Живущий Правдой - Сергей Анатольевич Шаповалов

не увидит? А может вообще больше не встретится… Прочь дурные мысли! – одернул он сам себя и взмахнул рукой в ответ.

Миамун взбежала на небольшой холмик, чтобы дольше всех провожать взглядом колесницу полководца. Ее белое платьице трепетал ветер, словно крылышки мотылька.

Хармхаб вздохнул: рассказали ей, что она не дочь Амени и Меритре, или все еще хранят тайну? Судя по тому, как маленькая красавица льнула к Амени и при любом удобном случае норовила усесться на колени к Хеви, она до сих пор не ведет, что на самом деле рождена от Солнечного правителя Эхнейота и загадочно пропавшей его второй супруги Кийи. А может и к лучшему. Зачем мутит воду в спокойном озере? Хеви очень повезло в этой жизни. У него такая большая и счастливая семья. Все пятеро сыновей имеют хорошие должности и большие дома, полные детей.

Мелькнуло воспоминание о последнем празднике Опет. Тогда в Уасте, в доме младшего брата Хеви, Неба собрались все родственники. Вот было веселье! У наместника Уаста, Неба огромный дом с обширным садом. Но и в нем стало тесно.

***

Войско двинулось на север, вдоль берега вечного Хапи. Пыль поднималась из-под ног и зависала желтым облаком над дорогой. Солнце жгло спины. Прощай презренная Куши! Сердце Хармхаба пело от радости. Наконец-то он возвращается в Уаст. Да еще с победой!

Навстречу попадались беженцы, возвращавшиеся на обжитые места. Длинные караваны возов, нагруженных доверху небогатым скарбом, тащили неутомимые волы с высокими рогами. Беженцы гнали небольшие стада коз. Вели ослов, навьюченных мешками и плетеными корзинами. Весть о разгроме нехсиу разнеслась по все Верхней Земле. Мирные землепашцы и пастухи, которых дикари прогнали с насиженных мест, спешили к своим покинутым домам. Беженцы, сворачивали на обочину телеги, сгоняли ослов, уступая дорогу войску. Счастливые люди радостно приветствовали Хармхаба-избавителя.

Полководец лишь вздыхал: несчастный народ, мой народ. Как они искренне радуются, что мы избавили их от набегов нехсиу. Но они найдут свои дома сожженными, поля вытоптанными, каналы засыпанными. Им придется заново восстанавливать свое хозяйства, надрывая спины и голодая. Только они почувствуют, что мирная жизнь наладилась, только зазеленеют побеги нового урожая, а к ним уже поспешат сборщики податей – наглые, безжалостные. Ладно бы все сборы шли в казну, так ведь нет, большую часть своруют. И кого обворовывают – своих же людей, свое государство. Ох, покончит он с войной, займется чинушами! Всех в каменоломни! Такого же не было раньше или было? Не было, – твердо решил для себя Хармхаб. – Все Эхнейот с его бредовом учении а едином боге и всеобщем мире.

Словно в подтверждении его мыслей, по обеим сторонам от дороги выросли два высоких гранитных обелиска. На массивных кубических основаниях было вырезано: Отцу моему Йоту, ликующему на небосклоне.

– Нахтимин! – раздраженно позвал Хармхаб военачальника. – Свалить эти обелиски, а основание разбить.

Нахтимин растерянно переводил взгляд то на Хармхаба, то на священные гранитные иглы. Правильно ли он понял приказ?

– Что уставился? – Хармхаб сдвинул брови.

– Но под ними зарыты таблички с проклятиями.., – попытался спорить Нахтимин.

– Плевал я на проклятия, – воскликнул Хармхаб. – Хор оберегает меня. Выполняй!

