Новый мир. Правила жизни - Александр Кондратов

Да, я уже в этом мире больше десяти дней! И за это время успел привыкнуть к некоторым особенностям этого мира. Я уже вполне спокойно, через амулет, общался с разными разумными, без проблем ориентировался по деревне, немного подучил язык гномов. Нет, слов то я знаю теперь предостаточно, только основная их часть — ругательства, так любезно подсказанные Дриком. Этот гном, к слову говоря, оказался неплохим мужиком. Мы с ним хорошо общались, а потом, когда он уже отправлялся в дорогу, расстались хорошими знакомыми, если не друзьями.

Больше всего я общался именно с этим гномом. Он оказался не просто наемником — у гнома обнаружился талант. Причем, талант далеко не простой. Он умел писать стихи. Если кто-то сейчас фыркнул и сказал, что подобрать рифму легко, то я с ним соглашусь. Рифму подобрать и в самом деле легко, но вот написать настоящий стих — это, увы, простым обывателям не дано. Настоящие поэты пишут свои стихи в те редкие моменты, когда их посещает муза. В эти моменты сердце начинает бешено колотиться, все мысли уходят из головы, а в голове уже есть целостная картина стиха, первые строчки которому уже положены. И дай бог оказаться под рукой бумаге с ручкой.

Так вот, талант Дрика не вызывал сомнений. Я случайно узнал о его таланте, когда мы разговорились за кружкой пива одним вечером. Такие разговоры, неформальные и без обязательств, часто начинают искать продолжение в совершенно новых темах. И так наши разговоры зашли о литературе.

Честно скажу — моему удивлению не было границ. В этом мире, имея печатные станки и возможность издавать огромные по меркам средневековья тиражи книг, эти самые книги не были популярны. Я вам больше скажу — художественная литература, да и научная с документальной, возводилась в ранг артефактов. Точнее говоря, подобные книги, да и любые другие, были огромной редкостью, имеющиеся лишь в домах богатых и высокопоставленных лиц. В том смысле, что все о них знают, но никто ни разу не прикасался.

Более того, менестрели, писатели и поэты считались в этом мире равными бродягам и нищим. Их искусство презиралось! И это меня поразило до глубины души! Я, слава богу, раньше жил рядом с библиотекой и частенько брал оттуда разные романы, в том числе и классику. К сожалению, на покупку книг денег у меня не было, но я находил возможность читать и читал! Мне это нравилось! Нравился сам процесс. Поэтому меня, частого члена районной библиотеки, которого библиотекари знают в лицо и частенько угощают чайком, ситуация поразила до глубины души!

И Дрик, так же не нашедший свободы творчеству, тем не менее, писал. Его стихи были очень красивы. Они были пусть и не всегда ритмичны и рифмованы, но в них было столько души и чувств, что мелкие недостатки просто затирались! И вот гном прочитал мне одно из своих стихотворений, которые записывал в потрепанную книженцию:

  Наш мир стал немощным и падким,  Погряз во лжи и наслаждении.  Правда мрет под ложью сладкой,  Не видно миру уж спасенья.

  Возвысились те пожеланья,  Что низменны. Ужасны. Гадки.  И скрыли мира увяданье,  Блеск злата, подлые подкладки.

  Давно уж в мире не в чести,  Без денег встать за отчий дом.  Приходится простым нести  Бремя, чтоб накрыт был стол.

  Ведь как живется беднякам?  Так, как желают богачи.  Трудом живут по медякам.  А те лишь златом за «молчи».

  Продаться можно за гроши,  Врагу. За то, что друг дал меньше,  И правят миром богачи,  Живут судьбой противной, грешной…

Естественно, я слушал далеко не рифмованный русский перевод амулета. Но я специально попросил Дрика заново прочитать этот стих, который, к слову, гном не закончил, но на этот раз я отложил переводилку в сторону. И должен сказать, что стих все равно затронул душу, пусть я и не понимал слов. Жаль, такого таланта у меня нет. Хотя, может и есть, да нет возможности ему раскрыться.

Я в меру своих способностей перевел этот стих вместе с рифмой и ритмом на великий и могучий. Как же хорошо, что проблем с бумагой и пишущими приборами вроде очень популярных здесь карандашей, здесь нет. Да, тут уже есть довольно приличные карандаши, качеством намного выше тех, к которым я привык пользоваться на Земле. Они практически не портятся в воде, их тяжело сломать, одного хватит на довольно длительный срок. К сожалению, стирать карандашные записи нет возможности, да это уж не такая проблема, чтобы из-за нее беспокоиться.

У меня тоже была книжка. Ну как книжка — это были чистейшие листы бумаги в твердой обложке. При желании, можно было написать все что угодно, не беспокоясь о пропаже или порче записей — делали книги гномы на совесть. И в эту книжку, на первой же странице, я сделал запись: «12 июля 2014 года в 10:43 по московскому времени я, разговаривая с гномом по имени Дрик, услышал красивый стих из его уст. Впредь постараюсь собрать как можно больше произведений местных писателей, так как в этом мире не просто с литературой».

Ну что же, не будем о думать грустном! Поэтому перейдем к приятному — выплата долга сотнику ускорилась. За первую седмицу я заработал восемнадцать серебряных, что вместе с двенадцатью серебряными от Торклу Мея покрыли ровно половину долга. Этот факт настолько меня обрадовал, что я решил его отметить. Несмотря на то, что в таверне народа был минимум, да и у большинства не было лишних денег, я устроил грандиозную попойку. Подоспевшую стражу тоже умудрился споить, так как во всю глотку орал «Ой, мороз…», распространяя по таверне собственные эмоции и настрой. А настрой у меня был соответствующий.

Честно говоря, алкоголь был мне необходим. Я незримо тосковал по родине. Не по политикам, не по машинам, не по городам, не по высокотехнологичным товарам — я тосковал по России. Я вспоминал березы, виденные мною в лесу. Вспоминал красивую рощицу, в которой был не менее красивый пруд с чистой ключевой водой, вспоминал, как в этом самом пруду ловил рыбу. В общем, ностальгия грызла меня. А объемная работа и небольшие дозы алкоголя помогали мне избавиться от боли в душе, пусть и даря взамен боль в теле и отнимая здоровье.

Надеюсь, эта боль в дальнейшем исчезнет, иначе я могу спиться. А это в моем положении крайне нежелательно. Ладно, что там я еще успел натворить?

В принципе, ничего особого. Деньги я экономил, еду имел каждый день бесплатно, разве что на алкоголь тратился, да на комнату, но это были копейки.

Самое главное, что я успел сделать — это получить знания. У сотника, во время работы, я обнаружил карту континента. Правда, только политическую, без указаний элементов рельефа. По словам сотника, которого я и расспросил об этом, картографов в мире крайне мало, да и те составляют в основном карту владений для каких-нибудь баронов. Уж очень не престижна работа. Поэтому доподлинно известны были только общие границы континента и окружающих островов, да границы государств.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});