Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Ну ничего, — зловредно подумал Витька, причёсывая взъерошенную шевелюру. — Сейчас Тамара заглянет, она вас быстрёхонько погонит отсюда…»
Парень положил на место расчёску и потянулся, смачно зевнув. Почему-то болела спина и противно ломило кости ног. Но Виктор только досадно поморщился: больница уже приучила его не раскисать от всяких мелочей и плохого самочувствия.
Он вышел в коридор и, прошагав несколько метров, обратил внимание на своё отражение в зеркале.
— Бл-я-я-я… — протянул Витёк еле слышно. Из зеркала на него смотрела осунувшаяся, слегка бледноватая физиономия, причём кислая-кислая, как выжатый лимон. Серенький мрачный спортивный костюм и дурацкие домашние тапки с блевоточного цвета смайликами дополняли и органично завершали образ доходяги. Парень попытался улыбнуться и хоть немного выпрямиться, подтянуться, но это, увы, не сильно прибавило ему оптимизма — отражение по-прежнему вызывало отвращение и дурственное сожаление. С этим надо было срочно что-то делать: звонить отцу, просить прощения, требовать притащить нормальные джинсы, модные новые кроссовки…
Нельзя же и в самом деле забывать, как ты выглядел в прошлой, добольничной жизни.
Стараясь не думать об отражении, Виктор вошёл в столовую. У входа, переплетясь руками, ногами, шеями, одним словом, телами, целовались Шпала с Эммой. Говаривали, что Эмка готовилась к выписке, и бедный Саша, страдая, не отпускал её от себя ни на секунду. Лизаветка что-то лепетала за столом у окна, разглядывая с мамой большую красочную детскую книгу. Напротив восседал Тимофеевич, вальяжно раскинув руки. Больше никого не было. Витька немного удивился: обычно по утрам Инга просыпалась раньше и ждала его на кушетке в коридоре. Сейчас же её не было.
— Тимофей Тимофеевич, Инга где, не знаете? — спросил мальчишка мимоходом и упал на лавочку предусмотрительно подальше от врача.
— Какая Инга? — с издёвкой спросил Тим-Тим. Виктор зло сощурился, но доктор, хихикая, только оголил зубы в довольной ухмылке. — Спрашиваешь, где Инга, а, наверное, и знать-то не знаешь, как её полное имя.
— Инга и есть Инга, — парень задумчиво пожал плечами.
Доктор в ответ самодовольно покачал головой.
— Вообще да, но у неё нет…
Витёк, немного постояв в замешательстве, собрался с мыслями и сдался:
— Ладно, не томите. Как?
Тимофей хлопнул в ладоши, слегка подскочив на месте.
— А волшебное слово?!
Маленькая Лиза и её мама захихикали.
— Ну пожалуйста… — лениво пропел Витя.
Врач снизил голос и наконец перестал противно щериться.
— Ингилейв.
Витька чуть не уронил челюсть.
— Ну ни фига себе!.. — он перевел дух. — Никогда не слышал, чтобы так людей называли. Так где она, Ингилейв?
— В палате она у себя, где же ещё? — снова ухмыльнулся Тимофей Тимофеевич, а потом уже серьёзнее добавил: — Плохо ей ночью было, гемоглобин упал, вот кровь капаем сейчас.
В столовую, шмыгая носом, вошёл худой двенадцатилетний мальчишка, напоминающий Кощея в зелёной майке, за ним — в обнимку герои-любовники Эмка и Шпала. Из коридора послышался голос Тамары, зазывающей всех на завтрак.
— Ну, Тимофеич, — прошептал под нос Витя. — Ну, свин. Мог бы и сразу сказать.
Завтрак был скромным: гречка с отварной сарделькой и компот. Но Виктор принялся жевать за обе щеки: всё же это не манка на подгоревшем молоке и не синяя овсянка.
Да и к тому же парень хотел быстрее закончить с трапезой, чтобы увидеться с Ингой и принести ей завтрак, как сама она когда-то приносила ему сухари с чаем.
Всё утро капризничал Бекир — отказывался есть. Мама его развлекала и машинками, и кубиками цветными. Не выдержав, даже Тамара подсела к ним за столик и стала рассказывать мальчугану какие-то занятные истории-сказки. Не действовало. Бекирчик упорно отодвигал тарелку с гречкой и тянулся к компоту. За Витиной спиной с характерным звуком отъехала скамейка — встал Тимофеевич. Грозно прокашлявшись, он двинулся к капризуле.
«Бекир влип», — посмеялся про себя Витька и, воспользовавшись загруженностью педантичного доктора, поднялся и взял с соседнего стола порцию завтрака и стакан компота для Инги.
Дома он часто тихонько становился в дверном проёме, когда родители сплетничали, и с едкой улыбкой «грел уши». Отец множество раз повторял, что подглядывать и подслушивать — нехорошо. Может, и впрямь нехорошо, но как, скажите пожалуйста, устоять перед соблазном услышать, что же родители на самом деле думают о твоей учёбе, всерьёз ли они планируют, к примеру, лишить тебя телевизора на неделю, или правда, что ко дню рождения тётя пришлёт из Америки новенький ноутбук… Но вместе с тем Виктор ни за что не подслушивал, если его прямо просили этого не делать. Стоило папе сказать: «Нам с мамой нужно поговорить наедине», как Витёк преспокойно удалялся в свою комнату. А вот когда, просто проходя мимо, он вдруг слышал, к примеру, из кухни осторожный, приглушённый шёпот (ведь и дураку ясно, что таким тоном обсуждаются только темы под грифом «суперсекретно»), уши сами собой, как радиолокаторы, поворачивались туда с целью уловить сигнал.
