Домашняя церковь - Глеб

Какую сокровенную красоту, зовущую к размышлениям и молитвам, раскрывают перед нами отечественные пейзажисты. Краски поражают и сливаются со звуками. Не случайно одну из своих картин И. Левитан назвал «Вечерний звон».

Надо использовать все возможности для того, чтобы приобщить детей к шедеврам мирового искусства. Важно раскрывать религиозное, библейское содержание картин. Для малышей приобщение к шедеврам может начаться с репродукций, а школьников, если позволяют условия, следует водить в музеи.

К сожалению, большинство не умеет видеть картины, а экскурсоводы этому, как правило, не учат. Они рассказывают о содержании картин, об истории их создания, о мастере, но не приучают всматриваться в картину, не призывают к личному ее восприятию. А с картиной надо иногда побывать и наедине.

С возникновением фотографии частично изменились наши требования к изобразительному искусству, нам больше не нужна его фотографичность. Уезжая в далекие экспедиции, мы берем с собой не художника, а фотоаппарат. От живописи и графики мы ждем человеческого отношения к изображаемому объекту, в них мы ищем человеческую мысль, человеческое чувство. Отсюда в искусстве все сильнее становится символичность содержания даже при самой реалистической форме изображения. В целом это влечет за собой и изменение технической манеры письма, композиционного построения картин.

Однако принцип красоты остается прежним — от природы, от совершенства ее формы. Идя от природы, мы отправляемся в своем творчестве от красоты Божиего мира. Это требует профессионального мастерства, восторга перед окружающей нас красотой. Небрежность ремесленника увеличивает гонорары, но не несет в мир красоту.

В экстравагантности картины, в нарочитой уродливости, в противоестественности форм проявляется тщеславие художника — не могу как классики, но выдавлю такое творение, которого еще никто не показывал зрителям. Это замечание сохраняет свою справедливость и в случае, если художник может писать «как классик», — в поиске «новых форм» искусства зачастую главную роль играет тщеславие, хотя иногда и неосознанное.

Тяга художников, даже отлично владеющих техникой, к противоестественности, к уродливости является отражением глубинных душевных и духовных сдвигов и в художниках, и в обществе. В ней чувствуется богоборческое начало. Здесь есть над чем задуматься!

И в совершенстве форм может быть богоборческая опасность. Постоянно изображая демона, можно оказаться в психиатрической больнице. Но ведь какая красота тела, какая удивительная гамма красок. Гениально! — Но какой холод, какая пустота одиночества. Вот это и есть пленительный цветок ада, его обманчивое сияние в совершеннейших формах искусства.

Вполне закономерна связь многих тенденций в современном искусстве живописи, музыки, литературы и особенно кино с современной безнравственностью, развратом, садизмом. Во многих случаях искусство являлось предтечей наступающего падения нравов, а потом становилось глашатаем и катализатором этого падения.

Во многих детских книжках пугают уродливые изображения людей, животных, угнетает примитивизм рисунка, — ведь это убивает в ребенке чувство красоты, чувство любви к природе. Иллюстрации должны помочь детям полюбить и увидеть красоту окружающего мира, они призваны раскрывать содержание читаемого текста. Злые карикатуры могут быть полезны для взрослых, но не для детей с их неокрепшими вкусами и отношением к жизни.

На выставках современного искусства сплошь и рядом встречаются картины, свидетельствующие о психической ненормальности их авторов, о патологическом тщеславии.

Автор считает нужным оговорить, что он не отрицает современного искусства вообще. Некоторые виденные им музеи Западной Европы, абстракционистские картины произвели на него сильное положительное впечатление. Тем не менее в работе, посвященной домашней церкви, приходится подробно останавливаться на моральном аспекте искусства, ибо нравственное воспитание неразрывно связано с эстетическим.

Конечно, не каждый родитель может проводить с детьми занятия по изобразительному искусству, но каждому по силам подобрать для детей книги, репродукции, хотя бы открытки, водить в музеи и на экскурсии, привлекать в помощь себе друзей и знакомых. Малыши не будут читать серьезные искусствоведческие исследования, но с удовольствием и пользой посмотрят иллюстрации.

