Окрестности Петербурга. Из истории ижорской земли - Петр Сорокин

В церковной литературе высказывалось мнение, что культ святого Александра традиционно поддерживался в московской великокняжеской династии, берущей свое начало от его младшего сына Даниила. По преданию, Дмитрий Донской получил икону «Святой Александр» с духовным завещанием от своего отца. В 1380 г., в одну из ночей перед Куликовской битвой, в Рождественском монастыре засвидетельствовано чудесное видение. Заночевавший на паперти пономарь увидел, что в соборе сами собой зажглись свечи и два старца вышли из алтаря. Подойдя к могиле, они воззвали: «Встань Александр и поспеши на помощь правнуку твоему великому князю Дмитрию, одолеваемому иноплеменниками. Александр Ярославич тут же поднялся из гроба и все трое вскоре стали невидимыми. После этого монашеская братия, усердно помолившись, решила раскопать могилу князя, где было обнаружено нетленное тело, перенесенное в раку поверх земли. С мощами начали совершаться чудеса, и тогда же, вероятно, Александру было установлено епархиальное церковное празднование [Макарий 1886, с. 124, 258; Голубинский 1894, с. 41].

В «Сказании о Мамаевом побоище» Александр Невский упоминается несколько раз, являясь образцом для подражания в храбрости и военном искусстве, но, в отличие от святых Бориса и Глеба, еще не являясь небесным покровителем русского воинства. Так, перед переправой через Дон бояре напоминают Дмитрию о победе Александра Невского: «Прадед твой князь великий Александр Неву реку перешед, короля победи, а тебе, нарекши бога подобаеть то же творити». В завершении Дмитрий Донской сравнивается с Александром Невским – увидев князя после победы, князья и бояре восклицают: «Радуйся, князю нашь, древний Ярослав, новый Александр, победитель врагом» [Сказание о Мамаевом побоище 1985, с. 220, 232]. Запись предания о помощи святого Александра Дмитрию Донскому в Куликовской битве появляется только в XVI в.

Чудеса, засвидетельствованные во Владимирском Рождественском монастыре в дни победы на Куликовом поле, вероятно, послужили поводом для местной канонизации Александра Невского. Следует учитывать, что эта обитель была в те времена первой в ряду русских монастырей и с ней тесно связаны московские митрополиты. Подтверждением факта местной канонизации князя может служить то, что в списках Жития Александра Невского, относящихся к XV в., он уже назван святым, а в Житии митрополита Петра, переработанном около 1381 г. митрополитом Киприаном, Александр получил эпитет «блаженный». «Идея о том, что род московских князей происходит от святого князя, имела в период собирания русских земель вокруг Москвы немалое значение» [Рогов 1967].

Еще одно предание о чуде – «О явлении на воздусе святого великаго князя Александра Невскаго, и о пожаре», связано с пожаром Рождественского собора в 1491 г., но запись о нем появилась уже после его канонизации – более чем полвека спустя. Многие видели, как «над каменною церковию Рождества Пречистыя Богородицы», из появившегося облака «подобие образа блаженнаго великаго князя Александра на кони выспре яко к небеси изымаяся ездяща». В тот же день случился пожар, уничтоживший большую часть города и сам Рождественский монастырь. По свидетельству летописи, мощи святого сохранил Господь: «…хранити вся кости угодника своего, и не единая от них сокрушится» [Шляпкин 1915, с. 8–9].

Есть мнение, что прозвище «Невский» Александр получил только в конце XV в., именно тогда оно впервые упоминается в общерусских летописях [Тюрин 1998, с. 197].

Святой Александр – заступник Русской земли

Только в правление Ивана Грозного, в конце февраля 1547 г., на церковном соборе в Москве Александр Невский был канонизирован митрополитом Макарием и стал общерусским святым. Все прославленные на этом соборе к общецерковному почитанию четырнадцать святых названы чудотворцами. Относительно канонизации Александра Невского говорилось, что она состоялась «со всяцем испытанием о чудесех, бывающих от честныя раки» [Голубинский 1894, с. 188–193]. В связи с канонизацией в Рождественском монастыре святому Александру была составлена служба с молитвенным прошением сохранять свое Отечество «от языка чуждого», устрашать врагов «ополчающихся на христолюбивое воинство», представляющая собой своеобразный памятник поэтической публицистики [Рогов 1967]. Смысл этой службы передает обобщенное восприятие Александра Невского русским народом как защитника Отечества.

Всего за 40 дней до этой канонизации – 16 января – Ивана Грозного впервые в русской истории венчали на царство и, вероятно, прославление Александра было необходимо для обоснования божественности царской власти представителей московской ветви великокняжеской династии [Хорошев 1986, с. 173]. С момента канонизации святой Александр все больше воспринимается как покровитель русского воинства, причем не только в борьбе с западной угрозой, но и с татарами.

