Невеста каторжника, или Тайны Бастилии - Георг Борн

Лакеи беспрекословно повиновались и понесли гроб с телом Серафи в фамильный склеп герцогов Бофоров, который находился в подземельях замка. Там вдоль стен и прямо посередине подземных залов мрачно возвышались старые гробницы с останками представителей древнего рода. В глубине виднелась небольшая капелла с алтарем.

Когда гроб с телом Серафи был поставлен перед алтарем, один из слуг зажег две толстые восковые свечи перед иконостасом. Неверный, дрожащий свет слабо озарил только небольшое пространство вокруг алтаря. Остальная часть склепа по–прежнему тонула в глубоком мраке.

Адриенна тоже спустилась в склеп. И когда лакеи, установив гроб на постамент и прислонив к постаменту крышку, поспешили прочь из мрачного подземелья, Адриенна, собрав все свое мужество, осталась одна возле тела дорогой ей женщины.

Свет от восковых свечей падал на лицо усопшей. Смерть еще не успела исказить прекрасные черты бледного лица. На лице этом сохранялось серьезное и одновременно грустное выражение, как будто эта женщина, закрыв глаза, горевала перед незримым Судией о своей загубленной жизни. Чем пристальнее всматривалась девушка в это дорогое ей лицо, тем в ней больше росла и крепла уверенность, что Серафи не умерла…

Неожиданно в склепе послышались чьи‑то шаги. Адриенна испуганно вздрогнула и обернулась.

Каково же было ее изумление, когда в круг света вошел мушкетер Виктор, друг Марселя.

— Матерь Божья! — пролепетала Адриенна. — Как вы здесь оказались?..

— Я готов на все, лишь бы добиться правды, — решительно ответил Виктор, подходя к Адриенне. — Скажите, ради Бога, правда ли, что мать Марселя умерла?

— Сами смотрите… Вот она, Серафи де Каванак… — со слезами в голосе произнесла Адриенна, указав на гроб.

— Значит, это правда… — дрогнувшим голосом вымолвил Виктор.

— Она сама это сделала… Этой дорогой ценой она надеялась купить спасение и свободу своему Марселю, — пояснила Адриенна. — Ведь Марсель в Бастилии. О, скажите, Виктор, неужели нет спасения?

— Сначала мне надо разрешить одну загадку, — ответил мушкетер. — Вот смотрите… Это письмо я получил сегодня утром.

— Как? — воскликнула изумленная Адриенна. — Но ведь это почерк… Да–да, это почерк госпожи де Каванак… Как могло попасть это письмо к вам, если…

— В этом и загадка… Я нашел его сегодня утром в нижнем этаже своей квартиры, в комнате, где окна были открыты всю ночь. Письмо лежало на полу, словно кто‑то подбросил его туда. Я позвал слугу, но он ничего не видел и не слышал.

— Что же здесь написано, Виктор? Я не могу — слезы за¬стилают мне глаза…

— Здесь всего несколько слов. Они касаются и вас и меня. Хотя и относятся к Марселю. Слушайте! «Мушкетер! В ночь с субботы на воскресенье запаситесь лошадьми и ждите возле Бастилии. Возьмите с собой — но так, чтобы никто об этом не знал, — Адриенну Вильмон. Тайну этого письма не открывайте никому. После полуночи Марсель выйдет из Бастилии. Сделайте все, чтобы дать ему возможность бежать».

— И больше ничего?.. — спросила Адриенна, дрожа.

— Решительно ничего. Нет даже подписи.

Адриенна вдруг просветлела лицом.

— Неужели Марсель будет снова свободен?..

— Так вот! Я прошу вас, Адриенна, в назначенную ночь за час до полуночи ждать меня близ дворца. Я заеду за вами.

— Хорошо. Но я совершенно не понимаю, кто бы мог написать это письмо…

— Я сам не пойму… — ответил Виктор задумчиво. — Но, во всяком случае, я решил сделать именно так, как указано в этой записке.

— А вы не боитесь, что дворцовая прислуга опять набросится на вас?

— Ну, этих‑то я не боюсь. Больше всего меня страшит мысль, что письмо было написано раньше, чем госпожа де Каванак скончалась, и что теперь, когда эта благородная женщина ушла из жизни, все это уже невыполнимо…

— Но ведь она сама искала смерти, — возразила Адриенна. — Если бы у нее было намерение или какой‑то план освободить Марселя, то она, наверное, не рассталась бы с жизнью так поспешно…

— Тем не менее страшно и подумать, что смерть Серафи де Каванак может сорвать обещанное в письме бегство Марселя.

— Избави Бог! — воскликнула Адриенна. — Меня так вооду¬шевила мысль о возможности его освобождения… И вдруг — опять такое ужасное разочарование… Виктор, а вы не могли бы повидаться с Марселем?

— Увы, к нему никого не пускают. Ведь вы, наверное, слышали, что несчастные узники Бастилии полностью лишены права общения с внешним миром. Ни одна живая душа, за исключением тюремщика, не имеет права доступа к ним. А в случае с Марселем дело обстоит еще хуже. Комендант Бастилии генерал Миренон — послушный раб изверга Бофора…

— Говорите тише, ради Бога! Нас могут подслушать!

— Ну, о своем презрении к герцогу Бофору и генералу я готов говорить где угодно и во весь голос!

— Подумайте, по крайней мере, о том, что вы — единственный друг Марселя и должны беречь себя хотя бы ради его спасения.

— Как хотелось бы верить, что спасение возможно!

— Тише, во имя всего святого, тише! Сюда, кажется, кто‑то идет…

Действительно, в подземелье кто‑то спускался — слышны были отдаленные звуки шагов по лестнице.

— А вдруг это герцог… — в смертельном страхе прошептала Адриенна. — Спрячьтесь, умоляю вас, спрячьтесь скорее. Если он застанет вас здесь — вы погибли! Ради Марселя, спрячьтесь за эти саркофаги!

Виктор, хоть и без особой охоты, скрылся за старинными гробницами.

В следующую минуту из мрака показались два лакея, которые несли с собой инструменты.

— Что вы собираетесь делать? — взволнованно спросила Адриенна.

— Приказано закрыть гроб и поставить его в склеп вместе с другими гробами.

— Как? — с ужасом воскликнула Адриенна. — Без отпевания? Без благословения?

Слуги молча пожимали плечами.

— Не делайте этого, добрые люди! — взмолилась девушка. — Позвольте мне хотя бы еще одну ночь побыть у ее открытого гроба!

— Светлейший герцог изволил приказать… И мы должны все в точности и беспрекословно исполнить…

В ответ Адриенна лишь горько заплакала.

Лакеи накрыли гроб крышкой и прочно укрепили ее винтами.

— Чтобы вы не обижались на нас, — сказал один из слуг, — мы, пожалуй, оставим гроб на этом же месте еще на одну ночь.

После этих слов оба поспешно покинули склеп.

Мушкетер тотчас подошел к удрученной Адриенне.

— Я никак не могу примириться с мыслью, — шепотом сказала девушка, — что гроб уже заколочен. Мне все кажется, что госпожа де Каванак не умерла, а только уснула…

— Хотя ваше предположение весьма сомнительно, — ответил Виктор, — однако я вполне понимаю вас и глубоко сочувствую вам. А чтобы вас успокоить, я сейчас отвинчу и сниму крышку.