Транспортные преступления - Александр Коробеев

В основе всех правонарушений должно быть нечто общее, что позволяло бы, учитывая количественные и качественные характеристики этого свойства, разграничивать их на виды. Таким общим свойством всех правонарушений, по мнению большинства юристов, является их общественная опасность[81]. Некоторые ученые полагают, что данное свойство присуще лишь преступлению, остальным правонарушениям свойственна общественная вредность[82]. Мы присоединяемся к мнению тех авторов, которые считают, что общественная опасность есть свойство всех правонарушений. Что же касается существа вопроса, то, на наш взгляд, замена понятия «общественная опасность» термином «общественная вредность» чем-то напоминает упражнения софистов, ибо для любого непредвзятого исследователя должно быть очевидно, что «всякая, даже минимальная «вредность» поступка делает его общественно опасным… и никакое общественно полезное действие не может быть общественно вредным»[83].

За качественным различием преступного и непреступного необходимо всегда видеть и учитывать их количественную сторону. Как ничто из ничего не возникает, так и многие транспортные преступления, являясь крайней формой отклоняющегося поведения в сфере транспортной деятельности, не становятся таковыми сразу, внезапно, вдруг. По общему правилу идет постепенный процесс накопления общественной опасности, которая на определенном этапе достигает такой степени, что возникает необходимость в криминализации деяния. Достаточно убедительным подтверждением сказанного может служить существование в недалеком прошлом уголовно-правовых норм с административной преюдицией, когда лишь совершение повторного после принятия административно-правовых мер действия создавало состав преступления. Грань между преступным и непреступным настолько тонка, что переход от допреступного поведения к уголовно наказуемому может быть правильно объяснен и понят только с позиции рассмотрения общественной опасности как общего свойства всех видов правонарушений.

Анализ действующего уголовного законодательства показывает, в частности, что около 20 % норм УК РФ соприкасаются со сферой административного права, а свыше 25 % – со сферой дисциплины на транспорте, производства и военной службе. Тесная взаимосвязь социальных норм различных видов ярко проявляется в характере и эволюции отклонений от них. Достаточно напомнить, что многие преступники пришли к нарушениям уголовного закона после целой вереницы нарушений моральных, этических, административных и иных норм. Даже по делам о неосторожных транспортных преступлениях, предусмотренных ст. 263 УК, как показывают наши исследования, до совершения преступления подвергались административным взысканиям 8,1 %, дисциплинарным – 46,1 %, общественным мерам воздействия – 12,5 % осужденных. По делам же об автотранспортных преступлениях 56,3 % лиц, осужденных за эти деяния, в прошлом подвергались мерам административного воздействия за нарушение правил дорожного движения, в том числе 23,8 % были виновниками дорожно-транспортных происшествий, а 31,8 % ранее управляли транспортными средствами в состоянии опьянения. Аналогичные сведения приводят в своих работах другие авторы (Д. С. Ковалев, Д. Б. Ахмедов, К. В. Нигола, Н. Ф. Кузнецова, А. Л. Кононов).

Таким образом, транспортные преступления отличаются от транспортных правонарушений количеством и качеством общественной опасности. Как справедливо отмечает А. И. Мурзинов, концентрация общественной опасности, достигая критического уровня, неизбежно ведет к появлению качества общественной опасности, присущего именно данному виду правонарушения[84]. Отсюда следует, что критерием отнесения транспортных правонарушений к тому или иному виду служит степень (количество) и характер (качество) общественной опасности. Они находят свое выражение в характере нарушений соответствующих правил безопасности, размере причиненного вреда, месте, времени, способе совершения преступления, особенностях субъекта и субъективной стороны. Именно на учет совокупности указанных критериев ориентируется практика в процессе квалификации транспортных правонарушений как преступлений или как проступков.

