Ампирный пасьянс - Вальдемар Лысяк

Перед тем, как передать дело в суд, Видок желал схватить и третьего сообщника преступления, Понс Жерара, которого выдали Курт и Рауль. Он обнаружил его в далекой провинции и, выдавая себя за приятеля тех двоих, сообщил об их аресте. Видоку нравилось играться с преступниками с помощью остроумных диалогов, заканчивавшихся абсолютной неожиданностью. Ну, такая вот профессиональная слабость. Разговор с Понс Жераром прекрасно это иллюстрирует:

Понс: – Кто же их взял?

Видок: – Видок.

П: – Сволочь! Никогда не встречался с ним, но дал бы бутылку хорошего вина тому, кто бы его показал. Сразу бы пришил гада!

В: – А, это ты только говоришь. Если бы ты и вправду его увидел, то сам бы угостил винцом (при этом Видок взял наполненный Жераром стакан).

П: – Что?! Да скорее бы я сдох!

В: – Ты прав, парень, сдохнешь скоро. Я Видок. Ты арестован. Клемент, надень-ка на мсье браслетки.

Видок не отказал себе в удовольствии лично присутствовать при казни Курта и Рауля. Первый из них, у которого оставались жена и дети, плакал. Рауль же был спокоен и даже утешал приятеля. Понс Жерара пожизненно приговорили к галерам.

Наибольшую же детективную славу Видоку принесло очищение двора Людовика XVIII от поддельных аристократов и преступников, занявших высокие посты в государстве. Наверняка многие читатели "Графа Монте-Кристо" сомневались в возможности обращения в великосветских кругах никому не известного, пускай и пользующегося аристократическим титулом человека. В период Реставрации, то есть почти за сто лет до капитана из Копеника, реальность подобного рода мистификаций была многократно доказана.

В то время Тюильри был – как утверждал сам Видок – истинным змеиным логовом, переполненным бывшими каторжниками и бандитами в масках графов, баронов, шамбеленов и т.д. К самым опасным принадлежали: де Фенелон, который после семи лет отсидки в Бисетр достиг должности камер-юнкера, Жалад фальшивомонетчик, который после восьми лет каторги сделался управляющим королевскими имениями; Морель, удравший с галер Бреста и попавший в королевскую канцелярию; Стивено, также сбежавший из Бреста и получивший чин полковника; Менего он же Можене, который после нескольких приговоров стал придворным поэтом Бурбонов; Коинар – поддельный граф Понти де Сент-Элен, которого Людовик XVIII наградил снятым с собственной груди орденом Святого Людовика, и, наконец, наиболее замечательный из их всех, уже имеющий за собой смертный приговор профессиональный убийца Ги де Шамбрейль, который в 1815 году был Великим Конюшим и префектом полиции королевского дворца! Все они были расшифрованы Видоком.

Наиболее сложным было дело Шамбрейля, бывшего узника Бреста, знаменитой камеры номер три в Тулоне (где содержались самые опасные преступники) и тюрьмы в Эмбруне. Из последней Шамбрейль освободился, отослав проезжавшему через город герцогу Ангулемскому письмо, в котором клялся, что является бывшим вандейским повстанцем, преследуемым Наполеоном за верность Бурбонам. Его тут же освободили и назначили на высокий пост при дворе. Видок увидал его в дворцовом павильоне Флоры и сразу же узнал. Но сам он был слишком мелкой фигурой, чтобы даже коснуться королевского чиновника, поэтому он обратился за помощью к Анри, а тот отправился переговорить с Шамбрейлем. Начальник выпасов и дворцовой полиции тут же начал грубить гостю, считая, что этим его напугает. Вот только результат был совершенно обратным. Во время обыска на квартире Шамбрейля были найдены документы, компрометирующие его самого и многих связанных с ним чиновников. Представ перед судом, бандит пытался доказать, что он вовсе не тот, за кого его принимают, поскольку в течение многих лет не покидал Вандеи, но Видок пункт за пунктом разбил все аргументы защиты, после чего Шамрейль кончил свои дни на галерах в Лориене.

11

Жалование Видока составляло пять тысяч франков, но у него имелись всяческие побочные, не всегда слишком чистые источники доходов, поэтому когда в 1827 году он подал в отставку [Начальником Бригады Безопасности после Видока стал его многолетний заместитель и враг, тоже бывший каторжник, Коко-Лакур (Луи Бартелеми)] – то был человеком обеспеченным. Уйдя изх полиции, он основал в Сен-Манд под Парижем фабрику по производству бумаги и картона, где трудоустраивал бывших преступников. Он пытался изобрести бумагу, с которой было бы невозможно вытравить чернила, но, расходуя на эксперименты большие суммы, довольно быстро обанкротился.

