Черный завет. Книга 2 - Ирина Булгакова

— Действительно, как все просто! — она улыбнулась. — А вскоре окажется, что боль непереносима, а слугу, как собаку нужно кормить. Вот я и окажусь той костью, которую ты выешь изнутри… И не надейся.

— Если бы я был сильнее, я убил бы тебя там, в темном зале, — васильковые глаза холодны как лед. — И вселился бы в твою личину, и пожил бы, сколько смог, пока не сгорело бы твое тело на костре. Вы думаете, что таким образом убиваете демона, но это далеко не так. Вернее, не всегда так. Слабый — погибает. Сильный демон отправляется назад, в Иной мир. Так что для нас визит сюда — развлечение. Когда… охотишься, когда вонзаешь когти в живую человеческую плоть, понимаешь, насколько хрупка та оболочка, без которой тебе не обойтись. Это… дает остроту.

— И много у тебя было таких развлечений?

— Ты хочешь знать ответ? — он склонил голову набок.

— Нет, — эхом отозвалась она, — я не хочу знать ответа.

Потому что ответ она прочитала в его глазах, страшных, как цветочная поляна перед грозой.

— Так что же, — она злорадно улыбнулась, — не получилось у тебя развлечение в этот раз?

— Не получилось, — легко согласился он. Крылья раскрылись, поймав порыв воздуха. — Твоя кровь слишком сильна. Раньше я считал себя всесильным.

— Мягко стелешь, демон, жестко будет спать. Теперь говори, а я послушаю, как мы сможем разойтись? Мне не нужны слуги. Боюсь, мне нечем тебя кормить.

— Меня кормит ваш мир. Когда я прихожу сюда… благодаря тебе. Вы, люди, не замечаете сколько здесь еды, — огромные глаза полыхнули синим пламенем. — Только она вам ни к чему. Вы не умеете ею пользоваться.

— Это второй вопрос. Давай к первому.

— Какой смысл повторять сказанное? За время разговора ничего не изменилось. Мы живем, связанные Договором и умрем вместе. Последователи колдунов полагают — мне нечего от тебя скрывать — что убив тебя на тайном обряде, можно заполучить меня в качестве награды, но это не так. Я не могу служить тому, кто слабее меня. Можно не рассчитать силу и убить хозяина, — углы белых губ потянулись в стороны, изображая улыбку.

— Но ты же хвалился, что можешь всё.

— Всё, что придет в твою голову, кроме…

— Я так и знала! В каждом "всё" есть свое "кроме"! Говори свое "кроме", чтоб я знала.

— … кроме времени. Я не люблю время. Вы называете нас бездушными тварями, а на самом деле все вы — ничто перед безжалостностью времени. Ты можешь договориться с демоном. Время не внимает доводам. Все вы игрушки в его руках, вот почему оно меняет вас так быстро — человеческий век недолог. Я не подчиняюсь законам времени. Я — волен над собой сам. Хочу — живу, хочу — уйду в небытие. Я могу всё… Только зови меня.

— Жизнь и оборотную сторону имеет. Сегодня я тебя зову, завтра — ты меня. Так говорила моя мать.

— Твоя мать, — он прислушался к чему-то, чего она слышать не могла. — Да. Человек умер, и человек жив. Забавно.

Она преувеличенно закивала головой. Рука сама собой потянулась к снегу, чтобы зажать его в кулак.

— Так говоришь, не осталось больше Повелителей демонов?

— Не осталось. Последний живет в твоей крови.

Она не стала бросать на него удивленного взгляда — перебьется.

— Это хорошо, что не осталось. Мало вы нам, людям, горя доставили, так еще чтобы я… своей рукой…

— Поверь мне, Повелительница — по сравнению с тем, что вы доставили друг другу…

— Демон — мудрец! Очень интересно. То, что ты утверждаешь, будто от тебя нельзя избавиться — еще не значит, что так оно есть на самом деле.

Пошел снег. Белые хлопья падали в чашу фонтана, заполняя ее доверху. Снег касался смуглой кожи демона и обращался в серый пепел, легко уносимый ветром.

— Нужно отыскать человека, который не забыл, как проводится тайный обряд, — не обращая внимания на демона заговорила она. — Как пришел ты сюда — так отсюда и уйдешь. Вот хотя бы здесь, — Роксана развела руками. — Надо только знать, чего искать. И отправишься ты в свой мир, демон, несолоно хлебавши…

Демон поднялся и один взмах крыльев приблизил его вплотную к Роксане. Вместо доказательства силы, он вдруг опустился перед ней колени и долго смотрел в глаза. Хотя от собачьей преданности его отделяло то, что отделяет небо от земли. Демон изучал ее. То, что для него не существовало времени, еще не значило, что времени не было и для нее.