При разграничении этих видов правонарушений необходимо учитывать, что во многих случаях составы транспортных преступлений и административных проступков имеют внешне сходное выражение. Транспортное правонарушение одного и того же вида может быть административным проступком, если деяние не повлекло за собой тяжкие последствия, и преступлением, если таковые наступили. Так, нарушение пешеходом правил дорожного движения, повлекшее по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью человека либо смерти одному или нескольким потерпевшим, будет квалифицироваться по ст. 268 УК. Нарушение тем же пешеходом тех же правил, но не повлекшее столь серьезных последствий или только создавшее угрозу их наступления, будет расцениваться уже как административный проступок, предусмотренный ст. 12.29 или ст. 12.30 Кодекса РФ об административных правонарушениях[85].

В подобных ситуациях следует принимать во внимание, что уголовная ответственность за транспортные преступления наступает в отличие от административной, как правило, не за сам факт нарушения действующих правил, а за такое нарушение, которое повлекло за собой причинение реального и, чаще всего, существенного, значительного ущерба охраняемым общественным интересам. Транспортные преступления в известном смысле можно рассматривать как административные проступки, отягощенные наступлением преступных последствий. В этом как раз и состоит более высокая степень общественной опасности транспортных преступлений, по сравнению с аналогичными административными проступками. Вот почему именно она служит главным критерием разграничения этих двух видов транспортных правонарушений.

Особенности всех иных перечисленных выше признаков транспортных преступлений также учитываются при разграничении смежных составов транспортных правонарушений и в силу этого имеют большое значение для их правильной квалификации[86].

Глава III. Транспортные преступления: проблемы квалификации

В настоящей главе в соответствии с предложенной выше классификацией исследуются теоретические вопросы ответственности за конкретные виды транспортных преступлений. Учитывая, что некоторые общие признаки транспортных преступлений уже рассмотрены в гл. II, а ряд других будет рассмотрен в гл. IV и VI, в настоящей главе при освещении отдельных сторон проблемы борьбы с транспортными преступлениями будут анализироваться только те ее аспекты, которые не затрагивались ранее и не станут предметом рассмотрения в следующих разделах. Особое внимание уделяется спорным и не решенным в теории российского уголовного права и в судебной практике проблемам квалификации транспортных преступлений, отграничения их от смежных составов, а также анализу признаков соответствующих норм, представляющих интерес с точки зрения дальнейшего совершенствования законодательной конструкции новелл об ответственности за интересующие нас деяния.

§ 1. Преступления в сфере безопасного функционирования железнодорожных, воздушных, морских и речных транспортных средств

Нарушение правил безопасности движения и эксплуатации железнодорожного, воздушного или водного транспорта (ст. 263 УК)

Общественная опасность рассматриваемого преступления состоит в том, что результатом нарушения правил безопасности движения и эксплуатации железнодорожного, воздушного, морского и речного транспорта становятся крушения поездов, авиакатастрофы, кораблекрушения, аварии всех перечисленных видов транспортных средств, влекущие многочисленные людские жертвы и колоссальный материальный, экологический и организационный ущерб.

Динамика этой категории преступлений в России такова: в 1993 г. зарегистрировано 333 преступления, в 1994 г. – 277, в 1995 г. – 277, в 1996 г. – 184, в 1997 г. – 167, в 1998 г. – 148, в 1999 г. – 111, в 2000 г. – 115, в 2001 г. – 137[87].

Если родовым объектом транспортных преступлений, как мы уже выяснили, являются общественные отношения в сфере безопасного функционирования (движения и эксплуатации) транспорта, то непосредственным объектом преступления, предусмотренного ст. 263 УК, следует признать отношения в сфере безопасного функционирования тех видов транспорта, о которых идет речь в этой норме. Такой вывод вытекает из необходимости соблюдения правил деления понятий на роды и виды, исходя из единого логического основания деления. Кроме того, из текста самой нормы и ее названия можно заключить, что рассматриваемое преступление посягает на те общественные отношения, которые закреплены в правилах безопасности движения и эксплуатации железнодорожного, воздушного и водного транспорта, установленных в целях обеспечения безопасного функционирования этих видов транспорта.