Так же тихо, даже затаив дыхание, парень встал в дверном проёме у восьмой палаты. Думал послушать, что Инга про него говорит и говорит ли вообще. Но, к великому разочарованию, кроме девушки, в палате никого не было.
Да и если бы был кто, вряд ли бы она активно сплетничала. Во-первых, характер всё же не тот, во-вторых… судя по всему, чувствовала девчонка себя плохо. Лежала, свернувшись калачиком, как ребёнок, и смотрела отстранённо в одну точку; по трубочке капельницы в вену скатывалась красная жидкость, а тумбочка была заставлена десятком разнообразных упаковок от лекарств. Витька корректно прокашлялся и вошёл, грациозно вышагивая, как на параде. Инга приподнялась, пытаясь улыбнуться, и её белая непослушная чёлка забавно свалилась на глаза.
— Привет.
— Кто тут еду с доставкой на дом заказывал? — громогласно спросил Витя, одной рукой поправляя Инге подушку, чтобы она могла сесть удобнее.
— Вот это сервис!
— А то, — парень вручил ей тарелку. — Ешь теперь и не филонь!
Хотя аппетита у неё явно не было, косить от Витькиного приказа Инга не стала и взяла слегка дрожащей рукой вилку, умильно улыбаясь не то ему, не то самой себе.
— А мне Тим знаешь что рассказал? — таинственно спросил Виктор, упав на соседнюю койку, пока отсутствовали Лизка с мамой, её законные обитатели.
— И что же?
— А то, что ты Ингилейв на самом деле-то! — оживленно выпалил мальчишка, хвастливо задрав подбородок. — Скрывала от меня правду, да?
Девушка, промолчав, только потешно и каверзно улыбнулась, щуря чуть воспалённые, но уже вовсе не грустные глаза.
— Хи-хи ей, — он нарочно надулся. — Всё ей хи-хи. А мне Тимофей несколько минут этим мозги кипятил.
Заскрипели двери: Лиза повисла на ручке и, болтаясь, въехала в палату.
— Не катайся на двери! — строго прикрикнула мама, идущая сзади. Следом, грозя пальцем, вошла Эмма. Отмахнувшись от старших, рыжая крошка с разбега впорхнула на кровать.
— Витя! — поставив ручонки в бока, обратилась она. — А мозги кипеть не могут! Это ж не вода!
— Ну конечно, ты права! — как можно более серьёзным голосом ответил парень. — Это я такой неграмотный, я ведь в школе плохо учусь.
Лизку это почему-то рассмешило, и она, укоризненно произнеся «ая-яй», направилась к родительнице, выпрашивая у той какую-то книжку. Мама, судя по всему, потеряла что-то важное и, нахмурившись, как небо перед грозой, сосредоточенно рылась в тумбочке. Лизка была явно некстати с настырным вопросом: «Где моя книга с принцессами?»
Мать сперва нервно отмахивалась, пытаясь игнорировать нудное «Мам, ну мам, ну где, ну дай», но когда назойливость дочери перешла все границы, да ещё и пропажа не отыскалась, женщина злобным шепотом выругалась. Знала бы несчастная мать, какую ошибку совершила! У Лизаветки, как и у Виктора, уши-локаторы — улавливают всё с ходу, буквально на лету. Услышав брань из маминых уст, малютка хитренько захихикала и громко, без лишней скромности, спросила: «А что такое на х…?» Все, кто был в палате, разом смолкли, как по команде.
Эмма, заржав, уткнула лицо в подушку. Витька едва успел поймать отваливающуюся челюсть. Это сейчас он выражений особо не выбирает. А лет десять назад, когда мальчишка был как раз Лизкиного возраста, начинающего матерщинника отец за подобные словечки хорошенько отделывал ремешком.
Вот только маленькая рыжая хитрюга, похоже, о строгости знала только понаслышке. Видно было невооружённым глазом, что родители дочурку избаловали, купая в заботе и любви.
— Это плохое слово! — краснея, строгим тоном объяснила мама. — Помнишь, я тебе рассказывала, что есть скверные слова и говорить их нельзя?!
— Ага… — поскучнев, кивнула Лиза.
- Макулатура - Чарльз Буковски - Современная проза
- Ароматы кофе - Энтони Капелла - Современная проза
- Костер на горе - Эдвард Эбби - Современная проза
- Атеистические чтения - Олег Оранжевый - Современная проза
- ПираМММида - Сергей Мавроди - Современная проза
- Праздник похорон - Михаил Чулаки - Современная проза
- Комплекс полноценности - Дмитрий Новиков - Современная проза
- Самая-самая, всеми любимая (и на работе тоже все о’кей) - Мартина Хааг - Современная проза
- Мама, я люблю тебя - Уильям Сароян - Современная проза
- Почему умирают гении - Александр Андрианов - Современная проза