В полицию он возвратился после июльской революции и отдал правительству множество услуг, но в конце 1832 года его отправили в отставку. Великий детектив мечтал вновь руководить Сюрте. Для этого он решил блеснуть – и тогда им было организовано смелое разбойное нападение в Париже, после чего Видок разъяснил всю его подноготную (понятно, исключая собственное в этом нападении участие) префекту Жискье. Но банда бывших каторжников была захвачена на рогатках Фонтенбло, и правда сделалась известной. Теперь двери полиции навсегда закрылись перед скомпрометированным Видоком.

Вскоре после того Видок основал в Париже первое в мире частное детективное агентство, занимающееся слежкой, коммерческими трансакциями, личной защитой, возвратом украденных вещей (за небольшой процент), а также контр-полицейскими услугами. Это последнее вызвало многочисленные коллизии с законом, и в конце концов агентство по судебному приговору было ликвидировано, а мстительная полиция посадила Видока в тюрьму Консьержери. Хотя 500 свидетелей, вызванных на суд, дало показания в пользу Видока, его приговорили к пяти годам заключения. Благодаря королевскому помилованию через год его выпустили на свободу (1843 г.), но больше уже ничего – Видок был совершенным банкротом.

В 1845 – 1846 годах он несколько поправил свое финансовое положение, забавляя лондонскую чернь на специальных спектаклях, где рассказывал собственные приключения.

Во время событий 1848 года Видок очень помог известному поэту, в то время министру иностранных дел, Ламартину (самым главным было спасение господина министра от смерти), но когда после революции он вновь пожелал сыграть значительную роль на публичной службе – его оттолкнули.

В апреле 1857 года у Видока парализовало ноги, он начал умирать. В агонии он восклицал:

– Я мог бы стать Клебером или Мюратом!… Я даже мог бы получить маршальскую булаву!…

Если бы зависело от меня, он получил бы ее в качестве маршала полицейской армии всех времен.

Умер Видок 11 мая 1857 года, в возрасте 82 лет.

Но в тот момент, когда Видок умирал, уже длилась его иная жизнь, бессмертная, подаренная ему множеством отцом. Матерью была литература, а первым отцом Оноре Бальзак.

12

Беспокойный дух Бальзака, бросавший его во все предлагаемые жизнью роскошные водовороты азарта и любви, но прежде всего – авантюр и тайны, мы видим в его произведениях, которые – если бы не гений автора, внимательно анализирующий человеческую душу – были бы по своему содержанию всего лишь банальным авантюрно-приключенческим чтивом. Так каким же образом такой человек мог безразлично пройти мимо Видока? Невозможно! Один из кинокритиков написал, что раз уж вам повезло, что живете в те же самые времена, что Марлон Брандо, то этим следует пользоваться, восхищаясь каждой его ролью. Бальзак воспользовался тем же счастьем, живя в то же самое время и в том же месте, что и Видок, и он постарался встретиться с ним.

Биографы Бальзака охотно описывают встречи "Наполеона преступления" или же "Наполеона полиции" с "Наполеоном литературы" (по мнению выдающегося бальзаковеда, Ботерона, первая такая встреча произошла 26 апреля 1834 года). По сообщению Леона Гозлана нам известно, среди всего прочего, о совместном обеде Видока и Бальзака, который протянулся до самого утра. Собственно, это был монолог Видока, который всю ночь рассказывал свои приключения. Бальзак слушал и записывал, а потом сделал Видока героем многих томов своей Человеческой Комедии. Может даже главным героем, ведь разве имеется во всем цикле фигура, более интересная, чем демонический гений преступления Вотрен, он же Жак Коллен, он же патер Карлос Эррера, он же Габа-Морто (Облегчи-Смерть)? Под всеми этими именами выступает Видок в книгах Отец Горио, Утраченных иллюзиях, в Страданиях изобретателя и в Блеске и нищете куртизанок. Основное его бальзаковское имя было тоже настоящим, которое Бальзак "выкупил" от Видока. Псевдонимом "Вотрен", что на преступной "фене" означает "одиночка", Видок пользовался в молодости, в родном Аррасе, будучи ужасом района Сен-Жери.

Характеристика Вотрена в Отце Горио – это верный портрет Видока в тот момент, когда Бальзак познакомился с ним:

"Это был один из тех людей, о которых говорят "крутой мужик". У него были широкие плечи, развитый торс, выпуклые мышцы; грубые чуть ли не квадратного сечения руки, поросшие пучками рыжей щетины. Лицо, перепаханное преждевременными морщинами, имело выражение жестокое, чему перечило легкое и сердечное отношение. Вотрен знал все: корабли, море, Францию, заграницу, сделки, людей, случаи, законы, гостиницы, тюрьмы (…) несмотря на добродушное выражение лица, его пронзительный и решительный взгляд пробуждал опасения. У него имелась привычка плевать на пару шагов, которая говорила о неизменном хладнокровном спокойствии, которое не отступило бы и от преступления, если бы таковое могло спасти его из неприятной ситуации. Взгляд его, словно суровый судья, вникало в глубины всякой проблемы, проявления совести, чувства (…) он знал или угадывал мысли тех, кто его окружал, хотя никто не мог познать его личных задумок или занятий".