— Овсом кормят.

— Эх, не ели вы каши из овсяных хлопьев…

— Лена, а что это такое? Правда, овсяных? Люди разве едят овес?

— А овсяное печенье вкуснее медовых пряников. Только оно не из овса, а из хлопьев. Не знаю, как их делают. Мне тоже сметаны дай. Да не миску, я на хлеб намажу.

— Сметану ложкой едят.

— Ложка в нее не лезет. Не могу же я ее есть ножом и вилкой.

— Карис, даже не проси, знаешь, какой ты от этой сметаны жирный будешь? Девушки не любят толстых, даже если они маги.

— Милит, а почему эльфы не бывают толстые?

— Обмен веществ не такой, как у вас.

— И лысые не бывают…

— Бедный Карис…

* * *

И так целый час. Напряженное лицо Милита постепенно расслаблялось, зато во взгляде зрело недоумение. В конце концов он сказал:

— Мне кажется, вы не понимаете, что делаете сейчас. Я должен объяснить.

— Ой, да молчи ты, — отмахнулся шут.

— Сложно понять, — фыркнул Маркус. — Надо полагать, мы отменяем приговор.

— Не ты. Они…

— Ты сиди и ешь, — посоветовал Карис. — И радуйся, что они люди, а не эльфы.

— Я должен…

— Заткнись, а? — попросила Лена. — Унижения паче гордости, да? Еще хочется жертвой походить?

— Аиллена!

— Тебе сказали — заткнись, значит, заткнись, — произнес Маркус уже серьезно. — Думаешь, они не понимают, что делают? Да знай они об этом раньше…

— Мог бы и сказать, — упрекнула Лена. Маркус удивился:

— Да? Я б и сказал. К зиме поближе, когда на улице очень уж холодно стало бы. Знаешь, за свои грехи надо платить. И он это, кажется, лучше тебя понимает.

— Давайте отношения выяснять пока не будем? — попросил шут. — Маркус, дай мне аллель. Я тут одну балладу старую вспомнил, она давно не в моде, а мне нравится. Милит, учти, без твоих комментариев я точно обойдусь, я знаю, что я не менестрель.

Не менестрель, он все равно пел хорошо. Пусть голос не отличался таким роскошным диапазоном, как у менестрелей, да и такой мощью тоже, может, и на аллели он играл любительски, а может, Лена была просто пристрастна, но слушать шута она любила. Он спел им пару баллад, а потом просто играл какие-то незатейливые мелодии, пока вдруг Карис не заметил, что Милит дремлет. Карис тут же громко начал собираться к себе, Милит встряхнулся и несколько ошалело огляделся, не сразу сообразив, где он, и уж конечно, Маркус и шут не отказали себе в удовольствии поиронизировать на эту тему.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});