— Чего ты хочешь? — не выдержала она.

В васильковых глазах дрожали искры. Вздувшаяся вена синим червяком поползла от виска вниз.

— Я могу сказать тебе, чего я не хочу, — налетевший порыв ветра подхватил тихие слова. — Я не хочу умирать… вместе с тобой.

Девушка кивнула головой. Не в знак согласия, а просто дала понять, что слышала. Ей невмоготу было видеть огромные васильковые глаза, в которых не было ничего человеческого.

Потом она поднялась, перешагнула через бордюр и пошла по мостовой, покрытой снегом. Белые хлопья касались обнаженной кожи, скользили и успокаивали.

В Белом городе по-прежнему царило безмолвие. Роксана пересекла площадь и лишь тогда обернулась — никого не было у заброшенного фонтана.

На мостовой, где она только что прошла, лежало нетронутое белое полотно: за ней не тянулась цепочка следов.

* * *

Под самым потолком светилась дыра. Ночные звезды гасли и лоскут неба терял темный цвет.

Роксана долго лежала с открытыми глазами, добиваясь того, чтобы размытое пятно в вышине стало тем, чем было: огромной дырой в потолке сквозь которую пробивался неяркий свет. Тела она не чувствовала. Лишь дыхание, поднимающее грудь указывало на то, что от нее не осталась только одна голова.

Девушка скосила глаза и увидела ворох травы с соцветиями рыжих одуванов. Еще она увидела каменные стены и склоненную спину Леона, сидящего к ней вполоборота. Он колдовал над пламенем дымного, не желающего разгораться костра.

— Спасибо, — хотела сказать она, но вместо этого закашлялась так, что не смогла остановиться самостоятельно. Леон метнулся к ней с вполне приличной глиняной кружкой. Настойка оказалась теплой — согрела не только тело, но и душу. Спустя некоторое время, отдышавшись, она повторила благодарное слово. — Спасибо.

— За что? — искренне удивился он. — Меня не за что благодарить. Я оказался… не на высоте. И мне горько…

Его губы затряслись. Темные волосы упали на лоб, закрывая глаза.

— Кого же мне…, - она не договорила.

Он возник внезапно. По крайней мере, Роксана не слышала звука шагов. Сложилось такое впечатление, что он упал с неба, из той дыры в потолке. Увидела его и насилу подавила в себе порыв вскочить и склониться в приветственном поклоне — как положено хорошей рабыне.

— Его и благодари, — буркнул Леон, но кочевник не обратил на него внимания.

Ханаан-дэй сложил у костра хворост, после вынул из-за пазухи россыпь цветов Сон-травы и протянул Леону — тот безропотно взял.

Потом кочевник стал вытворять еще менее объяснимые вещи. Он возник за спиной у Роксаны, лежащей на боку, ни слова не говоря задрал на ней рубаху и стал снимать тканевую повязку, которую она с удивлением на себе обнаружила. Кочевник протянул руку и Леон тут же передал ему в плошке заваренное месиво из остро пахнущей травы. Насколько девушка могла судить по запаху — листов багряника. По всей видимости, рана на спине…

И поперхнулась, с трудом сдержав стон. Серьезная рана — ткань присохла от лопатки до поясницы, когда кочевник, нисколько не церемонясь, оторвал ее.

— Спасибо, — выдавила из себя Роксана позже. Когда заставила себя сесть, невзирая на острый взгляд кочевника: кто дал тебе право ломать хрупкую вещь, за которую, помнится, один золотой плачен?

Ханаан-дэй не ответил.

Интересно, — Роксана перевела дух, — как у них по Джавару принято принимать благодарности от бывших — бывших ли? — рабынь?

На вертеле жарилось мясо, и не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы на глаз определить — это огромная индейка. Запах кружил голову. Роксана пыталась вспомнить, когда она в последний раз ела мясо и не смогла. Шанан-дэй рабов не баловал. Правда, Ханаан-дэй в первые дни после того, как вступил в права хозяина, позволял Гульнаре подкармливать ее куриным мясом.

Тот, о ком столько думалось, сидел у стены, в своей любимой позе на корточках. Одет он был не в пример лучше: кожаные штаны, сапоги, короткая куртка. Кроме того, рядом лежал одноручный меч в ножнах — видно, не удалось разжиться саблей.

— Что произошло, можешь рассказать? — тихо спросила Роксана, чтобы громким словом не потревожить покой спящего зверя.

— Могу, — Леон придвинулся к ней.

Он также обзавелся обновками. Спрашивать, откуда у него взялись сапоги, куртка и штаны — она не стала. И так ясно, что одежда снята с мертвого тела. Живой, разве по доброй воле бы отдал? Или… Роксана не удержалась и глянула в сторону кочевника — с такого станется и отнять.