Эстетика каждой эпохи отражает ее этические идеалы, художественные вкусы человека, его нравственные устремления. Шаманские маски устрашают, вавилонские сооружения и крылатые быки подавляют, греческие скульптуры воспевают красоту человеческой плоти.

Христианское искусство поставило принципиально иные задачи: изобразить молитвенность, жертвенность, сострадание, устремленность к Богу, размышление о Божием домостроительстве, — невидимое сделать как бы видимым. Это породило особые формы изображения и его символичность. Икона призвана помогать молитвенной сосредоточенности, — в ней не должно быть ничего лишнего, отвлекающего от самого образа, от выраженной в линиях и красках духовной идеи, от смысла библейского или церковного события. Она помогает держать ум в молитве, мысленно восходить к Первообразу, ибо «не писанному образу поклоняемся в молитвах, а восходим к Первообразному», — учил свт. Василий Великий, а за ним преп. Иоанн Дамаскин [77] другие отцы и подвижники Церкви. Необычность красок, обилие золота, обратная перспектива, призывающая нас расширить душу свою перед вечностью, — все в этом искусстве ведет нас от дольнего к горнему, от земного к небесному.

Иконы с древности писались с молитвой и постом по благословению духоносных старцев и под их руководством. Иконы освящаются по особому чину; освящаются они и людскими перед ними молитвами, поэтому говорят: «намоленная икона». Молитва перед чудотворными образами приобретает особую слышимость.

Обилие деталей рассеивает внимание, а строгая реалистичность и жанровость изображения спускает в мир земной, превращает икону в картину. Мы признаем и живописные изображения евангельских событий и портреты святых; они даже необходимы для умной, рационалистической проповеди, но редко помогают молитвенному предстоянию.

Празднуя дни святых чудотворных икон, мы благодарственно вспоминаем чудеса и помощь, полученные по молитвам перед ними. Мы личным и народным опытом знаем: «яко почесть образа на первообразное восходит».

Младшим детям надо рассказывать о содержании и смысле той или иной православной иконы, приучать их видеть красоту икон, чувствовать их святость, воспринимать икону как помощницу в молитвенном делании. Помощь в молитве от иконы особенно нужна детям.

«Пред иконой Твоей припадаем».

«О преславнаго чудесе! — поем мы перед иконой Богородицы, именуемой Державная. — Небеси и земли Царица, от святых сродников наших умоляемая, до ныне Землю Русскую покрывает и лика Своего изображениями милостиво обогащает. О Владычице Державная! Не престани и на будущее время во утверждение на Руси Православия милости и чудеса изливати до века. Аминь».

Старшим детям можно раскрыть икону как молитвенное умозрение в красках, познакомить их с символикой икон и судьбой наиболее известных на Руси чудотворных икон, которые хранятся не только в церквах и музеях, но и в некоторых семьях. С ними иногда чудодейственным образом переплетаются судьбы родов. Такие сведения необходимо передавать из поколения в поколения. Старшеклассникам и студентам можно посоветовать прочесть «Умозрение в красках» Е. Н. Трубецкого [78], «Иконостас» о. Павла Флоренского [79], а также статьи М. Н. Соколовой (монахини Иулиании) [80].

Из всей известной автору довольно обширной литературы об иконописи наиболее глубокими — при краткости изложения — являются две статьи Марии Николаевны Соколовой, в монашестве Иулиании. Они не только раскрывают религиозно–церковное значение иконописи и ее соотношение со светской живописью, но вводят в духовный мир иконописца.

«Церковное изобразительное искусство как часть жизни Церкви, — пишет мать Иулиания, — своим подлинным содержанием имеет православное богословие в целом, все учение Церкви, соборный духовный опыт отцов, учителей Церкви и всех подвижников благочестия, опыт, связанный с богослужением». Готовясь к своему труду, древний иконописец готовил прежде всего себя самого к подвигу иконописания через молитву и пост, через послушание своему духовнику–руководителю, то есть он готовился через самоотречение для того, чтобы в его святое церковное дело не вторглась человеческая самолюбивая природа и исказила Божественные истины, чтобы самому приблизиться насколько возможно к миру, которого ему предстоит касаться кистью».