Рис. 45. Иван IV Грозный. Титулярник 1672 г.

Во время похода на Казань в 1552 г. митрополит Макарий направил Ивану Грозному послание с напоминанием о «храбрости» его «прародителей» – «богом венчаннаго царя Владимера Манамаха и храбра великого князя Олександра Невского». Известно; что перед этим походом Иван Грозный останавливался и молился в Рождественском монастыре города Владимира и у гроба св. Александра испрашивал небесной помощи в войне против татар. Позже как покровитель русского воинства Александр; согласно церковной традиции; помогал ему в битве с крымским ханом Девлет-Гиреем при Молодех в 1572 г.

В годы Аивонской войны царь в своих посланиях к князю Курбскому в 1564 г. и польскому вице-регенту Ливонии Александру Полубенскому в 1577 г. называет Александра Невского уже не князем; а государем; как именовались московские великие князья начиная с XV в. (рис. 45). Права России на Ливонию как на свою вотчину заявляются Иваном Грозным на том основании; что русское государство владело ими «от великого государя Александра Невского» [Рогов 1967]. В Первом письме Курбскому царь писал: «По божьему изволению начало самодержавия истинно православного Российского царства – от великого князя Владимира, просветившего всю русскую землю святым крещением, и от великого царя Владимира Мономаха, который получил от греков достойнейшую честь, и от храброго великого государя Александра Невского, одержавшего победу над безбожными немцами, и от достойного хвалы Великого государя Дмитрия, одержавшего за Доном великую победу над безбожными агарянами, вплоть до мстителя за несправедливости, деда нашего великого князя Ивана, и до приобретателя исконных прародительских земель, блаженной памяти отца нашего великого государя Василия, и до нас смиренных скипетродержателей Российского царства» [Иван Грозный 2000, с. 33–34]. Здесь Невский предстает, как один из самых выдающихся государственных деятелей, и Иван Грозный называет себя продолжателем его дела.

Распространение культа святого Александра продолжается и в XVII в. В Смутное время, в связи с польским вторжением, вновь возникает опасность утверждения католичества на Руси. Святой Александр становится символом сохранения православной веры как основы русской государственности. А во время новой Русско-шведской войны в 1657 г. шведские послы доносили в Стокгольм о том, что патриарх Никон, призывая царя на войну со Швецией, указывал на пример победоносного похода Александра Невского [Рогов 1967].

Иконография Святого Александра

Иконография святого Александра Невского в целом развивалась в соответствии со средневековой традицией. Первые его изображения появляются при жизни на актовых печатях – буллах[22]. К настоящему времени, в основном во время раскопок в Новгороде, обнаружено значительное количество – 90 печатей, связываемых с Александром Невским, среди которых выделяется до десяти композиционных вариантов [Янин 1970, с. 14, 16–21, 157–158; Янин, Гайдуков 1998, с. 64–68, 161]. На них, так же как и на печатях других древнерусских князей, изображались два святых: на одной стороне – покровитель отца, на другой – самого князя. В соответствии с этой традицией большинство исследователей считает, что на печатях Невского святые Александр[23]и Федор (крестильное имя его отца Ярослава) (рис. 46). На одном из вариантов печатей на обеих сторонах находятся оттиски воинов, стоящих в полный рост. На другом, впервые в древнерусской сфрагистической традиции, представлены конный воин и воин, ведущий коня в поводу, поражающий змия. Второе изображение признается образом святого Феодора Стратилата в композиции «чудо о змии». Что касается первого, то, по мнению В.Л. Янина, рисунок всадника носит светский характер и является первым портретным изображением князя в русской традиции. Возможно, это объясняется тем, что Александр был одним из первых русских правителей, получившим христианское имя [Янин 1970, с. 23]. Впоследствии такой прием находит продолжение: всадники сохраняются и на печатях его сыновей – святой Дмитрий на коне с копьем у Дмитрия Александровича и сокольник «ездец» у Андрея Александровича. Появление подобных мотивов, вероятно, можно считать продолжением традиции, уходящей корнями в западноевропейскую и византийскую сфрагистику. Они широко распространены на печатях западноевропейских правителей [Хорошкевич 1996, с. 142–144]. Многие исследователи считают спорным вариант с конным изображением Александра Невского. Но даже если допустить, что на печатях изображен князь, сделано это слишком схематично, чтобы передать какие-то портретные черты. Такая цель, видимо, и не ставилась – принадлежность печатей различалась по сюжету изображения и сопроводительным надписям.