Капитали$т: Часть 4. 1990 - Деметрио Росси

частности, ОБХСС.

— Вы серьезно? — вырвалось у меня.

— Совершенно серьезно, — сказал Валентин Петрович. — Есть данные по кооперативу, который вы возглавляете. У вас не все прекрасно с финансовой дисциплиной. Насколько мне не изменяет память, речь идет о нарушениях на десятки и даже сотни тысяч рублей. Если посмотреть под определенным углом, то это может стать составом преступления…

— А если мы перестанем давать деньги «Вечерке», то под таким углом смотреть никто не будет? — поинтересовался я.

— Вы же сами говорили о сделке, — улыбнулся Валентин Петрович. — Но это еще не все. Мы хорошо понимаем, что молодому отечественному бизнесу нужны выходы на прессу. Пожалуйста, Алексей Владимирович! Мы нисколько не препятствуем! В городе издается несколько газет — можете прийти в любую редакцию, рассказать о своем предприятии, о деятельности… Мы знаем о вашей благотворительной деятельности и ценим ее! Реклама, любое сотрудничество с любой газетой — мы только за! Но не с этими антисоветчиками. Вы сами понимаете, есть вещи, на которые обком может закрыть глаза, а есть и другое…

— Получается, что обком может закрыть глаза на громадные злоупотребления, — сказал я с улыбкой, — но никак не может закрыть глаза на самиздатовскую газетку.

— Если вы так ставите вопрос… — пожал плечами Валентин Петрович. — Есть и еще один момент. Обком знает, что вы работаете с государственным предприятием. И зарабатываете приличные деньги. И вам никто не препятствует, Алексей Владимирович.

— Вы правда хотите об этом поговорить? — Я испытующе посмотрел на собеседника.

— К сожалению, я не уполномочен вести дискуссию, — улыбнулся Валентин Петрович. — Я уполномочен получить от вас принципиальный ответ. Да или нет, Алексей Владимирович.

— Послушайте, — сказал я терпеливо, — уважаемый Валентин Петрович. Наш замечательный обком партии не может решить такой простой задачи, как обеспечение самыми обычными сигаретами простых советских курильщиков. Наши люди курят не гаванские сигары, Валентин Петрович. И не «Мальборо» в большинстве своем. «Космоса» и «Примы» нету. И так куда ни кинь! Вы что, совсем ничего не понимаете?

Валентин Петрович смутился.

— Нет, конечно, кризис имеет место… во многих сферах… — сбивчиво пробормотал он.

— Да какой к чертовой матери кризис⁈ — не выдержал я. — У вас все разваливается, совершенно все! Еда по талонам, и за той не достоишься! Вон, в Москве талоны на все — дальше уже ехать некуда! Вы все просрали, Валентин Петрович, уж простите за непарламентское выражение! И у вас хватает наглости диктовать условия тем, кто сильнее вас? Это просто поразительно, вы не находите⁈

— Значит, вы отвечаете «нет»? — холодно поинтересовался Валентин Петрович.

— Я отвечаю следующее, — сказал я, — только из уважения к просьбе моего отца, я поговорю с человеком, который определяет редакционную политику «Вечерки». И попрошу его, чтобы лично товарища первого секретаря в статьях по возможности не упоминали. Больше я не могу и не хочу ничего сделать. Разве что, напомнить товарищу первому секретарю, что его предшественник в прошлом году слетел именно из-за газетного скандала.

— Я вас понял, — кивнул Валентин Петрович.

— Прекрасно, — сказал я. — Разрешите пожелать вам всего наилучшего.

Расстались мы с Валентином Петровичем довольно холодно. Я корил себя за то, что не смог сдержаться. Смысла что-то доказывать этому клерку не было совершено никакого. Если у него есть хотя бы пара извилин в голове, то он сам все прекрасно понимает. Ну а если нет…

Вдоволь наобщавшись с посланником обкома, я отправился к нам в контору. Рабочий день был в самом разгаре — все чем-то занимались, либо же очень правдоподобно имитировали занятость. Не считая моих компаньонов, конечно. Вчера они слегка перебрали в ресторане и сегодня чувствовали себя неважно.

— Слыхал, чего умные люди придумали? — спросил меня Серега. — Это мы здесь лаптем щи хлебаем, а вот в Москве…

— И чего же придумали в Москве умные люди? — скептически поинтересовался я.

— Биржа! — Серега торжествующе посмотрел на меня. — Биржу умные люди открыли, а мы здесь сидим, как в болоте…

— «Алиса»? — спросил я с улыбкой.

Торжествующее выражение сползло с Серегиного лица.

— Так ты уже знаешь? А чего не рассказываешь тогда? Чего знаешь, колись давай!

— Ты «Уолл-Стрит» смотрел? — спросил я, скрывая улыбку.

Серега важно кивнул.

— Смотрел, ясный перец! Крутое кино! Как на западе люди бабки делают. С Майклом Дугласом, у меня и кассета есть. И че? В Москве такая же биржа, как у них?

— Вообще ничего общего, — сказал я честно. — Там в фильме про фондовую биржу, которая акциями торгует и всякими бумагами ценными. А в Москве открыли товарную.

— Товарами торгуют? — заинтересовался Серега. — Это как?

— Да все просто, — сказал я. — Как на рынке. Продавец приходит с товаром, покупатель приходит с деньгами. Заключают сделку сами или через брокера и платят бирже процент.

— Вроде просто, — с сомнением сказал Серега. — Если все так просто, то почему нам здесь не сделать? Пусть нам процент платят!

— Дорогой коллега, — сказал я терпеливо, — у тебя есть какие-то проблемы с продажей товаров?

— У меня — нет, — сказал Серега. — А че?

— Вот и не заморачивайся, — сказал я. — Пока что мы можем продать все, что угодно. Безо всякой биржи и процентов. Как там столярный цех, кстати?

— Заказов на квартал вперед набрали, — гордо сказал Серега. — И желающих целая очередь. Начальнику цеха даже взятку предлагали, прикинь?

— Так расширяться нужно, — сказал я. — Или новый цех открывать. Водка — тема такая… сегодня есть, завтра нет…

— Подумаем, — сказал Серега важно. — Посоветуемся с рабочим коллективом, проведем собрание…

Я поморщился.

— Иди ты нафиг вместе с собранием. Скажи лучше, Матвей не звонил?

— Не звонил, — насторожился Серега. — А че такое? Позвонить диспетчеру?

— Потом, сейчас некогда, — махнул рукой я. — А Мария Степановна на месте?

Серега удивился.

— Бухгалтер, что ли? Должна быть на месте. Сейчас позвоню им туда… в бухгалтерию.

— Пусть ко мне зайдет, — сказал я.

Серега кивнул.

— На кой черт нам вообще бухгалтерия… — сказал он задумчиво.

Марию Степановну я принимал в своем кабинете. С кофе и печеньем, как полагается. Мария Степановна, впрочем,