***

Слуги отворили резные деревянные ворота, и полководец въехал на колеснице в широкий чистый двор своего дома. Конюх принялся распрягать усталых потных коней. Хармхаб тяжело вылез из повозки, прочитал благодарственную молитву и отвесил поклоны на четыре стороны света. С визгом на шею отцу кинулась младшая дочь Туйя. Следом подбежала другая, чуть постарше – Хатеамун. Она чмокнула отца в небритую щеку и помогла снять с пояса тяжелый меч. Еще две дочери принесли отцу кувшин с прохладной водой и свежий хлеб. Все четверо визжали, плакали и обнимали отца тоненькими ручками. Из кухни донесся аромат жареного мяса и свежеиспеченного хлеба. У Хармхаба живот скрутило с голодухи.

До чего же он любил эти мгновения, когда, возвращаясь после долгих походов, переступаешь порог родного дома и наслаждаешься знакомыми запахами. Все вокруг твое, милое сердцу. Не хотелось ни о чем думать. Просто сейчас скинуть с себя пыльную, пропахшую потом, одежду, залезть в пруд с прохладной водой, в руку обязательно кубок с вином, и безмятежно лежать в воде целый день, бессмысленно глядя в синее прозрачное небо.

Между колонн портика мелькнуло нежно-розовое платье в мелкую складку. Шеээрэрэ, старшая дочь грациозно подошла к Хармхабу и обняла отца. От ее волос пахло жасмином. Она вся благоухала и цвела, как цветут юные девушки в первые месяцы беременности. Животик только чуть-чуть выпирал, обличая в ней будущую мать.

– Осторожно. Я весь в пыли, – смущенно пробурчал Хармхаб. – Запачкаешься.

– Я ухаживала за твоим домом, пока ты отсутствовал, – похвастала Шеээрэрэ.

– Да уж! – Хармхаб огляделся и покачал головой. Деревянные столбы, на которых он упражнялся с оружием, обвивали вьюнки с нежными беленькими цветочками. Круг, где он гонял коней, аккуратно засажен клумбами и маленькими кипарисами. А беседка у пруда! Его любимая деревянная беседка, в которой он с товарищами напивался до умопомрачения, выкрашена в розовый цвет, и кругом цветы. – Шеээрэрэ! – воскликнул он в отчаянии. – Ко мне сегодня придут друзья. Где мы будем отмечать мое возвращение? Среди цветочков?

– Отмечать будете в Доме Ликования, – мягко возразила старшая дочь. – Правитель распорядился приготовить грандиозный праздник в честь твоей победы.

Хармхаб чуть не выругался. Он терпеть в последнее время не мог дворцовых пиров. Все проходит по-дурацки, чинно. Сначала нудная церемония с хвалебными речами и вручением наград, затем еще более нудные молитвы. Надо же было поблагодарить богов за победы. Как будто это они потели в горах Куши, бились насмерть с нехсиу и голодали неделями в пустыне. А Хармхаб – всего лишь исполнитель воли Всевидящих. Только после всего этого начинается пир. Так и там не напьешься. Сиди, как истукан с каменным лицом и принимай поздравления.

– Кто этот славный ребенок! – умиленно всплеснула руками Шеээрэрэ, увидев Сети. Мальчик еле живой от усталости появился во дворе, сгорбившись под тяжестью чехла со стрелами.

– Это не славный ребенок, а мой оруженосец, – пробурчал Хармхаб.

– Неужели в армию некого набирать. Уже детей призывают? А ноги-то как сбил! Почему он босиком?

– Чего ты понимаешь в армии! – насупился полководец. – Армия – дело мужское. Посмотри, во что ты двор превратила, прямо как в храме Непорочных Жриц Изиды49.

Но Шеээрэрэ, не слушала отца. Она помогла Сети снять лук и чехол со стрелами, передала оружие слугам.

– Пойдем, я напою тебя свежим молоком и вымою. Вон, какой ты чумазый.

– Не смей с ним сюсюкать, – возмутился Хармхаб. – Он – воин, и сам сможет помыться.

Но настырная дочь увела Сети в дом, не смотря на сердитые взгляды отца.

Наконец Хармхаб с блаженством скинул с себя полинявший плащ, развязал ремешки кожаного нагрудника. Старый слуга, еще из